Тьма. Том 5 (СИ) - Сухов Лео

— Где он⁈ — громоподобно проревел Иванов, нависая над чиновником. — Где грек⁈

— Я не понимаю, о чём вы!.. Прекратите!.. — истерично упорствовал несчастный.

Иванов молча схватил его за щиколотку и, хоть Травяников пытался всеми силами поджать её, потянул на себя. Преодолев сопротивление, он вытянул ногу предателя и заставил её разогнуться. А затем, прижав ступню Травяникова к столу, обрушил ему на колено воздушный кулак.

Треск слился с криком горемычного Вениамина Игоревича. Его глаза распахнулись, по щекам заструились слёзы, и он даже попытался потерять сознание… Однако накинутое Ивановым плетение не дало ему этого сделать, приведя обратно в чувство.

А нога, вывернутая супротив нормальной анатомии, бессильно упала со стола.

— Вздумал поиграть, Веня? Думаешь, беспамятство тебя спасёт? — рычал Иванов, нависая над чиновником. — Тебя, суку толстую, ничего не спасёт! Либо ты выкладываешь мне всё, что знаешь! Либо каторга для тебя станет отпуском, придурок! Я буду ломать тебя прямо здесь! Лечить и ломать! Лечить и ломать! Чтобы у тебя не осталось ни одной целой кости, крысёныш! Пока ты не расскажешь мне всё! Даже то, чего не знал!

В ответ Травяников только заунывно завыл, истерично всхлипывая в перерывах.

Иванов вздохнул, налил себе воды из графина, сделал пару глотков… А затем, переведя дух, вцепился в кисть левой руки Травяникова и потянул её к столу. Тот ещё громче заверещал, задёргался, однако сил сопротивляться двусердому не было. До сломанного пальца на левой руке оставались секунды, и предатель не выдержал.

— Я всё скажу! Всё скажу! Не надо! — размазывая сопли второй рукой, запричитал он.

— Такие, как ты, не понимают, пока им не больно! — Иванов всё-таки дотянул руку Травяникова до стола, зафиксировал и, схватив за указательный палец, начал тянуть. — Сколько жизней ты, паскуда, успел походя поломать!..

Когда суставы начали выворачиваться, палец неприятно захрустел. Травяников кричал, визжал, дёргался, пытался вырвать руку, терял сознание, чтобы в ту же секунду прийти себя, и снова ощущал боль…

А Иванов продолжал, пока у предателя не затрещали уже кости. Когда опричник, наконец, отпустил руку Травяникова, палец представлял из себя какой-то ломаный ужас.

— Где грек⁈ — рявкнул опричник, склонившись над несчастным. — Где? Этот? Вонючий? Грек?

— Они на складе! В Заливном углу! — заверещал чиновник.

— Дом! Какой дом, тварь⁈ — не отставал Иванов. — Адрес давай!

— Я не помню! Я не помню! Могу показать! — визжал Травяников.

— Да всё ты помнишь! — взревел Иванов, хватая чиновника уже за правую руку. — Я тебе сейчас помогу вспомнить!

— Улица Перетоков! Дом 21! Не надо! — чиновник забился всем телом, будто его ударило током. — Пожалуйста! Не надо!

— Как он туда попал? — спросил Иванов.

— Я сам отвёз… Сам!..

Травяников сломался окончательно и бесповоротно.

Он больше не пытался юлить, недоговаривать или отпираться. Теперь он выкладывал всё, без утайки и без запинок.

Я огляделся и увидел, как опричная стража занимает здание, по пути укладывая носом в пол всех не унесённых ветром работников. И как притормаживают у входа полицейские машины, завывая сиренами. Как спешат на помощь оказавшимся под завалом пожарные и санитары.

Взгляд зацепился за Мраморнова: тот стоял посреди разрушенного коридора, всё ещё ошарашенно качая головой.

Когда опричные стражники добрались до кабинета, Иванов перестал терроризировать Травяникова вопросами и, отключив запись на трубке, кивнул бойцам.

— Этого взять, и пусть рассказывает дальше! — приказал он.

— А если будет упираться? — уточнил опричник в тяжёлой броне, хватая предателя за шиворот.

— На каторгу можно только тело и голову отправить… — пожал плечами Иванов.

— Нет! Нет! Вы обещали! Ваше благородие! Вы обещали! — завопил Травяников.

— Завали, а? — попросил его опричный страж, отвесив лёгкую оплеуху металлической перчаткой, отчего голова чиновника мотнулась, и бедолага всё-таки потерял сознание.

— Осторожно! Шею ему не сломай! — предупредил Иванов.

— Не дурак, — хмыкнув, отозвался стражник.

— И направь три руки на улицу Перетоков, дом 21. Я туда…

— Так точно!

Кивнув и развернувшись на каблуках, Иванов зашагал обратно, к выходу из здания. А нам только и оставалось, что молча спешить за ним.

Ко второй половине дня небо затянуло плотными тучами. Было душно, и не надо было быть метеорологом, чтобы понять: скоро польёт дождь. К нужному складу мы подъехали одновременно с опричной стражей. Так что делать самим ничего не пришлось.

Бойцы в тяжёлой броне, под прикрытием опричников-стрелков, быстро вскрыли ворота и, ворвавшись на территорию, положили всех, кто обнаружился на складе.

Таковых оказалось пятеро. Сторож и четверо работников.

На вопросы они отвечали охотно, без угроз и принуждения. И честно старались вспомнить даже незначительные детали. Жаль только, знали эти люди немного.

Как выяснилось, хозяин склада сдал одно из помещений какому-то предприятию, занимавшемуся охранной деятельностью.

От предприятия на складе постоянно находилось несколько человек. Но сегодня, когда стало пасмурно, к ним вдруг прибыло подкрепление. В сумме набралось больше ста человек. Рассевшись по машинам, они успели покинуть склад до приезда опричнины.

И это был не тот результат, на который мы рассчитывали… Вряд ли наёмники будут уходить из города организованной колонной. Скорее, поедут разными путями, чтобы собраться воедино в условленном месте. А из-за облачности отследить их по спутнику будет невозможно.

Когда мы уже садились в машину, Мария Михайловна вдруг замерла, а потом бросила:

— Подождите…

— Что-то увидели? — поинтересовался Иванов.

Малая не ответила. Она прошла пару десятков шагов, осмотрелась, вернулась к машине… А затем достала свой переносной рабочий терминал и поспешила обратно к тому месту, которое осматривала.

Пока госпожа проректор работала, Иванов запустил двигатель и подъехал поближе. Ещё пару минут Малая смотрела то на экран терминала, то на землю, будто сравнивая…А потом, вернувшись быстрым шагом, запрыгнула на переднее сиденье.

— Есть след! Слабый! И быстро слабеет! — сообщила она, захлопывая дверь.

— Понял. Указывайте, куда ехать! — кивнул Иванов, нажав на газ.

На прямой, когда можно было не следить за поворотами, он достал рацию и нажал вызов:

— Пестрёшкин, на связь!

— На связи! — отозвалась рация.

— Взяли след! Едем быстро! Отслеживайте нас. И пришлите помощь! — приказал опричник.

— Понял вас! Отслеживаем! Помощь запросим! — прошелестела рация.

— Опять мы еды и воды не взяли… — вздохнула Авелина.

— Если дотянетесь, за задним сиденьем пакет с сухпайком, водой и кошачьим кормом, — обрадовал Иванов. — Я решил на всякий случай держать запас.

Беглецу надо отдать должное: его машина петляла так, будто прямых путей в Хвалыни вообще не имелось. И только когда мы вместе с плотным потоком машин выскочили на загородный тракт, след перестал вилять, как пьяный заяц.

Нам сразу же удалось поехать быстрее, обгоняя грузовики и легковые автомобили. Три полосы позволяли свободно маневрировать, а колдовские умения Иванова помогали избегать аварий.

Судя по обрывкам телефонных разговоров, за нами ехало пять рук опричной стражи и ещё четыре десятка опричников без тяжёлой брони. А сотрудники ПУП и РУТ отслеживали ситуацию на дорогах, вовсю используя зависшие над Хвалынью спутники.

Однако засечь беглецов пока не удавалось. А след, по словам Марии Михайловны, быстро таял. Ехали мы всё так же на запад и, если верить указателям, приближались к Торгутскому княжеству. А самым крупным поселением на пути был город Элст.

За час езды местность вокруг стала меняться. Многочисленные озёра и перелески оставались позади. Тракт выводил в степь, в которой некогда и встретились русские войска с частью монгольской орды. Теми самыми торгутами.