Сад для вороны (СИ) - Вран Карина

Уж пары тысяч юаней (стартовый месячный оклад) на благое дело мне не жалко. Вот премии в красном конверте, как Суцзу, ей ждать не стоит. Поощрения у нас выдаются по заслугам. После «Шелеста» конверт для Чу «опух» от пяти десятков сотенных купюр.

К выходу этого проекта премиальные сестрицы Суцзу я хочу увеличить. Тут и работы больше, и платят лучше. Но до прибытка еще надо дожить — всем нам.

В тот день мы доказывали, что тренировки с мастером Чжао студия оплачивала не напрасно. По сценарию принц и принцессы клана Юн дают отпор убийцам. Нападение неожиданное, рядом только несколько личных слуг, вот и приходится царственной детворе отбиваться самим.

Хватается за скрытое оружие старшая служанка (а она полна сюрпризов). Другие хватают мебель и вообще всё, что под руку попадает. Столовые приборы, кувшины с водой и горшочки с лекарствами идут за метательные снаряды… Сцена кажется до предела хаотичной, но на самом деле все действия выверены и отрепетированы.

У нас были картонные макеты того, что мы «в бою» швыряем, пинаем и во вражьи доспехи втыкаем. Сначала каждому из актеров специально обученный человек разъясняет от и до порядок действий. Каскадеры участвуют в репетиции для пущей наглядности. Понятно, что не в полную силу работают, только обозначают падения, финты и атаки.

После того, как все актеры заучили свои действия, проводят еще три совместных прогона. Ши Фэй, вовсе не выглядящая усталой, в перерыве делится со слугой принца байкой (или правдой) о репетиции с ее прошлой дорамы.

Там герой должен был страстно, отчаянно целовать партнершу. Вообще, такое для местных сериалов несвойственно… Возможно, привирает змеюка, и балдеет от вида покрасневших кончиков ушей собеседника. Был взаправду пылкий поцелуй или нет, я выяснять не собираюсь.

Соль истории в том, как проходили репетиции. Змея проникновенно нашептывает, как стеснялся и не справлялся с ролью актер. До того дошло, что режиссеру пришлось лично подойти, схватить за шею госпожу Ши и впиться в ее красные губы.

«Понял?» — якобы спросил у актера режиссер.

И тогда всё пошло, как надо. Только макияж пришлось подправить…

На минуточку: пикантная байка рассказывается при детях. Ладно, трехлетка не должна понимать, о чем речь. Но Лу Сюин двенадцать, Шу Ину десять… Возраст нежный и трепетный. Адекватный человек промолчал бы, дождался, пока детворы не окажется рядом.

В этой схватке юный принц пробуждает внутреннюю силу. Сродство с огненной стихией — в царя-батюшку он этим пошел. Позже по сюжету малышка Цзыюй уговорит «своего» дракона позвать и других высших на подмогу клану Юн.

Чистое сердце малышки и общая кровь помогут брату и сестре тоже заключить союз с сынами великого дракона. Ведь твари с низших планов угрожают всему Срединному миру. Так что моя красивая кукольной красотой сестра обретет связь с драконом скрытого сокровища. И сможет, как мама, исцелять людей.

А братец научится зажигать, меч и не только. Дракон ему достанется погодный, самый яростный из всех «наших». Бури и грозы, ветра и гром небесный — этим всем управляет дракон моего братика. Своим дыханием золотой дракон будет неплохо так распалять огонь второго брата (первый — наследный принц, а он там… бредет по пустоши). А уже Минъюй (яркий нефрит — мы все в семье с нефритовыми именами) станет нашим главным оружием против вражьих призывателей.

Еще и гонять раз за разом всякий криминальный сброд — это вместе с мастером Фу.

Кроме попыток разбить и уничтожить клан Юн соседушки наши дружелюбные и общительные (аж с соседними планами и монстриками дружбу завели) будут всяческими средствами добиваться моей сестры.

Вот нужна она им. Им духи нашептали, что Дайюй (имя значит — черный нефрит, за глазища огромные данное), став женой их царя, возвысит царство, сделает его государя — владыкой мира. А если Дайюй выйдет за другого, то вся страна обратится в руины. И потомки забудут даже имена правящей династии. А на такое честолюбивые соседи пойти никак не могут, сами понимаете.

Дайюй вообще-то — центральный женский персонаж истории. С нею мастер Чжао занимался больше всех. Ей ведь от супостатов отбиваться в кадре чем только не придется. И мечом, и веером, и драгоценной заколкой… Когда ты лучше лечишь, чем калечишь, приходится по-всякому изгаляться.

И должна много сражаться в воздухе.

Сестричку поднимают на тросах, медленно и аккуратно. Едва шелковые туфельки отрываются от земли, как лицо девочки начинает бледнеть. Это видно даже с расстояния и под гримом.

— Н-не м-могу, — шепчет с дрожью в голосе юная красавица. — Оп-пустите… Вниз…

По щекам катятся крупные слезы. Совсем не по сценарию.

— Лу Сюин? — беспокойство в голосе режиссера Ке неподдельное, правда, не уточнить: за актрису он волнуется или за тайминги съемок. — Что случилось? Ты в порядке?

Он жестами требует вернуть изящную девочку, так похожую на птичку, с небес на землю.

— Сюин? — вскакивает мать актрисы. — Дочь, что за поведение?

Тут у нас собрался, с едких слов Ши Фэй, клуб мамочек. С функциями надзора за детским садом. Я вот что заметила: к большеглазой сестре змеюка тоже весьма негативно настроена. А малышу Шу довольно благодушно улыбается. На вырост, наверное.

Вот только нет никакого клуба. Госпожа Шу оставляет сына на попечение ассистента, а сама где-то пропадает целыми днями. Где? Без понятия. Госпожа Лу очень замкнутая. Говорит — кроме как с дочерью — только при острой необходимости. Да и к Сюин относится без лишней теплоты. Словно она ей мачеха, а не мать.

Никакого сравнения с моей замечательной и близко нет.

— Простите, не знаю, — хлопает ресницами это большеглазое чудо — вылитая женская версия олененка Бемби. — Никогда не боялась высоты. Простите. Я попробую еще раз.

— Подъем, — кхекает в рупор Ке. — Надеюсь…

На что бы он там не надеялся, сбыться его чаяньям не суждено. У девочки приступ паники.

— Лу Сюин! — не добавляет спокойствия маманя актрисы. — Что за безобразие? Кто так себя ведет? Ты намерена нас опозорить?

Мы с моей добрейшей оборачиваемся на крикунью одновременно. Какая мать так будет себя вести, когда ребенку — очевидно же — нехорошо?

Сестричку опускают по отмашке Ке. Коленки олененка подгибаются, она буквально рушится вниз. Не заботясь о том, как это выглядит, и не замарается ли одеяние.

Плюю на мнение общественности и я. Подрываюсь, мчу к Сюин.

— Как ты? — спрашиваю, когда добегаю.

И слышу краем уха — не от сестры киношной, а от общей массы наблюдающих:

— Вы бы не подпускали к своему ребенку ту девочку, — знакомое такое шипение. — Слышала, у нее дурной глаз. Там, где она, постоянно случается что-то плохое.

— Куда уж хуже… — хмуро отмахивается госпожа Лу.

— Я вас предупредила, — не унимается змея. — Потом не жалуйтесь.

Дрожащая девочка поднимает на меня свои глазища — черные омуты страха.

— Не понимаю, что со мной… — голос дрожит, как и она сама.

Сзади нас, на площадке возле режиссерской позиции, выступает вперед Мэйхуа.

— Воззвание к высшим — третий сериал с участием моей драгоценной дочери, — прекрасно поставленным голосом говорит мама. — Два предыдущих по рейтингам обогнали всех конкурентов. Получили отличные отзывы. Ряд премий — в том числе лично для Мэйли. С учетом этого высказывать глупости — в наши дни, далекие от предрассудков и прочей чепухи — некорректно. И неумно. Госпожа Лу, госпожа Ши перенервничала. И несет чушь, не слушайте ее. Она придет в себя, и сама устыдится своих нелепых слов.

— Вы… — давится воздухом змея, словно ей кто-то реально затянул на шее веревочку.

Хотя это не так, никто ее и пальцем не касается.