Да, Марина, это не попаданство.
Это попадос.
— Отец, — произнесла я, выпрямляясь.
От него исходил отчётливый запах алкоголя, хотя было всего лишь позднее утро. Карис Раднал медленно приблизился к нам, рассматривая меня с горькой усмешкой.
— Знаешь, что самое ироничное, дочь? — произнёс он, проходя мимо меня к небольшому столику с графинами. — Я почти обрадовался, когда услышал о твоей попытке. Достойный конец для некогда великого рода — уйти отсюда, дав себе второй шанс где-то в ином мире, за пределами этих условностей, этого тела, а не угаснуть тут - в нищете и забвении.
Он налил себе щедрую порцию янтарной жидкости. Руки его слегка дрожали.
Итак, во врагах – альфа-ящер, поместье – в упадке, родители – на грани алкоголизма, у всех депрессия, мою предыдущую версию буквально раздавило ответственностью.
Да у вас тут сказка, как погляжу.
Оригинальная версия Белоснежки от братьев Гримм - та, где колдунья пляшет в раскаленных башмаках.
— Господин! — воскликнула Нилли, продолжая хлопотать над бесчувственной леди Арвеей. — Как вы можете такое говорить?
Ринтан Карис пожал плечами и одним глотком осушил половину бокала.
— А зачем врать? — он посмотрел на меня с мрачной иронией. — Драконы разорвали союз. Скоро весть разнесётся по всему Аталу. Банкиры из гильдии Серебряной Монеты уже прислали гонца — требуют погасить долги до конца месяца.
Он отсалютовал мне бокалом.
— Теперь придётся продать восточные земли. Может, этого хватит на год-другой, прежде чем кредиторы заберут сам дом.
Я смотрела на этого сломленного человека и пыталась понять, как реагировать. С одной стороны, его отношение к дочери, которая только что пыталась покончить с собой, было шокирующим. С другой — я видела в нём не злодея, а человека, раздавленного грузом ответственности и собственной неспособности справиться с упадком рода.
— Восточные земли? — спросила я. — Разве там не виноградники, приносящие основной доход?
Карис посмотрел на меня с лёгким удивлением.
— С каких пор тебя интересуют дела поместья? Ты годами отказывалась даже присутствовать на встречах с управляющими.
Я решила рискнуть:
— После вчерашнего... многое переосмыслила. Когда смотришь смерти в глаза, начинаешь понимать, что важно, а что нет.
Отец хмыкнул и допил бренди.
— Да, восточные виноградники — последнее, что приносит доход. Но выбора нет. Либо продаём их и получаем отсрочку, либо завтра у нашего порога выстроится очередь кредиторов со стражей.
Он снова наполнил бокал.
— А что с другими вариантами? — осторожно спросила я. — Может быть, есть способ увеличить доход от оставшихся земель? Или... — я решила нащупать почву, — возможно, восстановить магические исследования?
Карис горько рассмеялся.
— О чём ты говоришь, дочь? Наш дар угас. Я едва могу улучшить качество серебряной ложки, не говоря уже о создании чего-то по-настоящему ценного.
Я сделала шаг к нему, внезапно ощутив странное желание помочь этому сломленному человеку. О, Марина, сколько раз ты боролась с желанием уволить к черту менеджера, зная, что лучше он работать не будет. Но у него ж больная мама… Этот менеджер… Похоже давно ушел в себя по собственному желанию. Без заявления и выплаты отпускных.
— Отец, расскажи мне о нашем даре. Я хочу понять, почему он не проявился у меня.
Он уставился на меня, мягко скажем, с удивлением.
— С каких пор тебя это интересует? Ты годами избегала даже упоминания о магии.
— Как я уже сказала, переосмыслила многие вещи после... — я сделала паузу, — после близости к смерти. Может быть, если я лучше пойму нашу магию, смогу как-то пробудить её в себе?
Карис внимательно изучал меня, затем медленно опустился в плетёное кресло.
— Дар Радналов — это способность улучшать качество предметов, усиливать их свойства, — начал он, и я заметила, как в его потухших глазах мелькнула искра воодушевления. — В расцвете нашего могущества мы могли превращать один материал в другой — свинец в серебро, медь в золото. Но самое ценное — это создание магических артефактов, предметов с уникальными свойствами.
Он отпил из бокала, и его голос стал более оживлённым, когда он погрузился в воспоминания.
— Мой отец мог превращать свинец в серебро. Я — лишь улучшить качество уже существующего серебра, сделать его чище, прочнее. А у тебя... у тебя не проявилось ничего. Ни искры, ни признака силы.
— И поэтому был заключён союз с драконами? Чтобы их кровь возродила наш дар? — спросила я, хотя Нилли уже рассказала мне об этом.
— Да, — кивнул Карис. — Драконья кровь древнее и могущественнее человеческой. Союз наших родов мог дать потомство с возрождённым даром. Потому мы и обручили тебя с Латором в детстве.
Я обдумала его слова, затем высказала предположение, которое внезапно пришло мне в голову:
— А что, если... что, если именно это давление и блокировало дар? Постоянный страх разочаровать, не оправдать надежд?
Карис нахмурился, явно никогда не рассматривавший такую возможность.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, — я осторожно подбирала слова, — если магия связана с эмоциональным состоянием, то постоянный стресс и чувство неполноценности могли... подавлять её проявление?
Ринтан Карис задумался, затем отмахнулся:
— Слишком поздно для таких размышлений. Латор разорвал помолвку публично. Даже если твой дар проявится завтра, драконы не вернутся.
Он залпом допил бренди и тяжело поднялся.
— Мне нужно съездить к старому другу, — пробормотал он, направляясь к выходу. — Может быть, он согласится дать отсрочку хотя бы по части долгов.
У дверей он остановился и, не оборачиваясь, добавил:
— Я рад, что ты выжила, Лиралин. Несмотря на мои слова... я не хотел бы потерять дочь.
С этими словами он вышел, оставив меня наедине с бесчувственной леди Арвеей и растерянной Нилли.
Я опустилась на край кушетки, размышляя обо всём услышанном. Ситуация казалась почти безнадёжной — разорённое поместье, угасающий магический дар, разорванная помолвка, которая могла бы всё спасти...
Но где-то в глубине души я чувствовала странное воодушевление. В конце концов, в моём прежнем мире я не раз выводила компанию из кризиса, находила неожиданные решения там, где другие видели только тупик.
