Кризис власти (СИ) - Каменистый Артем

В моём случае, можно сказать, и то и другое имело место.

Плюс сорок девять метров к дистанции? Надо непременно проверить, работает ли эта функция с моими новоприобретёнными молниями. Если так, я существенно усилю свои боевые возможности, не растрачивая при этом редкие даже для меня трофеи.

И не нагружая Баланс ни на грамм.

В пределах города испытывать столь разрушительные умения нельзя. Может выбраться за стены на ночь глядя и устроить там знатный фейерверк с грохотом на километры и километры? И заодно проверить, как работает вторая функция, усиливающая. Ведь никаких цифровых показателей к ней нет, непонятно, на сколько именно увеличивается мощь навыков. Судя по затратам энергии, прибавка не впечатляющая, однако пока не попробуешь, не узнаешь.

Нет, пожалуй, не стоит. Дело не такое уж и срочное, а горожане все на нервах не первый день, не нужно устраивать тысячам людей бессонницу. Завтра до приёма во дворце у меня будет бездна времени. Выберусь в лагерь корпуса и там, на полигоне, всё спокойно выясню.

С этими мыслями я вышел из кабинета и направился в сторону своих покоев. Герой ночи позволяет подолгу обходиться без сна, но завтра мне предстоит сложный день, вечер и ночь, так что будет не лишним устроить отдых часа на три-четыре.

Скользнувший навстречу слуга произнёс непонятное:

— Господин, все давно уже в малом зале.

— В каком смысле все? — спросил я.

Лицо слуги вытянулось:

— Простите, господин. Я думал, что вы хотите присоединиться к собранию благородных господ.

Только тут я вспомнил, что Дорс мельком упоминал какое-то очередное хитрое мероприятие, задуманное ради повышения вероятности совращения Паксуса. Прям всерьёз за сводничество взялся, даже Аммо Раллеса к своим планам привлёк. Тот, правда, вряд ли сильно сопротивлялся. Я тогда краем уха здоровяка слушал, о другом думал, вот и не вспомнил сразу.

Стало интересно, что же за вечеринку он устроил. Почему бы не взглянуть одним глазком, ведь много времени это не займёт.

При виде меня другой слуга кинулся было к двери, но я шикнул требовательно, прижимая указательный палец к губам. Как ни странно, этот жест и в этом мире имел аналогичное значение. Молодой мужчина меня понял, кивнул, потянул створку аккуратно, бесшумно.

Из зала донёсся заунывный голос Паксуса:

— … и ему он тоже отрубил голову. Совершив очередное злодеяние, Алый Дракон торжествующе расхохотался, после чего сжёг двадцать две деревни и три города, а обесчещенная наследная рода проткнула себе сердце мечом уснувшего великана. И когда великан проснулся, он тоже умер от великого горя. Черные тучи пролили чёрный дождь, и эти земли стали называться Землями Скорби. Так закончилась история величия славного рода. Во всём мире не осталось ни капли истинной крови, что может его возродить.

Начало истории я прослушать не успел, но не сомневаюсь, что ничего интересного не пропустил. Даже если чтец не будет таким же бездарным, как Паксус, вряд ли столь унылым унынием получится кого-то заинтересовать. Но это, разумеется, если речь идёт обо мне и людям из моей первой жизни. Там у нас искусство не чета здешнему. Главный упор делается на то, чтобы подцепить слушателя, зрителя или читателя, всё прочее может полностью игнорироваться. Причем цепляют проверенным набором. Используются самые простые и при этом безотказные крючки: тайна, секс, юмор, насилие и прочее. Здесь же зачастую слова произносят ради самих слов, без малейшей оглядки на чаяния «потребителей». Но так как ничего другого аборигены не знают, даже такой вот скучнейший речитатив со скомканным сюжетом готовы воспринимать на ура.

С моей точки зрения художественной литературы, как таковой, в этом мире вообще нет. То, что к ней относят, это поделки уровнем ниже сказок для самых маленьких, и чуть менее чем полностью они состоят из хвалебных жизнеописаний реальных и вымышленных героев. Причём в основном повторяются слово в слово, или изменяются лишь имена и географические термины.

При этом полным-полно всевозможных научно-философских трактатов, написанных недурственным языком, почти без излишеств и заимствований. Как будто принципиально иные народы их пишут.

Объяснения этому парадоксу у меня нет. Одно время, задумываясь о нём, я даже порывался адаптировать к реалиям Рока что-нибудь из земной классики. Намеревался стать, так сказать, первым истинным сочинителем этого мира. Но потом как-то забылось, да и мне литературная слава ни к чему.

Зайдя, наконец, в малый зал, я изрядно удивился. Очень уж странная кампания здесь собралась. Начать с того, что мои персты, как бы это сказать… Не очень-то ладили между собой. Кими и Паксус тяготели ко мне, что естественно, однако и она и он при этом игнорировали всех прочих перстов и с прохладцей относились друг к дружке. У Дорса слишком тяжёлый характер, с ним никто не любит общаться. Арсай не слишком умён, он думает лишь о героическом суициде, другие темы для разговоров с ним находить сложно, и это отпугивает потенциальных приятелей. Глас по жизни нелюдимый, почти отшельник, к тому же себе на уме. Иногда демонстрирует поведение на грани подлости, нарывается на конфликты, иногда ведёт себя как последний трус, а иногда наоборот, рвётся в битву, невзирая на все запреты. Если собрать все слова, сказанные между мною и им за всё время, вряд ли их больше сотни наберётся. У остальных перстов скорее всего и того меньше окажется.

Как тут не удивиться, если в малом зале полный комплект собрался: Кими, Паксус, Дорс, Арсай и Глас. И расселись они непринуждённо, расслабленно. Вино потягивают из дорогих бокалов, мило обсуждают прослушанную историю.

Вино им, кстати, не слуга, а сам Аммо Раллес подливает. У них тут вечеринка без лакеев, лишь свои сливки общества, если не считать Бяку. Но он пусть и не благородных кровей, но и не чужой.

Хотя посторонние всё же имеются: клетка с Гнусисом в углу кажется лишней, и Местресс, сидящая вплотную к Паксусу, тоже не из наших. Но у неё хотя бы причина есть здесь находиться, а вот у гоблина вряд ли.

Ему после сегодняшнего разоблачения полагается на раскалённой печи выплясывать, или иным, не менее жестоким образом расплачиваться за свои многочисленные прегрешения. А что мы видим вместо этого?

Вместо этого он свои длинные уши греет, находясь среди высшего общества.

Тот случай, когда преступная изощрённость настолько восхитила жертв и свидетелей, что вопрос с наказанием так и остался открытым.

— О! Господин Гедар, только вас нам здесь и не хватает! — радостно поприветствовал глава миссии. — Присаживайтесь, куда вам удобно. Вам вина, или крепкой настойки?

— Пожалуй, воздержусь. Нельзя ли узнать, по какому поводу собрание? — спросил я, делая вид, что ни о каких замыслах знать не знал.

— Да, собственно, повода особого нет. Я тут имел смелость поделиться с господином Паксусом некоторыми моментами из моего богатого жизненного опыта. Отдельные рассказы оказались пикантными, и заинтересовали невзначай заглянувшего сюда господина Дорса. За ним Паксус с Местри подтянулись, и дальше как-то само собой у нас образовался такой вот коллектив. Делимся историями из своего опыта и книжного, мило общаемся, пьем прекрасные напитки.

— А Гнусис что здесь делает?

— А Гнусис завидует, ему ведь никто ничего не наливает, — скорбно ответили из клетки.

— Его Кошшок оставил, — пояснил Дорс. — Попросил присматривать за мелкой тварью. Скоро обещал появиться с новым замком для клетки. Такой навыком Гнусиса открыть нельзя. Наверное.

— Я думаю, что гоблина замок не удержит, — уверенно заявил Глас. — Простите за грубость, но слишком хитрая сволочь. Это надо же, как долго всех за нос водил. Несчастный пленник, ну да… Кошшоку не грозить надо, а действительно на печь клетку поставить. И забыть её там. Пусть прыгает, пока не поджарится до хрустящей корочки.

— Такой молодой, а уже изверг, — прокомментировали из клетки.

— Я как раз историю вспомнил, — заговорил Дорс. — Про то, как близнецов-наследников в железной клетке над вулканом сожгли до кровавого пепла.