Плюшевый: пророк (СИ) - Плотников Сергей Александрович

(Вру, на самом деле сумел: мужик был амбициозен и не столько служил графу, сколько мечтал о личной славе и толпах последователей. Но сомнения у меня оставались, поэтому я озвучил Герту менее определенную версию.)

— А он так уж плохо написал?

— Знаешь, я попросил у него записи и просмотрел. В той части, что касается событий… ну, все более-менее ровно. Он развил весьма бурную деятельность, опросил многих учеников. А в том, что касается моих речей — совсем другое дело! Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил![1]

— Совсем-совсем ничего? — уточнил Герт.

Я хмыкнул про себя. Алёна опознала бы цитату и посмеялась бы… наверное.

— Скажем так, он мои слова сильно передергивает. У него так получается, будто если ложные боги покровительствовали разным Школам и заставляли бойцов сражаться между собой, то Истинный Бог заставляет каждого человека словно бы зарабатывать очки своими делами в бесконечном турнире! Вспахал поле — очко, родил ребенка — очко, поднялся в ранге как боец — тоже очко…

— Ну, чем-то похоже, — пробормотал Герт. — У меня примерно такое же впечатление сложилось, если честно.

Ой-ёй. Это я вовремя наткнулся на проблему. Интересно все же преломляется моя проповедь в местной культуре.

— Даже близко ничего похожего, — сурово сказал я. — Никакого соревнования нет! Или, по крайней мере, мы соревнуемся только с собой прежними, а не с другими людьми. И… в общем, я хочу, чтобы кто-то мои проповеди красиво записал и обработал. Лучше стихами. Но из меня сочинитель аховый. Из тебя — другое дело.

— Да какой из меня сочинитель! — Герт сделал отрицающий жест рукой, да еще головой замотал. — Ты что!

— Да ну? А я слышал как-то, Рида Дилле хвасталась, какие ты ей стихи замечательные пишешь…

Герт покраснел.

— Ну, ей нравится, конечно! Там же про нее. Но это не… слушай! Ну раз я даже тебе не показывал — значит, там все плохо, правда! Если бы было хоть немножко хорошо, уж наверное, показал бы!

— Может, и плохо, — я пожал плечами. — Но если ты способен критиковать собственные стихи — значит, у тебя есть вкус. Не хочешь сам обрабатывать, найди в Тверне хорошего поэта — знаю, тут печатаются поэмы, значит, и поэты есть. Дай ему денег и стой над душой, чтобы красиво все срифмовал. Мне вот еще и этим заниматься — не совсем недосуг! А я буду за вами проверять.

Герт выдохнул.

— Мне, вообще-то, тоже недосуг!

— Это очень важно, — я положил руку ему на плечо. — Может быть, важнее всего остального.

— Так тем более тебе самому нужно!

— А у меня, мой дорогой, ни грана литературного вкуса, — весело соврал я.

Или не соврал? Вообще-то, в своем затянувшемся детстве и юности я читал художественную литературу запоем, даже сам писал стихи — правда, весьма посредственные. Но здешнюю поэзию за годы, проведенные на этой планете, так и не научился ценить! Она мне казалась — и до сих пор кажется — довольно примитивной и бедной на выразительные средства.

Однако проповеди лучше рифмовать, это вам любой самозванец скажет.

* * *

Начало осени 15 года с начала правления императора Энгеларта Седьмого

Граф Флитлин проводил бал по случаю успешного открытия Йермского рудника — на полгода позже, чем рудник действительно заработал, когда полученную выгоду уже стало невозможно скрывать. И мы с Сорой, плюс наша свита из обеих Школ, присутствовали на балу как почетные гости.

Надо сказать, что я был не слишком доволен этой врямежоркой.

У меня хватало дел и в моей вотчине, и в Тверне, и посередке между ними — не говоря уже о том, что следовало продвигать ирригационно-сельскохозяйственные связи с соседними вотчинами (после того, как мы построили ирригационные каналы вместе с Ручьями, желающих заказать себе ту же услугу из числа наших ближайших соседей стало море — но моих людей на всех не хватало, даже если говорить только об обучении.

Плюс все лето я занимался организацией чего-то вроде распределенной мануфактуры в нескольких ближайших к своему поместью деревнях, благо, в деревнях Коннах и Фенир меня уже хорошо знали, а в деревне Пай-Прет практически боготворили. (Нет, это не самая ближняя деревня к нам, зато удачно логистически расположенная на речке). Печки и трубы, насосы, простейшие термосы и еще кое-какие скобяные изделия — вот что я планировал там производить, благо, спрос на все имелся немалый.

И это если не говорить об экспериментах с Черным Солнцем, раскачке моего магического резерва и лечению моих ближних, чему я посвящал едва ли не каждую свободную минут. Ладно, сильно сказано: история с Черным Солнцем — это всякий раз экспедиция на полдня минимум. Ведь нужно было отъехать достаточно далеко от поместья или от Тверна, чтобы нас никто не увидел. В окрестностях Тверна Школа Цапли приобрела специальный полигон и даже его огородила — получилось что-то вроде былинной зоны ядерных испытаний. И магический резерв, должен сказать, раскачивался чрезвычайно медленно, несмотря на то, что я делал специальные упражнения и вообще старался так, как никогда не старался даже «в прошлой жизни», догоняя коллег — а мне пришлось в какой-то момент именно что догонять по резерву тех, кто инициировался позже меня!

В общем, понятное дело, что времени не хватало.

А тут изволь тратить три дня на сам бал, да еще неделю на дорогу туда-сюда — нет, больше недели! — чтобы участвовать в типичном феодальном развлечении!

Однако делать было нечего: отказаться я не мог.

И даже не потому, что получал тридцать процентов от доходов с рудника. И не потому, что граф Флитлин — мой дед, и портить с ним отношения без веской на то причины я не собирался. А просто потому, что я давно хотел переговорить с графом Барнсом и бароном Эйтсом, а отправляться с визитом к каждому из них — это была бы времяжорка еще похлеще! Очень удачно, что я могу застать их все вместе.

И еще удачнее, что я могу это сделать вместе с Сорой. Просто так дергать ее я бы тоже не стал.

…Шесть лет назад наша «кавалькада» от Школы Дуба насчитывала нескольких всадников и две повозки: в одной ехали я с матерью, в другой — мамина служанка Герна и вещи. В этот раз повозок было шесть или семь — смотря как считать! Во-первых, две роскошные рессорные кареты, в одной из них — мы с Сорой, в другой — матушка, которую сопровождала, опять же, Герна (Ульна мы сочли еще слишком маленьким, чтобы брать с собой) — и Лела Он (правда, она чаще ехала верхом). Во-вторых, повозка поскромнее, но тоже снабженная рессорами, в которой путешествовали мастер-управляющий Эткин, мастер-целитель Иэррей и, теоретически, подмастерье Фейтл Мерви, но он, как и Лела, предпочитал больше времени проводить в седле. В-третьих, три повозки с учениками и ученицами Цапли. В-четвертых, большая груженая повозка с вещами, которые не влезли во все остальные повозки. И ко всему этому — еще два десятка учеников Дуба верхом, каждый с запасной лошадью.

В общем-то, когда весь этот отряд проехал мимо меня впервые, я понял, почему подобные кавалькады называли «поездами»!

— В прошлые времена собрать такой караван для того, чтобы посетить бал, если не разорило бы, то напрягло бы Школу, — сказала Тильда, когда я помогал ей усесться в ее карету. — Не говоря уже об этих роскошных повозках, в которых даже трясет значительно меньше! А теперь для тебя это мелочи.

— Для нас, мама, — поправил я ее. — Для нас.

— Конечно, — улыбнулась она мне. — Но это все ты, сын. Лучший Глава Школы после Первого Коннаха!

— Сомнительная слава! — засмеялся я. — Ты что, думаешь, я доведу Школу до ручки, и после меня уже никого лучше не будет? Нет уж! Предпочитаю быть одним из многих.

— Ну ладно, тогда «со времен», — с улыбкой поправила Тильда.

С такой кавалькадой поездка до Флитлина от поместья Коннаха заняла целых четыре дня — и понравилась мне значительно меньше, чем наш с Сорой коротенький «медовый месяц», когда мы из Тверна добирались до поместья Коннах. Уединиться у нас с женой — хотя бы даже просто для приватной беседы — ни разу не получилось, слишком уж много народу кругом! Да и обстановка не располагала к интимности.