Наследник пепла. Книга X (СИ) - Дубов Дмитрий

— А дальше что? — приподнял бровь Азарет.

— Дальше будем надеяться, что столь мощный, огромный, дестабилизированный конструкт, потеряв одну из опор, пойдёт вразнос и сам же расшвыряет своих создателей. Другого варианта я не вижу.

— Хорошо, если так, — кивнул Азарет и в следующий же момент вызвал Кема.

Тот выслушал наши доводы, только кивнул. После чего призвал сколотур, которые должны были отвезти нас к месту, где вовсю работали жертвенные алтари.

Эти подземные существа выглядели пострашнее, чем те, которыми мы пользовались в Тохарской империи: в длину были побольше и мощнее, да и видом своим куда грознее.

— Да, если те были больше похожи на подземное такси, — проговорил Гризли с некоторым благоговением глядя на переминающихся многоножек. — То эти цыпочки напоминают мне горнодобывающий комбайн.

— Ну да, — кивнул Белоснежка, — те-то были не красавицы. Садиться стремно, а к этим подходить-то страшно.

— Не слушайте их, — возразил Костя и принялся ласково поглаживать огромных тварей между сегментами чешуек, — вы — красавицы, каких человеческий мир не видывал! А они просто от неожиданности чушь несут!

Жердев и тут проявил свою любовь ко всему живому, причем сколотуры отвечали ему взаимностью потираясь о ладонь полудемона и признавая его едва ли не своим.

— Да-да! — кивнул Гризли на слова Кости. — Наш друг дело говорит, я вот если бы вас в своём мире встретил, умер бы… от восторга, конечно!

— Ничего, — едва сдерживая смех, сказал я. — Дело сделаем, а там, может, уже и умирать не придётся.

Уже перед самым выездом я связался с Тагаем.

— Дружище, — сказал я, — мы отправляемся туда, в эпицентр творящейся кровавой магии, и попутно к менталистам. Вы тут уж постарайтесь сделать так, чтобы Азаретовских и Кемовских не сломили. Самое херовое получить удар в спину. Да и мало радости вернуться к пепелищу.

— Постараемся, Вить, сам знаешь. Только подождите, не уезжайте. Тут Мирослава хочет вам что-то сказать, а точнее, сделать.

— Хорошо, ждём. Но время идёт на секунды.

Мирослава была возле нас так быстро, насколько только смогла. Она вручила Азарету и ещё кому-то небольшие куски муаса и сказала только одно слово:

— Дробите.

А сама начала прямо здесь, на месте, в присутствии высших демонов и сколотур, вырезать руны на нашей коже. Сначала на коже Гризли, Белоснежки, потом перешла к остальным. Рядом Зара и Азарет дробили муас в крошку и пыль. И эти мелкие осколки Мирослава втирала в кровоточащие руны на коже моих друзей, абсолютно не обращая внимания на их шипение от боли.

— И чего шипим? Как будто нас Бабичева подорожнику не учила, — пошутила она, обрабатывая Белоснежку, — потерпите чуть-чуть, зато все войдёте в общий защитный конструкт.

— Я ваших академий не заканчивал, — в шутку ответил Инеев, — и с Бабичевой лично не знаком.

— Тогда потерпишь, — не отвлекаясь, бросила Мирослава. — Объясняю: мы сейчас можем контролировать и прикрывать только домен Азарета, потому что сделали круговую защиту на замок. Вы же будете представлять некий аппендикс, анклав, но на вас мы тоже сможем перенаправлять свою энергию. Поэтому придётся потерпеть.

Гризли оглядел взглядом себя, потом Белоснежку:

— Мы с тобой разрисованы в стиле русского народного творчества, под хохлому. Любой сервиз обзавидуется!

— Это точно, — согласился Белоснежка и заржал вместе Медведевым.

Мирослава же работала настолько быстро, насколько я даже не ожидал. Про себя же мысленно согласился с друзьями, что я-то уже и сервизы переплюнул: и кровь Зары, и руны, и муас. Одним словом, красавец расписаный.

Но стоило Мирославе закончить, как мы сами почувствовали: связь между нами усилилась, как в команде, так и с замком. Лучше стало слышно наших за счёт усиления муасом и включения нас в общий конструкт. Теперь они смогут прикрывать нас даже на расстоянии.

— Так, ну за ваше прикрытие буду отвечать я, — сказал мне Тагай, — потому что из нас троих Мирославе проще всего противостоять Максвеллу. У них там всё-таки родная кровь. Так что они будут плюс-минус на равных, а я буду прикрывать вас от всех остальных. Радмила всё это время будет на подхвате. Она уравновешивает, страхует то меня, то Мирославу по очереди. Поэтому отвлекать вопросами лучше меня или Радмилу.

— Будем иметь в виду, — кивнул я.

Затем мы обнялись со всеми, кто оставался, пожали руки, сели на сколотур, и они утянули нас под землю.

Мне казалось, что под землёй мы двигаемся гораздо стремительнее. Я вдруг почувствовал, можно сказать, ощутил всем своим естеством, даже больше, чем услышал, странные звуки.

Причём сначала я никак не мог понять, что это вообще такое. Как будто чьи-то стоны, но вместе с тем они все собирались в единый гул.

— Слушай, — сказал мне Гризли, когда я высказал эту мысль вслух, — у тебя над головой идёт несколько сотен тысяч низших демонов. Целая армия идёт на приступ. Конечно, тут тебе будут и стоны, и гул. Мне интересно, как это ещё нам наголову вся эта земля не обвалилась, в этих подземных туннелях, устроенных сколотурами.

— Нет-нет-нет, — проговорил я, — это не движение армии вызывает. Это что-то совершенно другое. Я это чувствую не столько ушами, мне нутро всё выворачивает от этих стонов.

И чем ближе мы приближались к жертвенникам, тем сильнее я чувствовал какую-то боль и тяжесть. И тем хуже становилось у меня на душе, как будто всё внутри раздирали непонятные чувства.

Мне даже пришлось мысленно обратиться к Тагаю.

«Дружище, — проговорил я по нашей мыслесвязи, — на мне есть какое-то ментальное воздействие?»

Тагай ответил не сразу, и в голосе его, как мне послышалось, звучала неуверенность.

«Нет, — проговорил он, — ты абсолютно чист. На вас вообще никто ничем не воздействует. Такое ощущение, что вы пока действуете незамеченными. А что случилось?»

«Я не понимаю, что происходит, — ответил я. — Но раз воздействия нет… ладно, я попробую сам разобраться».

На том я и отключился.

Всё стало понятнее чуть позже, когда сколотуры доставили нас в нужное место. Я спустился со своей, встал на землю, ожидая, пока нам приоткроют выход наверх. И в этот момент я прикоснулся рукой к толще камня, окружающего нас.

И меня буквально прошило дугой боли. И только здесь до меня абсолютно точно дошло, чья именно эта боль.

Это была боль от страданий самой местной земли. Всё то, чем напитывал её Максвелл для того, чтобы пробудить Бельзияра, наносило вред энергетической структуре самого этого мира.

Я вспомнил, как мою душу носило по энергетическим каналам родного мира. На несколько мгновений отрешившись от всего, я увидел, что там, где энергия раньше свободно циркулировала, сейчас она уже не могла этого делать.

Со стороны, наверное, казалось, что я провалился в полубредовое состояние, но увидеть всё это сейчас было необходимо, поэтому я стоял с закрытыми глазами, и внутренним взором следил за тем, как меня несёт по энергетическим каналам.

Вот только сейчас в них не было так чисто, как раньше. Складывалось ощущение, словно в них появились бляшки, которые их закупоривали. Энергия переставала проходить по разломам и каналам этого мира. А самому миру становилось больно и плохо. Он страдал. Ему, как будто бы, просто перекрыли доступ энергии.

Внезапно я понял: что мир, тот самый мир, в котором мы находимся, по сути умирает. И вместе с тем, в тот же самый момент до меня начало доходить, что я уже видел подобное и в своём мире.

Я понял, почему у нас местами пропадала магия. Это результат того же закупоривания энергетических каналов, которые не дают спокойно проходить и циркулировать энергии мира. Здесь сейчас происходило то же самое, но насильным путём

Грязная, кровавая, безумная магия закупоривала прохождение энергии внутри мира, снижая возможность воздействия магии на окружающее.

Через прикосновение к камню я чувствовал, как страдает мир. И когда меня вновь прошило его болью, я вывалился из этого состояния, находясь в полном шоке.