По моей спальне.
Если присмотреться, в движении огоньков была система: они окружали стоящую у стены кровать, кольцо постепенно сужалось.
Я до сих пор ни разу не видела, чтобы мирная малышка, которая обожала сидеть у кого-то на руках, так себя вела.
На кровати сидел, округлив глаза, генерал Реннер, и смотрел на детей, не отрываясь. Судя по всему, проснулся от тоже совсем недавно. Посмотрев на меня, он спросил:
— А что, позвольте спросить, происходит?
Я хмыкнула.
Велик был соблазн сказать что-то вроде: “Понятия не имею, разбирайтесь сами”. И попросить Лили как-то активнее его жечь.
Что они с Софи вообще тут устроили? К гадалке не ходи — решили выжить нового обитателя из дома.
В кои-то веки мы с детьми были на одной стороне.
Но я все-таки была взрослой, к тому же слишком любила этих детей, чтобы втягивать их в наши разборки, так что вошла в комнату и строго произнесла:
— Лили, Софи! Это еще что за фокусы? Устроишь пожар! Немедленно погаси все!
Я сделала специальное строгое лицо, которое приберегала для таких случаев.
— Фок-ы! — радостно поддержала меня Лили и обернулась, протягивая ко мне ручки.
Покачав головой, я потянулась навстречу, и в следующую минуту произошло сразу несколько событий.
Огоньки, которые висели в воздухе, с тихим шипением погасли — и я облегченно выдохнула. По правде говоря, не была уверена, что мое указание сработает. Нужно все-таки попробовать объяснить Лили, что огонь — это опасно, пускай это и часть ее самой. Вот только как донсти такую сложную конструкцию до трехлетки?
Не успела я обрадоваться, как за моей спиной раздался странный звук, как будто Софи втянула воздух сквозь сжатые губы.
Я рывком обернулась: девочка стояла, держась за руку, на рукаве зеленого платья красовалась подпалина, а под ней — кровоточащая рана.
Софи дрожала. Ох, да что же это! Видимо, Лили не уследила за огоньками — и один из них ранил Софи. От злости на себя и досады захотелось плакать. Ну вот, не уследила!
— Смотри! Видишь, почему так опасно играть с огнем? — рявкнула я и шагнула к Софи. — Дай посмотрю.
Она отшатнулась, налетев на стену, ее совиные крылья с редкими перьями расправились, глаза испуганно блеснули. Я замерла. Софи была в ужасе. Совсем как тогда, когда я нашла ее возле фруктовой палатки и не дала торговцу ее ударить за воровство. Мне казалось, с тех пор прошло много времени, Софи стала спокойнее, на удивление, нашла общий язык с детьми из приюта и даже начала улыбаться.
Но достаточно было всего лишь недовольного тона, чтобы Софи смотрела на меня с таким же страхом, как тогда, на улице, и ждала побоев.
— Софи, — медленно произнесла я. — Дай я посмотрю твою руку. Обожглась? Больно? Покажи.
Ноль эффекта. Сейчас Софи напоминала ту же бродяжку, которой была совсем недавно — хотя ее кожа наконец-то сияла чистотой, а аккуратное платье выбранного ей самой цвета имело разрез на спине, чтобы крылья можно было расправить. Ее никто здесь не обижал.
— Софи… — мне понадобилось еще несколько секунд, чтобы аккуратно предположить: — Софи, ничего страшного, что платье порвалось. Мы его починим.
В этом дело? Она боялась, что я ударю ее из-за испорченного платья? В этот момент рядом всхлипнула, а затем разревелась, сморщив личико, Лили. Софи перевела испуганный взгляд на нее и качнулась вперед, как будто хотела успокоить.
Я покачала головой, виски закололо. На часах нет еще нет и восьми — а у меня уже две истерики. Все из-за вас, генерал Реннер.
Ладно. Две истерики это, по крайней мере, не так плохо, как шесть истерик.Впрочем, еще не вечер.
— Ну-ну, — проворчала я, беря Лили на руки и чувствуя, как она прижимается ко мне и утыкается в шею загнутыми рожками. Уши слегка заложило от ее криков. — Видишь, что бывает, если играть с огнем? В следующий раз так не делай, когда меня нет. Иначе… будешь писать строчки.
Лили не умела, конечно, писать, но для трехлетки необходимость сидеть и сосредотачиваться на чем-то настолько однообразном вроде рисования ряда палочек хотя бы пять минут — уже наказание.
Ну, не кричать же на нее? Или кричать?.. Вот бы кто ответил!
Перехватив Лили одной рукой, я ободряюще улыбнулась Софи и протянула ей свободную ладонь.
— Пойдем. Поищем мазь Аба и повязки, а потом подумаем, что как починить платье.
А потом мне бы хотелось узнать, что вы обе здесь устроили и как вообще смогли договориться. Ведь Софи, в отличие от Лили, которая что-то лопотала, ни разу не произнесла ни слова.
Ладно. Успокоить всех плачущих. Обработать рану Софи.
Провести разъяснительную беседу строгим тоном. Очень строгим тоном! Это все-таки не шутки, хоть я и полностью одобряла желание детей сделать с генералом Реннером что-нибудь нехорошее.
А потом можно начинать обычный день: помочь няне Урсуле с приготовлением завтрака, подумать о том, сколько денег мы можем потратить на ремонт крыши, составить список того, что еще необходимо купить или заказать в первую очередь, а потом я, в конце концов, обещала детям поход в лес за ежевикой!
Завтра нужно обязательно выбраться в город за продуктами, заглянуть к Абу, расспросить его про то, реально ли найти в этом городе учительницу для детей...
Список дел, пока я вертела его в голове, все никак не желал заканчиваться.
Про генерала Реннера я, к своему стыду, вовсе забыла, едва выйдя из комнаты.
***
ГЕНЕРАЛ АЛАН РЕННЕР
После того, как незваные гости покинули мою комнату, я еще некоторое время смотрел на приоткрытую дверь, выкрашенную белой облупившейся от времени краской.
А что сейчас случилось?
Это была Ивари? Точно? Та самая Ивари, которая два часа утром после пробуждения всегда посвящала красоте и сбить ее с этого режима не смогло бы, кажется, ничто в целом свете?
Это она сейчас, растрепанная, с рассыпавшимися по спине золотистыми волосами, сонная, со следом от подушки на щеке, прибежала ко мне в комнату, чтобы…
Ну, вряд ли меня спасать.
Но второй вариант казался еще более невероятным.
Прибежала, потому что… беспокоилась за детей? Те выглядели… настолько неблагими, насколько это возможно. Трехлетка с загнутыми рогами и красными глазами и девчушка лет семи с ощипанными крыльями. "Цирковые уродцы" как они есть. Не мои слова, Ивари.
Да Ивари бы к ним на расстояние сотни шагов не подошла! Но я лично видел, как она их обоих гладила, успокаивала, а рогатую и вовсе взяла на руки.
От этой картины внутри что-то вздрагивало. Они казались невероятно… уязвимыми. Их хотелось защитить.
Нахмурившись, я поднялся с кровати и огляделся.
Что здесь происходит?
Еще и непонятный зов истинности... Это все очень, очень странно.
Нужно осмотреть особняк. А для начала найти одежду.
Глава 22
Оглядев комнату, я скривился. Мои костюм и рубашка, то, что от них осталось, лежали комом в углу, твердые от крови. Мда. Интересно, Ивари меня раздевала и мыла? И повязки она накладывала?
Вряд ли. Ивари если и умела что-то завязывать, то шарф.
Отложив вещи в сторону, я выпрямился и повел плечами. Раны все еще ныли, но уже начинали подживать.
Я огляделся. На подоконнике красовалась одна-единственная расческа, в шкафу — я беззастенчиво распахнул створку — пара платьев из грубой ткани.
Вряд ли это спальня Ивари, вероятно, дорогая бывшая женушка мне в очередной раз соврала. От дворецкого я знал, что после развода она прихватила весь свой гардероб и все украшения до последней сережки.
Мне было все равно — лишь бы убралась подальше. Тем более, я не питал особых надежд на то, что Ивари долго пробудет в монастыре: все-таки это не тюрьма, там намного проще найти лазейки, чтобы сбежать или откупиться. И, если у самой Ивари мозгов бы на такое не хватило, то уж ее нянька наверняка подсуетилась бы. Так что денег, которые можно было бы выручить от продажи платьев и драгоценностей, ей бы хватило на то, чтобы спокойно жить где-то подальше от меня и Вика.
