Даже, хех, молодые да ранние со второго курса пытались побороть мою монополию. Но это так, к слову. Всё равно ведь безуспешно. Даже пришлось на этой теме две дуэли сыграть. В одной я вывел всё вничью, а вторую и вовсе выиграл.
«Растёшь» — заявил тогда Бернар, снова вызвавшийся моим секундантом.
Впрочем, его с Изабеллой спарринг… скажем так, если в битве я могу снести дом или два — они, как оно есть, буквально целый район. Небольшой, да. Доведя себя до полного истощения, да. Если сосредоточатся больше на разрушении, да. Но сам факт!
И кто выиграл? В первый раз — Бернер. Он всё же более опытен в качестве боевого мага, нежели ещё и играющая в интриги на женской территории Иза. Во второй раз девушка вернула свой титул «сильнейшей студентки», буквально задавив больше полагающегося на скорость и свою уникальную магию Вебера своими атаками.
Наш Капитан, к слову, использует магию, характерную его семье: «Давление». Хотя я бы назвал её гравитацией. Зоны замедления, локальные вспышки гравитации, точечные удары ей… Крайне неприятный противник. Особенно тем, что предпочитает средне-близкую дистанцию, к которой большинство магов банально не готовы: не хватает реакции, мобильности и скорости каста для противостояния.
Изабелла, кстати, третью дуэль свела в ничью. Но ведущим мне больше казался Бернер, нежели девушка.
Ассистировали же им, для понимания, полноценные Адепты боевой магии.
Стоит сказать, что наши с ней группы были в своём роде в «конкуренции». Стоит отметить, что… довольно здоровой. Всё же атмосфера в Академии потихоньку… не холодела — скорее становилась более подавленной. Несмотря на браваду, на слова Имперского мага, что пришёл давать у нас «патриотическую речь» — все понимали, к чему всё идёт.
Империя вставала на военные рельсы.
1415 год от основания Империи. Лето.
15 лет.
Летом нам давали целые две недели отдыха. И так уж вышло, что большинство тех, кого я мог считать друзьями, пропали в городе, решив хотя бы на этих «каникулах» повидаться с родными.
Готфрид, Альрик Фейербах и Клара из группы Исследовательского факультатива — только они и остались. С ними я обычно и общался, сам решив дать организму немного времени на отдых: и так пришлось недавно вывалить двадцать золотых из личного фонда на краткий осмотр у одного из старых священников центральной церкви столицы.
Ситуация с моим здоровьем… была неплоха, стоит признать. Регулярные профилактические походы в церковь, к служителям Богини, не давали стимуляторам слишком сильно влиять на тело. Но после Академии я всё же планировал слезть с «кофеина». Ну, на ещё одну ступеньку, а не полностью, да.
А ещё — я, пока большинство преподавателей расслаблены, а шанс на внезапную проверку мастерской близок к нулю (не у нас, ведь за почти три года ни разу не отметились хоть в каком-то инциденте), наконец-то попробовал один из рецептов Лирхера.
Тот самый, что позволил мне «поверить» в магию. Разбавленный до минимума.
Спрашивается, зачем?
«Человек есть то, во что он верит», — сказал как-то Антон Чехов.
«Человек может созидать только то, что он способен вообразить», — скажет как-то Зери.
И вот я, пережив отсев половины класса направления Разума, начал отставать. А моя тактика того, как дойти и завоевать своё место на вершине магического мира, а после, кто знает, превзойти ушастых читеров, предполагала активное использование этого направления.
Ибо так завещали непризнанные боги предыдущего мира — спидраннеры: если есть шанс на обнаружение эксплойта — исследуй его.
У меня это вышло… относительно удачно. Но повторять этот опыт, тем более на территории Академии, я точно не буду. Совершенно точно.
Так, ладно, сейчас не о том…
— Нервничаешь? — раздался голос Бернара над ухом.
Я, к своей чести, не вздрогнул. Просто перевёл взгляд на него, выведя на лицо улыбку:
— Нет, конечно.
И я не врал. Впрочем… может, самую малость я и нервничал, но это так, некритично. Даже состав, с которым я экспериментировал, уже должен был выйти из кровотока, так что это была просто задумчивость.
Абсолютно точно.
— Ага, верю, — наш Капитан хмыкнул, хлопнув меня по спине. — Пошли тогда.
Учитывая, что он был несколько крупнее и уж точно сильнее меня физически — пойти, подчинившись инерции, пришлось.
В здание с красным фонарём над дверью.
— Иду, иду.
— Мадам Афель, хочу поздравить своего молодого с днём рождения. Как думаете, кто из ваших девочек…
* * *
— Ну, бывай, пацан! — расслабленно-весёлый, слегка подвыпивший Бернар махнул мне рукой, весело проговорив себе под нос, — Всегда хотел так сделать…
«Прямо как старший брат», — добавил в мыслях уже я.
Наш Капитан, как я знал, был единственным сыном в семье, а отношения во «Внутреннем круге», стоит признать, были достаточно тёплыми, чтобы такое «открытие глаз» молодым проходило по грани нормы. Нужно отметить это, не забыв чем-то отблагодарить парня. Он же это не просто ради «баллов отношения» — я чувствовал.
Иногда сам удивляюсь тому, насколько маги этого мира могут быть… банально добры и поддерживающие друг к другу. И одновременно коварны. Очень странная ситуация, стоит сказать.
Но… как я понимаю — чем ближе к безопасной Столице, тем более закрыто и «каверзно» наше общество. И чем дальше — тем более лояльны друг к другу те, кого хоть и отдалённо, но можно назвать союзниками.
Лениво зевнув, я сам пошёл к зданиям общежитий (Бернар спал, ожидаемо, в корпусе Боевой магии, да). Прикидывая так и этак, прислушиваясь к довольному, хоть и уставшему телу — делать этим вечером мне не хотелось ничего сложного.
На этом основании я собрал комплект вещей и направился в сторону своего любимого места для медитаций.
Настроение было несколько меланхоличным — то, что надо для того, чтобы закончить одну картину. За этот год, если честно, не было достаточно времени, чтобы заняться хобби, но сейчас, не подгоняемый стимуляторами, вечерняя летняя атмосфера помогала найти то самое состояние вдохновения, чтобы процесс, на фоне переходящего в сон города, шёл плавно… легко.
Мазок за мазком, всего за час, под лунным освещением получилась работа, которую, в отличие от некоторых других, выбрасывать я не собираюсь. Пойдёт в коллекцию.
Тема времени… Если я правильно помню атмосферу манги, многое в этом мире было на ней основано. Воспоминания у меня уже не те — больше основаны на потрёпанном дневнике, зазубренном наизусть и спрятанном под землёй возле дома Учителя Лирхера, чем на актуальном произведении.
Но даже так, собирая инструменты для рисования, аккуратно укладывая картину в сумку, я снова и снова возвращался к теме войны. Точнее — к так называемому «канону». Он ведь, если смотреть отсюда, снизу, неизменен. И я не знаю, есть ли в нём место для моего будущего.
