Тьма. Том 5 (СИ) - Сухов Лео

А «турист» уже резко выпрямился, наводя ручной пулемёт с заряженной лентой. И стрелял он прямо в нас, не считаясь при этом со случайными жертвами.

Тяжёлые пули ударили по автомобилям, в асфальт, в двери торговых рядов, в случайных прохожих, в выставленные Костей и Ивановым щиты…

Я укрылся за чьей-то машиной, припаркованной рядом со входом. Выпустив Авелину, одной рукой вытащил револьвер, а другой залез в карман, нащупывая, какой у меня запас патронов. Так-то я, когда начиналось это путешествие, машину забрать из автосервиса ехал. Чудо, что вообще «пушка» взял…

Пока я доставал оружие, Иванов успел метнуться к машинам на другой стороне. А Костя с Малой исчезли, скрывшись где-то в торговых рядах. В воздухе повис запах пороха, стали и крови. Какой-то старичок орал от боли, лёжа на асфальте неподалёку от моего укрытия.

Пулемётные пули продолжали лететь в нашу сторону, и одна из них всё-таки ударила старичка в голову, плеснув его мозгами на асфальт.

Внутри торговых рядов было спокойней, но ненамного. Оттуда слышались крики, визг и звон разбитого стекла. Похоже, там начиналась паника.

Я рискнул выглянуть, но стоило появиться над капотом машины, как рядом с визгом отрикошетила пуля.

Успел только заметить, что большая часть «туристов» рассаживается по машинам.

— Уедут сейчас! — зло ругнулся я. — С-с-суки!

— Я поставлю защиту, — сказала Авелина. — А ты стреляй, Федь.

Вцепившись в свой короб, она прикрыла глаза.

— Сейчас, давай! — несколько мгновений спустя приказала девушка.

И я, преодолевая страх, уверенно поднялся над капотом с револьвером в руках. Время сразу же начало замедляться, как будто вокруг был густой мёд. Первую пулю я подарил пулемётчику — заслужил. У него имелась какая-то защита, но и первая пуля в моём барабане была усиленной.

Сердечник из хладного железа, пройдя сквозь плетение, ударил этого гада, бившего по мирным жителям, куда-то в живот.

А я уже наводился на очередного «туриста». Он как раз пристраивал себе на плечо ракетную установку.

Я видел, как вязнут в защите Покровской пули, застывая в воздухе. Я понимал, что по мне сейчас садят уже из всех стволов. В теневом зрении успел заметить ещё и летящее в нас плетение.

А значит, один из врагов был замаскированным двусердым. Шрамов ни у кого из «туристов» я рассмотреть не сумел.

И всё же я старательно игнорировал этот лишний фон и лишние мысли. Нельзя было отвлекаться от главного…

Выстрел!

Промах!

Выстрел!

Мужика с ракетной установкой шатнуло. Вспыхнувшая вокруг него защита приняла удар, но ракета ушла в небо, а не в торговые ряды.

Об защиту Покровской, заставив щит замерцать, разлетелось плетение. Авелина вскрикнула и потянула меня обратно за машину. Видимо, неслабое было плетение, раз так испугалась. Но я не мог сейчас уйти… Следующая пуля артефактная.

Специально для одного из тех ублюдков, которые били по гражданским.

Выстрел!

«Турист» в начавшей движение машине впечатался лицом в руль. А его автомобиль резко свернул, врезавшись в припаркованные авто.

А я уже навёлся на того «туриста», который первым нас заметил. И в этот же момент он швырнул в меня десяток новых плетений. Причём с какой-то умопомрачительной скоростью.

— Федя, назад! — крикнула Авелина.

Я не пригнулся. Меня охватила такая злость, что, наблюдая, как плетения летят в меня, я разрядил в этого двусердого ублюдка весь остаток барабана.

Я даже выставил перед собой щиты, все, какие мог и какие успел выучить…

Вот только они не помогли. Совсем. Защита Покровской отбила семь плетений и, прощально мигнув, исчезла. А оставшиеся три плетения прошили мои щиты, как нож масло. И если бы не ускоренное восприятие, получил бы я по первое число…

Но я успел дёрнуться вниз, под прикрытие машины.

Два плетения пролетели дальше, разбившись о стену. А вот последнее зацепило мне кисть правой руки, которую я не успел убрать с пути.

И я с удивлением увидел, как кожа на ней краснеет и покрывается волдырями.

— Вот же тварь! — вырвалось у меня.

— Седов, я же кричала, вниз! — Авелина схватила мою руку, глядя на неё с ужасом. — Что за…

Кожа стремительно покрывалась струпьями. Кисть горела, будто её в огонь опустили.

— Прибью урода! — пообещал я, еле-еле удерживая револьвер непослушными пальцами, а левой набивая барабан. — Пристрелю мразь такую…

Со стороны противников в небо ушла ещё одна ракета. Выстрел сопровождался истеричным воплем стрелка. А через секунду в тени машины, за которой скрывались мы с Покровской, всё ещё шипя и топорща шерсть, возник Тёма.

А я как раз справился с перезарядкой… И, схватив револьвер левой рукой, под крик Авелины: «Куда?» — упал на асфальт с расчётом, что появлюсь сбоку от колеса. Всё-таки левой рукой стрелять было неудобно. А правая меня не слушалась.

Я спустил весь барабан, но только одного врага и подстрелил. Со стороны Иванова в нападавших устремилось огненное плетение. Жаль, что большая их часть уже катила прочь с парковки. Включая и того замаскированного двусердого. Так что куда больше досталось от нас тем, кто прикрывал отход.

А вот я уже подняться сам не смог. Меня поднимала, ругаясь на все лады, Авелина:

— Придурок! Идиот! Куда ты суёшься?

— Что-то мне поплохело… — честно признался я, чувствуя, как боль по руке поднимается к локтю.

Кисть выглядела… Хреново! Оттенок уже не красный, а какой-то зелёный, с чёрными прожилками.

И лопнувшими струпьями, из которых сочились гной и кровь.

— Проклятье! — выругалась Авелина.

Или не выругалась? Или догадалась? Соображал я уже слабо. Что бы ни прилетело мне в руку, но «плохело» мне прямо на глазах. С каждой секундой становилось всё хуже и хуже.

— Иван Иванович! Нужна помощь! В Федю попали!

Это, кажется, закричала Авелина. Опричник метнулся к нам под огнём последних двух «туристов», выпустив по ним очередное разрушительное заклятие. Присев рядом, он схватил мою руку, и это заставило меня заскрипеть зубами от жгучей боли.

— Тащим его в торговые ряды! — приказал он Авелине, а затем посмотрел на Тёму. — Котик, проверь там всех. Выживших разрешаю убивать долго и мучительно. В качестве «языка» они бесполезны.

…Кажется, я провалился в забытьё, пока меня тащили. Не помнил даже, как оказался внутри торговых рядов, сидя на полу и опираясь спиной на стену.

Напротив, под весёлую музыку, за витриной лавки с игрушками, механический солдат в красном мундире маршировал туда-сюда… Туда-сюда…

Туда-сюда…

Первая, кого я увидел сквозь уплывающее сознание, была Малая. Они хмурилась и, кажется, держала меня за руку.

— Ну что? — похоже, это был голос Иванова.

— Ну, плетение я смогла сломать… — а это уже Малая. — Но это не лечение…

— Сильное проклятие? — опять опричник.

— Сильное… Как бы не родовая способность. Очень уж плетение упрямое. Ему нужно в лекарню.

— Мы не можем ждать: они уйдут, — покачал головой Иванов, вплывая в поле видимости. — Федя?

Я честно попытался понять, что чувствую. Но ощущения были так себе: меня мутило, меня тошнило, меня крутило, у меня всё болело.

— Вызовите скорую… — попросил я. — И уезжайте.

— Да не можем мы ехать! — Малая, кажется, чуть не плакала.

— Я могу остаться с Федей и Тёмой… — пробился сквозь вату в ушах голос Покровской.

Сознание вновь куда-то уплывало. Я пытался уцепиться за реальность, но измученный организм отказывался её воспринимать.

Снова в реальный мир я вернулся, когда меня уже куда-то везли. Покровская, к слову, тоже была в машине скорой: сидела рядом на откидном стульчике. А надо мной суетились два санитара, их лица сливались в одно мутное пятно.

Распухшая, покрытая кровью и гноем бледная рука лежала на груди. Я её не чувствовал и только надеялся, что обойдётся без ампутации.

А затем сознание снова скользнуло в беспамятство. В темноте рядом кто-то был, успокаивал меня… Но я не запомнил, кто.