Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod"

На другом конце линии Мирак помолчал мгновение, затем ответил — его голос был низким, с лёгким оттенком холодной уверенности:

— Да. Они понадобились.

— Понадобились? — Томоэ сжала телефон сильнее. — Для чего? Брат, скажи, что происходит.

— Всё под контролем, — отрезал он и отключился.

Томоэ уставилась на телефон, её дыхание участилось. Она бросила его на стол, провела руками по лицу и тихо выдохнула:

— Нет, он точно нас разорит. Это конец!

Паника нарастала, как буря. Двадцать миллионов — это была их подушка, их шанс укрепить клан. А теперь — ничего. Она встала, зашагав по комнате; её мысли метались между злостью на брата и надеждой, что он не вернулся к казино. Всё как раньше.

* * *

Вечер окутал Синдзюку плотным покрывалом теней, пронизанных резким неоновым светом вывесок.

Улицы гудели голосами, шагами и пряными запахами уличной еды, но Мирак скользил сквозь этот людской поток с холодной уверенностью. На нём был дорогой чёрный костюм — подарок от Мэй Мэй. Она настояла, чтобы он выглядел «под стать игре», хотя Мирак скучал по своему кимоно. Ткань обнимала его худощавую, но крепкую фигуру, сидя безупречно.

Он остановился перед главным филиалом «Кровавой Сакуры» — двухэтажным зданием, где красные фонари отбрасывали кровавый отблеск на тротуар.

— Значит, тут? — подумал он.

У Ямагути-гуми был один бесспорный лидер и множество высокопоставленных фигур, управляющих филиалами в других городах. Этот же бар считался крупнейшим в сети «Кровавой Сакуры». Мирак поднял взгляд к воронам, кружившим над крышей. Эти птицы, подчинявшиеся Мэй Мэй, были не просто её питомцами на поводке, а её глазами. Она предупреждала: каждые выходные сюда стекаются члены банды в большом числе. Было ясно, что среди них окажутся и те, кого сообщество шаманов считает угрозой.

— Их дела идут всё хуже, особенно после того, как Сатору с Гето взялись за них. Не могут же они собираться и делать вид, что ничего не происходит, — размышлял он.

Мирак слегка прищурился, глядя на вход. Он не мог просто ворваться и разнести бар на людях. Шум среди обычных людей стал бы катастрофой для скрытого мира шаманов. Поэтому он шагнул внутрь спокойно. Его встретил гул голосов и едкий запах табака, смешанный с дешёвым алкоголем. У входа охранник буркнул:

— Сегодня с досмотром.

Мирак молча поднял руки, позволяя обыскать карманы, и прошёл внутрь, растворяясь в толпе. Его взгляд тут же метнулся к лестнице в углу — узкой, уходящей в полумрак, за затемнёнными стёклами VIP-зоны что-то творилось.

Он прислонился к стойке, заказав виски у бармена — худого парня с нервными движениями, то и дело косящегося на лестницу. Мирак отхлебнул, наблюдая за залом. Татуировки — драконы, черепа — мелькали на шеях и руках посетителей в тусклом свете, но его тянуло к верхнему этажу.

Дверь хлопнула. В бар ввалился парень — молодой, с растрёпанными волосами и кровоподтёком на скуле. В руках он сжимал свёрток, туго завязанный тканью, небольшой, но источающий жуткую ауру. Парень торопился к лестнице, почти бегом.

Высокий мужчина у стойки шагнул ему навстречу, его голос прорезал шум:

— Где тебя носило? Он уже трижды спрашивал!

Парень втянул голову в плечи и пробормотал:

— Задержали. Но всё тут.

Мирак прищурился. Свёрток притягивал его, как магнит. Это был момент. Он шепнул:

— Лас Йа Нир.

Слова Ту’ума вырвались не криком, а шёпотом, шелестящим, как ночной ветер. Чтобы обойтись без громкого возгласа, он связал технику пактами — шёпот и жесты. Пальцы слегка дрогнули, проклятая энергия закружилась вокруг, и мир преобразился.

У всех людей вокруг, даже стоящи за стенами вспыхнули ауры: у бармена — тусклая, подёрнутая тревогой; у татуированного — резкая, с привкусом злобы. Но свёрток пылал — багровая нить проклятой энергии тянулась от него, густая и пульсирующая, настолько мощная, что не требовалось даже «шёпота ауры», чтобы понять её опасность.

Татуированный схватил парня за ворот, рявкнув:

— Если из-за тебя Такаяма нас прикончит, я тебя первым прирежу!

Парень, спотыкаясь, рванул наверх и скрылся в VIP-зоне.

— Я так удачно пришёл? — подумал Мирак.

Но не прошло и десяти минут, как дверь распахнулась снова. Вошёл ещё один человек, неся сундучок, от которого исходила та же проклятая энергия. Он тоже поднялся наверх, и стало ясно: там затевалась проклятая вечеринка.

— Предметы с высоким содержанием проклятой энергии… Шаманы используют их, чтобы отпугивать духов с территорий, но без сдерживающих печатей они, наоборот, притянут духов, как мошек к фонарю, — отметил Мирак и цыкнул.

— «Вот как они натравляют духов на людей, вымогая деньги», — мелькнула мысль. Но ситуация казалась слишком патовой. Было непохоже, что наверху просто шантажируют пару бизнесменов.

* * *

VIP-комната на втором этаже «Кровавой Сакуры» пропахла дорогим виски и едким дымом сигарет, висящим в воздухе плотным облаком. Тёмные деревянные стены поглощали свет тусклых ламп, а за затемнёнными стёклами, выходящими на шумный зал внизу, мелькали силуэты танцующих. Здесь царила тишина — гул музыки снизу доносился лишь слабым эхом, но она была тяжёлой, давящей. Длинный стол из чёрного лака занимал центр, заваленный проклятыми предметами, словно трофеями: ржавые кинжалы с вырезанными письменами, потрескавшиеся маски, излучающие слабое свечение, свёртки, обмотанные пожелтевшими печатями. Каждый источал густую, липкую проклятую энергию.

За столом сидели пятеро якудза. Один — коренастый, с побитым, покрытым шрамами лицом — стоял у края стола. Его пальцы теребили свёрток, но голос звучал твёрдо, когда он обратился к Киёси Такаяме, развалившемуся в кресле с высокой спинкой на дальнем конце. Вокруг его тела был обёрнут вязаный белый мешок, казавшийся пустым, но источающий тяжёлый сгусток проклятой энергии первого ранга.

— Такаяма-сан, — начал он, слегка склонив голову в знак уважения, — мы готовы ответить этим ублюдкам. Инумаки и якудза из Сумёси-кай совсем оборзели — лезут не в свои дела, думают, что могут отжать наши территории. Проклятые предметы высокого ранга из Нара достать было непросто, но они точно исправят ситуацию.

Он кивнул на стол, где лежали предметы, способные натравить духов на целые кварталы. Остальные якудза — тени в дорогих пиджаках — кивнули, их взгляды прикованы к Такаяме. Тот лениво откинулся назад, сжимая в одной руке стакан виски, в другой — сигарету, дым от которой поднимался тонкими кольцами. Он сделал глоток, выдохнул дым через нос, не торопясь с ответом.

Другой якудза шагнул вперёд и развернул свёрток. Обёртка треснула, открывая проклятый предмет особого ранга, окутанный печатями, — отрезанный палец, высохший и сморщенный, но пульсирующий слабым красным светом в чёрных письменах. Энергия ударила в воздух, заставив остальных напрячься.

— Вот это, Такаяма-сан, — сказал он, голос дрожал от возбуждения, — точно доставит Инумаки самые большие проблемы. Любой дух, проглотив этот предмет, в одиночку разнесёт всех шаманов к чертям.

Киёси Такаяма поставил стакан на стол с лёгким стуком, наклонился вперёд, опираясь локтями на чёрный лак. Его глаза сузились, но губы растянулись в тонкой, опасной улыбке.

— Так ведь и убить этого Инумаки ненароком получится, — заметил он, вызвав сдавленный смешок среди якудза. — Но это даже к лучшему — недавно цена за его голову выросла ещё на пятьдесят миллионов. Теперь его не обязательно оставлять в живых. Главное — взять его сестру и мать.

Его слова повисли в воздухе, но тишину разорвал крик — резкий, пронзительный, донёсшийся снизу.

За ним последовал ещё один, затем десятки — хаотичный хор ужаса пробился сквозь затемнённые стёкла. Якудза замерли, их взгляды метнулись к окнам. Сквозь стекло виднелось, как люди внизу — танцующие, пьющие, смеющиеся — бросились к выходам, толкая друг друга, роняя стаканы и стулья.