Тьма. Том 7 (СИ) - Сухов Лео

В итоге, первый род был вычислен уже спустя несколько часов.

Железновы. Владельцы шахт по добыче железной руды, не слишком известные, но достаточно обеспеченные. Злые языки поговаривали, что слишком обеспеченные для скромных добытчиков не самой дорогой руды… И в этот раз злые языки не ошиблись.

Железновы отметились и в самом Ишимском княжестве, и в боярстве теперь уже Седовых-Покровских, прикупив себе право разрабатывать тамошние месторождения. Они, если я правильно запомнил объяснения Авелины, первыми перестали платить отчисления. В те годы, когда род Покровских ещё держался, пусть и из последних сил.

— … Скорее всего, союзником Железновых, упоминаемым в дневнике, были Беловороновы, которые ещё в середине двадцатого века бежали в Серые земли и скрываются там, — закончил рассказ Бубен. — Однако на встречах отметились Марьины и Фомичевы. А они с Беловороновыми связаны браками. Остаётся только вопрос, кто скрывается под буквой «Ш»… Но его, я полагаю, мы проясним в ходе задержаний.

— А вот у меня другой вопрос… — хмуря рыжеватые, как и у других Рюриковичей, брови, вмешался цесаревич Пётр. — Почему нас к этому прямо сейчас привлекли? Можно было взять время и всё куда тщательнее подготовить.

— К сожалению, планы у нас полетели в… В общем, далеко полетели!.. — признался Дашков. — Всё завязано на поход в Серые земли…

Интерлюдия III

Хорошо, что болото, насквозь промёрзнув, затянулось льдом. Не провалишься в трясину. И не придётся петлять, выбирая безопасный путь. Просто иди себе напрямик. Лишь бы направление выдержать. Тут ведь, в Серых землях, иногда даже компасы обманывали.

Однако были и минусы… Изменённое зверьё тоже шло напрямик. И у него это получалось лучше, хотя люди шли на снегоступах, а зверьё торило глубокий снег. Увы, сугробы не были помехой то ли огромному волку, то ли такому же матёрому вульфу, который бежал впереди.

А люди уже выбивались из сил. Они отрывались почти сутки. И теперь смертельно хотели спать и есть. Но Бархан неумолимо гнал всех вперёд, обратно на юг, откуда пришли. Он не говорил этого бойцам, но надежды на спасение и так почти не осталось.

Зверья, идущего за ними по пятам, хватило бы, чтобы сожрать целый город. А уж нагнать и окружить маленький отряд — и вовсе пустяк. Но сказать такое — окончательно подорвать боевой дух. Без надежды далеко не убежишь.

Надежда — вот что даёт силы в самой отчаянной ситуации. Надежда на спасение. На то, что в конце тёмного прохода блеснёт свет. Лиши человека надежды, и в голову ему полезут чёрные, неправильные мысли.

Кто-то решит сложить руки и ждать конца. Хотя бы помрёшь не таким усталым. Кто-то обозлится и рванёт искать спасение в одиночку. А кто-то решит выжить за счёт других…

Бархан искоса посмотрел на тяжело дышавшего проводника из местных. Этот член отряда вызывал у него больше всего подозрений. Тем более, старик уже пару раз заикался, что он на такое не подписывался — и, дескать, его обязаны вытащить и вернуть домой.

Узнай проводник, что надежды нет, и не ровен час, начнёт стрелять по ногам, чтобы задержать зверьё чужими трупами. А Бархан ведь понимал, что за это даже смысла нет злиться. Старик будет не из злобы действовать, а из желания выжить любой ценой.

Желание-то вполне человеческое. Правда, оттого не менее паскудное.

Отряду «Сахар» нужно было дойти, как минимум, до далёкой полосы леса. И Бархан упрямо гнал бойцов вперёд, но знал, что сам идёт лишь до места, где рация поймает связь. Дальше уже не надо. Всё, что можно было сделать — он сделал. А остальное…

«У меня была неплохая жизнь… Хоть и недолгая!» — подумал он, заставляя себя шевелить ногами.

Минута за минутой, час за часом, он заставлял идти и себя, и подчинённых. Просто, чтобы не останавливаться. Сколько они прошли? Сколько ещё им осталось? Этого Бархан не знал. Но пытался связаться с Большой землёй всякий раз, когда часы на руке показывали очередной час.

— Голова, а ты был прав! — неожиданно выдал один из бойцов, шедших перед ним.

— О чём ты? — тяжело спросил Бархан, но вдруг и другие члены отряда начали указывать вперёд.

— Да, блин!

— Спасены!

— Господи!

— Неужели уйдём?

— Не верю!

Бархан посмотрел вдаль и на мгновение замер. Навстречу, поднимая облака сухого снега, неслось чудо инженерной мысли, которое ему раньше видеть не доводилось. И ревела эта помесь танка и вездехода не хуже изменённых медведей.

Только медведь обычно ревёт в одну глотку, а эта машина шумела, будто сразу десяток изменённых тварей объединился в стадо. Но главное — она ехала! Громко и вонюче, но ехала. И тут Бархан задумался, что, возможно, вера имеет под собой основания. Хотя всю жизнь в Бога-то не сильно верил.

Однако вот оно, чудо! В утренних лучах тусклого северного солнца, воняет, ревёт и мчится прямо в их сторону! Оставалось только не облажаться, и Бархан решительно рявкнул:

— Что встали⁈ Живо вперёд! Живо!!!

За спиной, над просторами замёрзшего болота, раздался тоскливый вой. Волк-вожак будто признавал позорное поражение. Жалкие, слабые, лишённые когтей и зубов, эти существа вновь вырвали победу у изменённого зверья. Они опять доказали, что всё ещё хозяева планеты.

И пусть тысяча падёт, но… Последний двуногий всё-таки победит. Верой ли, правдой ли или в приступе предсмертного отчаяния, человек выстоит. И пойдёт дальше, топча снегоступами белый нетронутый покров.

Машина замерла в двадцати метрах, а из люка наверху высунулась девушка и замахала рукой:

— Эй! Разведчики! Подвезти?

— Красавица, чего хочешь проси, главное — увози нас быстрее! — первым заорал старый проводник, будто и не задыхался минуту назад. — Завела меня недобрая с этими… А я домой хочу!..

— Давайте в машину, домчу с ветерком! — весело подмигнула девушка и, оставив люк открытым, нырнула обратно во чрево металлического монстра.

Когда Бархан последним забрался внутрь, то с удивлением заметил ящики в просторном кузове. Очень много ящиков. А где-то впереди, в кабине водителя, уже ныл проводник, рассказывая о безжалостных разведчиках, заставивших его топать почти сутки.

— Да завали ты, мил человек! Ну чего ты жалуешься? — весело спросила девушка, донельзя удивив смущённых разведчиков. — Я бы тебя без них, может, и не подумала везти.

— Да как же… — возмутился, а потом и задохнулся этим возмущением проводник.

Бархан, тоже заглянув в кабину, оценил спартанскую обстановку. После чего обернулся к девушке и тихо проговорил:

— Спасибо тебе! Спасла ты нас…

— От чего спасла-то? Разве что от снежных блох! — засмеялась та. — Тут всегда тихо, и никакого зверья. Я частенько вожу товар из Болотного в Стопервый. И всегда вдоль болот.

— А ты вот туда посмотри! — посоветовал Бархан, указав на север, где на белом фоне отчётливо виднелись зверюги, таранившие сугробы.

— Ой-йо! — девушка выпучила глаза, став похожей на очаровательную жабку, потому что глаза у неё и так были огромные. — Это ещё что за твари?..

— Там скопление гнёзд, — ответил Бархан. — Давайте, может, уйдём южнее? Не будут же они нас вечно преследовать.

— Я вас в Стопервый отвезу. Там знают, как сообщить на Большую землю… — тихо сказала девушка, поддав газу и покосившись на Бархана. — Меня, кстати, Ликой зовут. А ты?

— Сергей… А так все Барханом называют, — представился разведчик. — А ты здесь где-то живёшь? В Серых землях?..

Не так уж много зданий в этом мире могли похвастаться тем, что их построили до нашествия Тьмы. Влахернский дворец был одним из них. Его возведение начали ещё при Льве I. А это, на секундочку, аж пятый век нашей эры — в отличие от всякого римского новостроя.

Рим… Мысли о том, что с Вечным Городом как-то несправедливо вышло, всё чаще посещали автократороса. Империя у него вроде как Римская, а Рим почему-то принадлежит не ему, а бывшим варварам. Непорядок!..