Костоправ. Книга 3 (СИ) - Небокрад Максим

— Я хочу видеть Кастволка!

Его могли снять из лука, как бешеную собаку, но он знал — не посмеют.

— «Видеть»? — на ломанном зувийском спросил один дозорных.

— Приведите ко мне Эйдана Кастволка!

— Кто просить? Имя?

— Безмозглые… полоумные… — пробормотал он и через миг выкрикнул: — Я Рогнер Бьерд!

Дозорный исчез без единого слова. Рогнер долго стоял у стены, ожидая ответа. Оскорбительная неспешность вотрийцев жгла его гордость сильнее раскалённого железа. Вокруг появлялось всё больше голов — чужаки разглядывали его, громко разговаривая между собой. С каждой минутой этого унизительного ожидания ярость Рогнера разгоралась, подобно костру. Пальцы побелели от напряжения, сжимая поводья так, словно это была шея врага.

Наконец заскрипели ворота. Навстречу ему выехал мужчина на вороном коне. Вглядевшись в черты лица всадника, Рогнер узнал Эйдана Кастволка. Тот приблизился неторопливо, будто подчёркивая своё превосходство, и, остановив коня на расстоянии вытянутой руки, сухо бросил:

— Говори.

— Ты, выкормыш…

— Оскорблять друг друга мы можем весь день, — перебил его Кастволк. — Лучше сразу перейти к делу.

В голове мелькнуло желание выхватить меч и прямо сейчас броситься на ненавистного врага, но он сдержался, понимая, что умрёт в ту же секунду. Глубоко вдохнув и заставив себя разжать челюсти, он с усилием выдавил:

— Между нами остался нерешённый вопрос… Предлагаю встретиться на рассвете — два меча, никаких доспехов, никакой магии… никаких фокусов с Мраком. Сразимся по древнему обычаю.

План уже сложился в голове Рогнера. Честный поединок? Конечно нет. Победа — единственное, что имеет значение. При первой же возможности он использует колдовство. Он, конечно, помнил, что во время их последней схватки тело Кастволка было покрыто защитными Знаками — вязь символов, которую он успел различить даже сквозь пелену боевого безумия. Однако хоть молния и не убьёт этого идиота, всё же даст драгоценные мгновения для смертельного выпада мечом. После такого о переговорах можно будет забыть — вотрийцы не простят эту выходку.

«Меня навеки запишут в предатели чести, — подумал Рогнер. — Плевать! Пусть заклеймят позором! Главное — я убью его!»

— И зачем мне соглашаться? — вдруг усмехнулся Кастволк. — Мы оба знаем, что ты зачаровывал своё тело с ранних лет. За твоими плечами десятки магических ритуалов. Ради чего мне рисковать?

— Струсил?

— В каком же отчаянии ты находишься.

— Сопляк!..

— Если это всё, то мы закончили.

Кастволк развернул коня и отправился обратно. Рогнер смотрел ему вслед, не зная, что сказать. Он должен сорвать переговоры. Должен убить ублюдка во что бы то ни стало. Стоило лишь как-то заманить его на дуэль…

— Западная часть Карнмейра! — выкрикнул он.

Кастволк остановился и обернулся:

— Что?

— Западная часть Карнмейра принадлежит мне, — сказал Рогнер. — Соседство со мной… не пойдёт вотрийцам не пользу. С ними может случиться… всякое.

— Ты не король, Рогнер, и никогда им не станешь. Посмеешь нарушить мир — тебя сожрут свои же.

— Если одолеешь меня, получишь взамен эти земли.

Кастволк нахмурился:

— Чтоб Бьерд ставил на кон земли…

— Ты отнял у меня двух сыновей, — процедил Рогнер. — Закончим начатое.

— Что ты просишь взамен?

— Мне достаточно твоей смерти.

Кастволк застыл в седле. Его глаза, холодные как зимнее небо, изучали Рогнера, словно оценивая истинную цену предложения. Тень размышления пробежала по его лицу — быстрая, едва уловимая, как рябь на воде. Наконец, он резко, по-военному, кивнул и произнёс с отчётливой твёрдостью в голосе:

— Сразимся завтра на рассвете.

Глава 31

Я подбросил угля в открытую жаровню и подвесил над ней котелок. Несмотря на обилие углей, тревоги не было: шатёр продувался со всех сторон, а жар от огня создавал восходящие потоки, увлекавшие часть угарного газа к отверстию на потолке. Налив в котелок воды, я приготовил старую деревянную ложку для помешивания.

— Господин Эйдан, к вам прибыль лекарь! — разрезал тишину голос караульного.

— Впусти!

В шатёр проскользнул худощавый паренёк. Его глаза, быстрые и настороженные, нашли меня в полумраке, а затем в почтительном смирении опустились к земле. Он вытянул руки, в которых покоились несколько холщовых свёртков:

— Господин Азлон велел передать вам это, господин Эйдан.

— Отлично, — кивнул я. — Оставь здесь и можешь идти.

Паренёк безмолвно сложил свёртки на столе и, отвесив короткий поклон, ушёл. Я развернул свёртки, и в воздухе разлился лёгкий горьковато-сладкий аромат. Здесь были кора ивы, особый вид мяты с тёмными прожилками, ромашка с бледно-жёлтыми лепестками и ещё несколько нужных для меня растений.

— Мой принц, рад приветствовать вас! — раздалось снаружи.

Караульный произнёс приветствие нарочито громко, балансируя между долгом предупредить меня и невозможностью преградить путь особе королевской крови. Полог шатра дрогнул, и внутрь шагнул Вайнор.

— Зайвел всё никак не угомонится, — произнёс он. — Тоже рвётся устроить дуэль с кем-нибудь из оикхелдцев.

— Вполне в его духе.

Вайнор прошёл внутрь, помедлил и с едва уловимой тревогой в голосе сказал:

— Зря ты так быстро согласился.

— Стоило отказать?

— Нет… Просто… Не знаю, Эйдан.

— Никто не питает иллюзий, Вайнор, — сказал я, закатывая рукава. — Рогнер не простой противник, но он сделал предложение, от которого нельзя отказаться. Одним выстрелом убить двух зайцев… Такую возможность упускать нельзя.

— Не нравится мне всё это, — вздохнул он и, подойдя к столу, с любопытством склонился над травами: — Это ещё что?

— Ингредиенты для зелья.

— «Для зелья»? — оживился Вайнор. — Какого?

— Шёпот покоя, — ответил я. — Оно блокирует боль.

— Любую?

— Любую, — кивнул я. — Человек, выпивший такое зелье, не почувствует боли, даже если ему отрубят руку.

— Подожди, — нахмурился он. — Откуда ты достал эти травы?

— Каждая из них сама по себе обладает обезболивающим свойством, поэтому их держат в запасе все лекари: и оикхелдские, и наши.

— Оикхелдские солдаты принимают такое зелье перед боем?

— Нет, — ответил я. — У зелья есть серьёзный побочный эффект: после приёма печень разрушается примерно за сутки.

— «Печень»? — вскинул бровь Вайнор.

— Да, — кивнул я, похлопав себя по правой части живота. — Зелье полностью отключает боль, но потом всё равно забирает жизнь. Обычно его давали смертельно раненым, чтобы они ушли без мучений. Мастер Ингвар рассказывал, что раньше находились воины, которые пили Шёпот перед битвой — знали, что умрут, но хотели сражаться, не отвлекаясь на раны.

— Никогда не слышал о подобном.

— Это было давно. Шёпот уже не поставляют в оикхелдскую армию.

— Зачем тебе оно?

— Очевидно, чтобы не отвлекаться на боль во время поединка, — ответил я, проверив воду в котелке. — А печень и остальные раны можно исцелить позже.

— А артефакты заметят? — насторожился Вайнор. — Это же магические зелье, верно?

— В нём мизер магии, — сказал я. — Она развеется в считанные минуты.

— Тебе не кажется, что это попахивает жульничеством?

— Ты когда-нибудь слышал о Сьегаре Скарке, рыцаре Бьердов?

— Разумеется, — усмехнулся Вайнор. — Оикхелдский чемпион, погибший от твоего меча на турнире.

— У него была возможность проходить через магические ритуалы, которые сделали его крепче, быстрее, сильнее, — сказал я. — Мне удалось победить только потому, что я не побоялся подставиться под удар. А теперь представь, на что способен сам Рогнер.

— Думаешь, Рогнер сильнее?

— Рогнер — маг, — произнёс я. — Его тело способно выдержать гораздо больше ритуалов, и я уверен, что он этим воспользовался.

— По крайней мере, ты гораздо моложе.

— Рогнер достаточно опытен, чтобы идеально владеть мечом, но ещё не настолько стар, чтобы тело подводило его. И при этом за плечами у него десятилетия магических ритуалов. Использование Шёпота — не жульничество, а лишь попытка хоть немного уравнять шансы. Однако об этом лучше помалкивать даже среди своих.