Хозяйка старой пасеки 3 (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка"

— Не за что. Я помню, как трудно хвататься за все сразу, разбираясь с хозяйством, — ответила Настя.

«И с новым миром», — говорил ее взгляд.

— К тому же у вас наверняка было вдосталь хлопот с еще одними похоронами, — добавил князь. — Иван Михайлович рассказал о вашем бывшем управляющем. Очень вам сочувствую, Глафира Андреевна. Надеюсь, господин исправник разберется, почему несчастья так и сыплются на ваш дом.

— Я тоже на это надеюсь, Виктор Александрович, — кивнула я. — Со своей стороны, я помогу ему, чем смогу.

Варенька ойкнула, все снова развернулись к малышке. Свободным кулачком та ухватила темный локон графини и теперь старательно тянула в рот.

— Давайте мне мою разбойницу, а то и без глаз, и без волос останетесь, — рассмеялась Настя, забирая ребенка.

— Какая же она разбойница! — возмутилась Варенька. — Она милая. Просто еще маленькая.

Гости двинулись в дом. Извинившись перед ними, я побежала на кухню, отдавать все нужные распоряжения. Не зря — в раскрытые окна было слышно, как к нам едет еще одна коляска.

Визитеры следовали один за другим. Супруги Белозерские явились не с пустыми руками — в телеге за ними, тщательно привязанный и укрытый мешковиной, ехал обещанный пресс. Лисицын подобострастно поклонился князю, с деланым радушием — мне, но я не обольщалась: стоит мне снова проявить слабость, он тут же попытается что-нибудь оттяпать. Как не обольщалась я и по поводу демонстративной вежливости Ольги Крутогоровой: малейший мой промах, и эта дама разнесет сплетни по всему уезду. Зато ее муж привез заказанные доски раньше времени и попросил разрешения наведаться завтра с деловым визитом, намекнув, что намерен попросить у меня в аренду участок леса. Я не стала торопиться с ответом — вернется Нелидов, обследуем лес и тогда решим. Заодно заказала новую партию досок. Приятным оказалось и знакомство с Настиной свекровью. Жаль только, поговорить наедине с самой Настей снова не вышло.

Дни мелькали один за другим, будто пчелы, сменяющие друг друга у летка. Время, казалось, подчинялось не ходу солнца, а бесконечному списку дел, самозарождающемуся каждый вечер в моей голове.

Пресс Софьи оказался настоящим сокровищем. Я не торопилась, не пыталась выжать все до последней капли. Когда-то в журнале у деда я прочла, что на выход воска куда больше влияет кратность выварки, чем давление. Но пресс намного ускорял работу.

Половину оставшейся мервы я отправила Насте для ее экспериментов с личинками восковой моли, другую высушила и убрала до осени. Возможно, даже до следующей. Когда у меня появится время и средства повозиться с химической выгонкой воска — скипидаром и спиртом. Конечно, пахнущий скипидаром воск не сгодится на свечи, но подойдет для пропиток, кремов и лаков и промышленных смазок. Северский уже намекал, что не прочь купить у меня несколько пудов для своего завода, и я обещала ему, что осенью мы вернемся к этому разговору.

Осенью, но не сейчас. Среди прочего добра из омшаника нашлись рамки для макания свечей — простое приспособление из реек, между которыми натягивались фитили. Раз за разом их окунали в расплавленный воск, и он, остывая, слой за слоем превращал нити в гладкие, ровные свечи. Я радовалась, как ребенок, каждой новой связке: к приезду Медведева у меня будет не просто сырье, а готовый товар с куда большей ценой.

Семьи из старых колод переселились в новые, выкрашенные яркой охрой ульи. Теперь оставалось только следить за ними, не давая роиться. Мне нужно было, чтобы они наращивали силу к главному медосбору с липы, а не тратили ее на бесконечное размножение. Еще в день похорон Савелия Настя попросила несколько ульев для своего сада — опылять яблони, вишни и малину. Под покровом ночи, чтобы не тревожить пчел, Нелидов с Герасимом и мальчишками увезли полдюжины ульев к Северским. Настя предлагала плату, но я отказалась. Не потому, что хотела угодить княгине, а зная, что она помнит добро. Я ничего не теряла: к главному медосбору плодовые сады успеют отцвести, и ульи вернутся обратно в Липки с рамками, наполненными медом.

Мои ловушки, расставленные в лесу, уже принесли три диких роя, и теперь на пасеке стояло два десятка ульев. Я надеялась, что это только начало.

Но работа не ограничивалась одной пасекой. Целый воз березовых веников, собранный мальчишками, теперь сох на крышах хозяйственных построек, наполняя двор тонким запахом вяленых листьев. Нелидов вместе со мной и Крутогоровым выбрал делянку в лесу для сдачи в аренду. Как объяснил мне управляющий, лес нужно прореживать, убирая старые деревья, чтобы у молодой поросли был свет и простор.

Вечерами мы с Варенькой доделывали амулеты. Мы покрыли оловянные заготовки слоем воска, а потом сцарапывали его, создавая узор. Варенька, с ее художественным талантом, вырисовала на своем когте переплетенные дубовые листья. Я же, начисто лишенная подобных способностей, просто расчертила восковую маску перекрещенными линиями и получила строгий узор из ромбов и треугольников. После этого мы опустили когти в теплый раствор медного купороса. Там, где воск был снят, металл покрывался рыхлым слоем меди. Оставалось соскрести его, удалить воск и отполировать, давая узору проявиться.

— Ты подаришь свой Кириллу, когда он вернется? — спросила Варенька однажды вечером, любуясь своей работой.

Я покачала головой, не отрываясь от полировки.

— Ты все еще обижена на него?

— Нет, — честно ответила я. — Я благодарна ему за все, что он для меня сделал. Но предпочту выразить свою благодарность словами, чтобы не быть неверно понятой.

— Как можно быть неверно понятой? Ты нравишься Киру, это очевидно.

— Еще очевидней, что мы друг другу не пара. Да и вообще от всех этих романов одна головная боль.

— Глаша, ну что ты такое говоришь! — возмутилась она. — Любовь — это…

— Это прекрасное чувство, особенно когда на него есть время и силы. А у меня сейчас слишком много забот. — Я устало потерла лоб. — Варенька, милая, мне сейчас нужна ясная голова и твердая рука, а не вздохи при луне и сердечные муки.

Графиня смотрела на меня так, будто я заявила, что предпочитаю дерюгу и власяницу шелковым платьям. Но расспрашивать перестала.

— А я свой тоже пока дарить не буду, — вздохнула она. — Мне как-то… неловко. Будто я навязываюсь. Вдруг Сергей Семенович поймет это не как благодарность, а как аванс.

— Тогда не дари. Пусть полежит. Такие вещи нужно делать от души.

Я убрала законченный амулет в ящик письменного стола в кабинете и почти сразу забыла о нем.

Гораздо сложнее было забыть о другом.

Днем я была хозяйкой поместья, решающей десятки задач. Я чувствовала себя сильной, уверенной, на своем месте.

Но ночью я становилась беззащитной восемнадцатилетней девчонкой. Мне снился Стрельцов. То он стоял надо мной с каменным лицом и занудно читал очередную нотацию о приличиях. То я снова видела его в полумраке комнаты, с каплями воды на широких плечах и шрамах на груди. А иногда… иногда мне снились вещи, от которых я просыпалась в жару, с колотящимся сердцем, и долго не могла уснуть, проклиная и его, и себя, и эту чертову биохимию.

Я злилась на себя, на эту непрошеную, неуместную слабость. «Время лечит», — уговаривала я себя, зарываясь лицом в подушку. Нужно было только дождаться, когда оно подействует.

Я проснулась, как всегда, с петухами. Хозяйство в доме потихоньку налаживалось, необходимости срочно вскакивать и бежать командовать не было, так что я позволила себе немного понежиться под одеялом. Щебетали птицы, замычала корова, стукнула дверь.

— Позвольте сопровождать вас, Варвара Николаевна. — Голос Нелидова.

— Вам будет скучно, Сергей Семенович. — В голосе Вареньки прозвучали кокетливые нотки. — Рыбалка предполагает тишину.

— В вашем обществе не может быть скучно.

Я выглянула в окно, не особо скрываясь. Раз уж я теперь на положении не то дуэньи, не то старшей подруги, стоит приглядывать. Погрустив недельку, Варенька, казалось, выкинула из головы мысли о своей неземной любви — но как бы не вышло, что она просто сменила объект воздыханий. Нелидов хороший человек, однако вряд ли ее родители обрадуются, если вместо охотника за приданым графиня положит глаз на нищего управляющего.