Наследник пепла. Книга VII (СИ) - Дубов Дмитрий

— Вы хотите сказать, что меня ждёт саботаж экспедиции? — с нехорошим предчувствием спросил Зорич.

— Если у ваших людей мозги есть, то они начнут саботировать, — ответил Морозов.

— Мы не имеем права ослушаться приказа, — совсем тихо возразил Зорич.

— Иногда лучше стать беглым, чем мёртвым, — пожал плечами Хладослав.

Бездна безнадёги с головой захлёстывала Слободана. Он даже позволили себе использовать дар, в надежеде на то, что Морозов его попросту обманывает, а сам уже давно начал добычу минерала. Но дар твердил, что этот хитрый, изворотливый скользкий человек не врёт. Он действительно наживётся на снабжении экспедиции, но и про толпу ледяных фигур Хладослав не соврал.

— Благодарю вас за предупреждение, — прохрипел Зорич, прочистив внезапно осипшее горло. — Но у меня нет выбора. Я обязан хотя бы попытаться, даже если мне придётся идти туда одному. От этого зависит жизнь моей дочери.

Взгляд Морозова изменился, но ничего хорошего в нём не было.

— Проводника я вам дам, но только до залива. Я вас предупреждал. Я пытался вас отговорить.

— Я вас услышал, — ответил Зорич. — И на том спасибо.

Я завёл Радмилу на территорию резиденции, подальше от входа, чтобы никто не слышал. Обернулся к ней, подавив желание взять за грудки и спросил:

— Радмила, что случилось?

Но та лишь покачала головой, не в силах пока говорить.

— Радмила, — продолжил я, — твой отец не последний человек в империи. Что должно было произойти, чтобы ты пришла просить помощи? Ты пойми, я должен это понимать прежде, чем ответить тебе. Я не хочу накликать на свой род ещё большие беды.

Радмила как-то очень пронзительно посмотрела на меня и ответила:

— Всего рассказать тебе не могу. Если в общих чертах, то отца шантажируют и угрожают ему, что будут пытать меня, причём… даже не то чтобы убьют. Что-то гораздо более плохое. Я не хочу об этом говорить. И поскольку сейчас отец уехал по поручению императрицы, то защитить меня некому, поэтому я прошу твоей помощи. Вашей помощи. Я сейчас наиболее уязвима и никому не могу доверять. Перед отъездом отец сказал обратиться к кому-нибудь, кто имеет честь и в случае чего сможет защитить меня. Я полагаю, что таким человеком являешься ты.

Я посмотрел на неё, подумал и задал один из самых основных вопросов:

— Ты можешь мне хотя бы сказать, от кого эти самые угрозы исходят? Потому что мы должны знать, с какой стороны ожидать опасности. От какой семьи? Если брать тебя под защиту, то это означает поставить под удар себя. И мы должны знать, с какой стороны этот самый удар может последовать.

Радмила сначала спрятала глаза, затем пошевелила губами, схватила себя за волосы, разгладила их на голове и только после этого посмотрела на меня:

— Если я тебе скажу, что это семья… не из нашей империи, тебе станет легче?

— Допустим, это уже лучше, — согласился я.

— И ещё, — проговорила Радмила. — Про то, что я просила защиты, должен знать только ты. И если ты меня возьмёшь под эту самую защиту, то я не хочу, чтобы об этом знал кто-то ещё. Потому что могут подослать менталистов.

— Боги и богини! — проговорил я. — А менталистам-то вы дорогу где перешли? Это Молчащие? Если они, то с ними можно попробовать договориться.

— Нет… — опустила голову Радмила.

— Тогда кто? — изумлению моему не было предела.

— Фамилию мы не знаем, — совсем тихо произнесла девушка.

— Час от часу не легче! — всплеснул я руками. — Допустим, защиту я тебе попробую обеспечить, но никто тебя не будет прятать в столице. И я не могу говорить от имени своего деда Рарогова. Максимум, что я лично могу для тебя сделать, — это спрятать в своём доме в Горном. Но это совсем не тот уровень исчезновения, который тебе, судя по всему, необходим. Поэтому мне нужно будет поговорить об этом с матерью, и да, определиться, сможем ли мы тебя спрятать где-нибудь на одном из дальних капищ.

— Да, мне всё равно, где, — чуть ли не через слёзы ответила Радмила. — Я готова пасти овец, коров доить, заниматься всем чем угодно, лишь бы выжить и не подставлять отца.

«Ну это припекло, так припекло,» — подумал я про себя.

А вслух сказал:

— Не реви. Оставайся пока здесь. Как-никак мы всё-таки с тобой одногруппники. Никто ничего такого не подумает. Мало ли с каким визитом ты к нам направилась.

— Спасибо! Спасибо тебе огромное! — ответила Радмила, и слёзы всё-таки нашли дорогу через её глаза.

Я же пошёл к управляющему и попросил, чтобы её поселили в отдельную комнату, желательно в самую дальнюю. А сам направился на телеграфный пункт. Там отправил в Малахитово запрос о том, что мне срочно нужна связь с Гориславой фон Аден. Ответ пришёл практически сразу же, но был очень лаконичным: «Связь невозможна. Горислава фон Аден покинула Малахитово».

«Если покинула Малахитово, — прикинул я, — то возможно телепортом, а значит, скоро она будет здесь. А это, в свою очередь, означает, что вопрос с Радмилой решится довольно быстро. Пусть через мать, пока деда нет».

После того как определили Радмилу, я отправился в изолятор Тайного сыска за Земовитом Медведевым. Там мы провозились довольно долго — практически полдня, пока подписали кучу бумаг, пока прошли кучу разных людей и опросов. Попасть в эти стены оказалось значительно легче, чем их покинуть. Это было совсем не так, как я себе представлял. Не по одному щелчку пальцев, но Земовита всё-таки освободили.

Когда мы вышли из ворот вместе с Медведевым, он на секунду остановился, подставил лицо мелкому холодному дождю, капающему из низкого серого неба, расставил руки и крикнул:

— Свобода! Как я тебя ждал!

Когда мы вернулись с Земовитом, четвёрка наших заговорщиц из Института благородных девиц уже была в резиденции. Ада, судя по всему, каким-то подкупом или, может быть, ещё как-то, договорилась с поварами, и они устроили небольшой, но праздничный обед по случаю возвращения Земовита на свободу.

На обеде присутствовала вся моя пятёрка в полном составе: Костя, Тагай, Артём Муратов, Мирослава… Они как раз вернулись с занятий. Я же при взгляде на Медведева думал о том, что пятёрку пора расширять. Здесь же за с одной стороны стола примостилась Зара, с другой стороны — Радмила.

Появление Радмилы Зорич, надо сказать, вызвало удивление у всех. Девчонки относились к ней немного настороженно, наши же предпочитали делать вид, что не замечают её.

Тагай даже обратился ко мне по мыслесвязи: «Что она здесь делает?» Причём в его голосе слышалась явная неприязнь.

«Она обратилась к нам за помощью, — ответил я. — У неё проблемы».

«С Голицыным?» — спросил Тагай.

«Нет, — ответил я по той же самой мыслесвязи, переборов себя, чтобы не качать головой и не выдать чем-то. — Проблема немного другого характера».

А Радмила в этот момент покосилась на меня, как будто что-то почувствовала, но тут же опустила глаза в тарелку.

«Потом обсудим, — ответил на это Тагай. — Просто нужно хотя бы понимать, что к чему».

При этом сама Радмила явно чувствовала себя не в своей тарелке. Она молчала, в разговоры не встревала и вела себя совершенно тихо, как мышь.

Зара слегка посмеивалась, глядя на всё наше общение. Наверное, потому что только что освободившийся Земовит буквально фонтанировал энтузиазмом. Да и сестра Ярослава от него почти не отставала. При всём при этом Ада и Матрона пытались развеселить Медведева. И всем, в общем-то, было хорошо.

Да что говорить? Я сам получал удовольствие от атмосферы, потому что понимал: кроме моих родных, моей семьи, у меня есть ещё друзья, которые стали мне второй семьёй. Которые поддерживают меня, верят мне, помогают, и которые, даже рискнут жизнью ради нашего общего дела. Чувство, что у меня есть надёжный тыл, есть, к кому можно обратиться, буквально затапливало меня.

Да, пусть все они ещё молоды, горячи, но мне это нравилось. В них бурлила жизнь, горел огонь! Эти люди тоже были моей семьёй, моим кланом. Единственные, кого мне не хватало рядом… это Азы… и пожалуй, что брата.