Город, которого нет 2 (СИ) - Мантикор Артемис

— Ну, в моём случае рандом будет зависеть не от меня, а от срабатывания двух способностей. Вернее, достаточно чтобы сработала первая. Вторая — это уже перестраховка.

— С первой я поняла. Ты хочешь поднять мою акцессию. А вторая? Если ты про свою инкарнацию, то у меня недостаточно времени.

— Скоро сама всё увидишь.

Мы двинулись в дом. За нами, постоянно оглядываясь и пригибаясь будто в сердце логова противника, шла красноглазка.

В подъезде стандартной девятиэтажки мы все трое расслабились. Обстановка была обыденной и ничто не выбивалось.

Дойдя до девятого этажа, Таня вскрыла ключом квартиру и пригласила войти.

Внутри оказалась странная комната, скорее нежилая, чем жилая. Окна не было, только бетонный проём там где оно задумывалось. Коридор с бетонными стенами. На полу — несколько пледов, покрывающих бетонное покрытие.

Прямо напротив входа — туалет с ржавой ванной раннего советского образца и таким же ржавым умывальником с краном. Без двери. Дальше — комната — единственная жилая и с «окном». Размер — ну может метра два от силы. А за ним — балкон, заваленный каким-то хламом. Само собой, без двери.

— Такое чувство, будто Город не знал, как ещё тебе насолить. Чем ты заслужила такую берлогу?

— Ты не прав, Полярис. В этом месте есть своё очарование.

Я прошёл следом за ней — у входа стояла пара пакетов с мусором. Судя по всему — что-то от крафта.

Комната с голыми стенами была украшена плакатами. Результат эхо, потому как большая их часть были пропагандой Церкви Полуночи — главенствующего культа этого круга.

Дальше был стол, на котором вперемешку валялись инструменты, бутыльки с непонятным содержимым. На грязном протёртом стуле — «поваренная книга анархиста». Поверх неё — какой-то военный учебник по взрывчатым веществам.

Там же рядом, миниатюрная электропечь. На ней — жир от приготовления какой-то пищи. Здесь же стойка с инструментами, над ней — посуда. По левую руку от входа — спальный мешок в окружении пледов.

В качестве освещения — с наступившей слишком рано ночью боролась сорокаваттная лампочка накаливания.

— То есть, тебе нравится?

Таня улыбнулась.

— Когда-то давно, в прошлой жизни… в нулевом мире… наша семья жила на девятом, под самой крышей. Вечный ремонт и аварийное состояние, сколько ни чини из-за прогнивших перекрытий. Знаешь, память будто вспышками выдаёт отдельные кадры из далёкого прошлого. Буквально секунда, но она как будто застыла в памяти, вместе с теми эмоциями, что испытывались тогда.

Я кивнул.

Девушка подошла к окну и посмотрела на огни ночного Города.

— Когда я была ещё совсем мелкой, соседи из квартиры напротив съехали. Мне запомнился подслушанный разговор о том, что теперь её будут использовать как склад, и потом никто на моей памяти ни разу туда не пришёл.

— И?

— У меня была странная фантазия всё детство, что я нашла тайный путь в ту квартиру через балкон и устроила там свою тайную базу. Помню, как на новый год сидела рядом с окном, смотрела на окна балкона квартиры-склада и представляла, как оборудую там свою тайную базу повстанцев.

— Почему именно повстанцев? — меня почему-то заинтересовала её история. Тем более, что чувствовалось, как глубоко она провалилась в прошлое. В одну из тех сокровенных вещей, которыми не делятся.

— Ну, я всегда очень любила свободу. Наверное, ещё с детского сада, где нужно было стоять в углу, потому что кто-то так сказал в наказание непонятно за что. Или есть неприятную еду, к которой я не привыкла и не любила. У нас строго было со всем этим. А я… дух противоречия, наверное, вот.

Девушка на несколько секунд затихла, подбирая слова. Затем продолжила:

— В общем, я с детства очень резко воспринимала любые ограничения, а наказания как личное унижение. Никогда не понимала, как может один человек указывать другому что делать. Что-то внутри закипает и хочется сделать наоборот, независимо от приказа… — затем спохватилась, решив, что я могу её неверно понять, и поправилась. — Ну, не считая случаев, когда ты добровольно подчиняешься, или приказов командира в бою.

— Тяжело же тебе наверно пришлось с такими установками.

— Да… есть такое. В общем, сначала я увлекалась восстаниями, потом играла в пиратов. Любимая сказка — Робин Гуд. Мультик детства про лиса Сильвана. Не помню как назывался сам мультик, но песня до сих пор играет в голове… — поделилась она и даже напела. — « Сильван вызов бросило зло… снова в битву, снова седло…»

— К чему это ты всё?

— А… прости. Говорят же, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Эх… Я о том, что Город собрал эту квартиру-склад такой, какой я её себе тогда представляла. Это же тайное убежище повстанца, борющегося с властью! По крайней мере глазами маленькой Тани. Так что для меня в этом месте много шарма и обаяния.

Я снова посмотрел на стены, внимательней приглядываясь к плакатам. Нет, там была не просто политическая пропаганда. Там были газетные выдержки, связанные с Церковью Полуночи. На плакатах — «смерть подлунной ереси» и «Церковь Полуночи — религия смерти!»

— Чем тебе эти церковники напакостили?

— Понятия не имею, — криво усмехнулась девушка. — Это место строилось из фантазий травимого в школе ребёнка. А эхо меняет сюжет под текущую власть в Городе. Перед началом апокалипсиса я была обычной офисной мышью и уже не думала о таком. Наверное, я была сломлена ещё до начала конца… Да, по газетным заметкам можно выявлять гнилые места правителей каждой версии Города.

— И как, сильно помогло?

— Иногда помогает, зависит от сюжета. В этом круге, например, власть церковников в целом безобидная. Супружеские измены, пьяные драки, азартные игры — ни о чём, как для политики. Но бывают циклы, где описан и фашизм, и тайное мировое правительство, и глобалисты-сатанисты и масоны-пустотники. На любой вкус…

— И чем помогает знание их грехов?

— Ну, я могу точно сказать, на каком цикле лучше держаться подальше или валить любого представителя власти, а на каких полиция жизнь положит, пытаясь защитить тебя и твои права. Всё зависит от эхо.

— Ладно, где твоё зеркало?

— Прошу в ванную, — чуть улыбнулась Таня.

Зеркало было над умывальником. Старое и слегка треснутое в левом верхнем углу.

— Ткни пальцем, — я повернулся к красноглазке.

Она подняла вверх указательный палец. Настороженно посмотрела Таню, после чего продемонстрировала, что речь она таки понимает.

Степень акцессии 1

Доступно времени для распределения: 203 815 мин.

Мда… Как она там сказала, четыре месяца с лишним? Что ж там за задания у неё такие?

— Сколько ты готова пожертвовать на опыты?

— Давай весь план. Я умнее, чем ты думаешь.

— Сам себя не похвалишь — никто не похвалит.

— Просто констатация истины. Сколько нужно, чтобы сработало, хотя бы скажи!

— Знал бы — сказал. У меня сейчас пять. У самой красноглазки акцессия в сорок две единицы. Вкидывай. Единица стоит две сотни. По крайней мере у меня так. Остальное оставь для смены инкарнации.

— У меня нет столько времени, я же говорила.

— А никто и не говорил, что мы будем давать тебе третью, — загадочно улыбнулся я.

— Полярис… я люблю интриги и всё такое. Но я очень хочу жить, даже если по мне не видно. Понимаю, что хочется сделать эффектный жест, но я его всё равно не восприму сейчас. Если всё получится, я немного прорыдаюсь от избытка чувств, переосознаю случившееся и приму новую реальность.

— Ого завернула! Ладно. В инкарнацию можно вводить дробные числа.

— Нельзя, — помрачнела девушка. — Это так не работает.

— Спорим?

— Ты меня дёрнул ради этого? — в голосе Тани была обида и боль. — Не на ком больше опыты было ставить?

Я подавил первое желание возмутиться таким обвинениям и спокойно ответил:

— Таумиэль.

— При чём тут твоя кошка?

— Мой уровень инкарнации сейчас — три и одна сотая. И это не просто кошка с улицы. Город вернул мне её из прошлой жизни. Нулевого мира, как некоторые его здесь зовут.