Не больно-то я ей поверила, но мужчины купились.
Про роман Казимира и Снежаны Туманову поведал Гальянов еще в Гридинске, он был свидетелем тех событий. Тогда-то пасьянс и сошелся. Дело было раскрыто, но виновница, к моему острому сожалению, избежала наказания. У нее было трое малых детей, как можно лишить их матери? Кроме того, она сильно раскаивалась, плакала и просила прощения и у Мира, и у меня.
Мир простил. Я — нет, но супругу уступила. Не хватало мне только очередного его приступа! Он и без того, когда все понял, очень расстроился. Виноватым себя считал, а не ее. Но все же я потребовала, чтобы ноги ее в моем доме больше не было. Это мне было обещано.
А потом Мир сказал, что ему нужно съездить на завод. Я уговаривала остаться, опасаясь за его здоровье, но он заупрямился. Нужно и все тут. Неотложное дело.
— Я с тобой ехать не хочу, — сказала я. — Чувствую себя не важно, меня все еще тошнит в дороге.
— И не нужно, я с Ермолом буду.
— И надолго ты?
Верно мне Ольга когда-то говорила — брат ее страшно упрям. Если что решил, то спорить бесполезно.
— Дня на три. Не волнуйся, я отлично себя чувствую.
Ну да. Это не он тут хватался за сердце в кабинете, а потом лежал на диване с умирающим видом!
Через три дня Мир не вернулся. Через четыре я начала беспокоиться. Через пять — собралась на его поиски — хоть верхом, хоть пешком, хоть на велосипедусе. Волновалась ужасно, меня успокаивали мать, брат и Прося, говоря, что дороги занесло, что погода плохая, что, может, Казимир к Озеровым в гости заехал, но я им не верила. А на шестой день приехал Асур Синегорский и первым делом позвал меня:
— Собирайся, Мари, ты нам нужна.
— Что-то с Казимиром? — ахнула я.
— Да. Он жив и здоров. Ему сделали операцию. Пока лежит под присмотром, но желает тебя видеть.
Вот тут-то я впервые в жизни и грохнулась в обморок.
Ну конечно, он сам все решил. А чтобы я не тревожилась, наврал, что поехал на завод. Забрав Марка, отправился в Устинск к Асуру. У того был отличный кабинет. Вызвали на всякий случай и Озерова. И втроем эти дурные на всю голову энтузиасты усыпили Мира, вскрыли ему грудную клетку и починили его несчастное сердце!
А потом Асур поехал за мной…
Я и плакала, и смеялась, и ругалась на всех них. Надо было мне сообщить, хотя бы письмо прислать! Но, конечно, тогда я бы бросилась к ним. Сидела бы под дверью, волнуясь… А мне нельзя, я же ребенка жду.
Конечно же, я немедленно поехала в Устинск, где обнаружила живого и здорового супруга. После операции остался довольно-таки страшный шрам на груди — но право, это такие мелочи!
Домой мы уехали уже вместе. Доктора приезжали к нам вначале каждый день, потом раз в неделю, а к концу весны заявили: сердце Казимира в полном порядке, его здоровье восстановилось. И даже шрам уже был незаметен под волосами…
На исходе лета я родила сына, которого назвали в честь моего отца — Игнатом. А еще через три года — второго сына, Федота.
Матушка моя снова начала брать заказы на вышивку, а блузки ее работы получили малую медаль на традиционной зимней выставке. У меня таки состоялась выставка тарелок “Север и Юг”, выкупил ее сам государь — полностью. И заказал еще, с городскими пейзажами. Теперь в его дворце есть целая стена, на которой эти тарелки висят.
Марк Пиляев и Ольга сначала отстроили новый дом, в котором выделили для целителя целый флигель в несколько комнат. Потом Ольга родила сына и дочку и заявила, что больные в доме дурно влияют на атмосферу. Всякие же приходят, в прошлый раз ее малыш страшно испугался мужика с топором в ноге. И Марк, с ней согласившись и вооружившись помощью Казимира, потребовал у головы построить уже нормальную больницу, как это давно практиковалось на Севере. Голова уверял, что денег нет, но Казимир предложил финансовую помощь. Гальянов, Синицын, Шанская и прочие богатые горожане внесли свои средства, и больница была построена очень быстро.
Ильян поступил в университет на инженерный факультет, Прося вышла замуж за своего кучера, в дом мы взяли двух девочек из приюта. Никого не забыла? Ах да, Альмира Скворецкая уехала на Север и родила там ребенка, а потом…
Впрочем, это уже новая история!
