Кафедра (СИ) - Лахов Игорь

Третье… Проявилась ещё одна способность Ликвидатора Сидо. В любом состоянии при угрозе жизни включаются дополнительные резервы организма. Алкоголь ли затуманил мозг, или ментальный удар демона обрушился на него — всегда остаётся хотя бы одна незамутнённая извилина в голове. Именно она заставляет действовать на рефлексах, пока остальной разум находится в прострации. Видимо, тот упырь вёз нас с Игнатьичем не в Петербург, а в собственное логово, находившееся неподалёку от кладбища. Поэтому и бежал гад в сторону погоста, где притаился его землячок.

Упыри любят жить рядом с местами погребений. Для них недавние трупы, ещё не растерявшие последних остатков жизненной энергии — хорошая, легкодоступная пища. Всего лишь и надо тайком раскопать могилку, полакомиться свежеумершим телом и снова присыпать его землёй. Никто не догадается, что тут твари орудовали.

Четвёртое. В последние годы своей жизни Ликвидатор Сидо просто устранил бы такого свидетеля, как Кудрявый. Я же теперь снова стал полноценным человеком и, как верно сказал есаулу, имею внутреннюю мораль. Убить рука не поднимется. Как-то незаметно Игнатьич стал моим товарищем. Вон, даже в пьяном угаре и то про него не забыл, накачав бесовской силой, чтобы спасти жизнь.

Значит, нужно договариваться с казаком, убедив его, что я не тварь или чернокнижник, берегов не видящий. Придётся придумывать удобоваримую сказочку. На самом деле это не так и сложно сделать. Главное, чтобы нестыковок в объяснении поменьше было.

Радует, что есаул очень хорошо пережил энергию чужого мира. Она не задержалась в нём, не заставила измениться ментально, как это было с Верой Матье. Пришла и ушла, лишь немного расширив внутренний человеческий резерв Кудрявого. Получается, только на пользу оказалась.

Мои размышления прервал очередной звонок в дверь. Думал, опять строители припёрлись, но ошибся. На пороге стояла странная девица лет шестнадцати в белой рубахе и грязном сарафане. Платок на её голове съехал в сторону, оставив открытым всего лишь один глаз, но молодую крестьянку это нисколько не беспокоило. Больше всего меня поразили в ней три вещи: мертвенно-бледная кожа, стеклянный взгляд и… Белка! Зверёк сидел у девушки на плече и, кажется, улыбался от уха до уха.

— Ты к кому, красавица? — поинтересовался я у визитёрши.

— К тебе, родной, — писклявым голоском ответила она…

Нет! Девка как стояла, рта не раскрывая, так и стоит. Откуда же идёт звук?

— Ну, ты долго смотреть на нас будешь или всё-таки впустишь в дом?

Белка! Это явно произнесла белка! Поверить в такое сложно, хотя я многое на своём веку повидал.

— Ты, что ли, говорящая? — спросил я у зверька.

— А кто? У этой ещё связки после воскрешения не до конца отошли.

— Воскрешения? Стоп! Быстро в дом!

И вот тут я чуть не простился с жизнью. Деваха, не разбирая дороги, просто смела меня в сторону, резво заскочив в квартиру. Причём с такой силищей и явно на ускорении, что, впечатавшись в стену плечом, я сполз по этой же самой стене на пол.

— Ты ей приказы аккуратно отдавай, — пояснила белка. — Дура хоть и исполнительная, но неадекватная. Натерпелся я с ней, пока до тебя добрались. В первый день ещё ничего было — суставы у откопавшейся плохо работали, так что еле шла. А потом худо стало. Все нормальные существа препятствия обходят, но не эта. По кратчайшему пути себе дорогу прокладывала. Ей что стог сена, что река без моста — всё едино не сворачивала.

Один раз медведя встретили. Она его отшвырнула, как котёнка, и глазом не моргнула. Хотя Дура совсем не моргает… Лишь только около города замедлилась от истощения, да и поумнела немного, начав мои команды воспринимать. Так что по нему шли аккуратно.

Сюрреализм происходящего хоть и ввёл меня в некий эмоциональный ступор, но не помешал маленькими шажочками переместиться к полке, на которой лежал любимый Таракан.

— А вот это ты, хозяин, зря, — с укором заметила белка, увидев мои телодвижения. — Сам сотворил нас, а теперь жизни лишить хочешь? Хотя к Дуре это не относится, так как она уже мертва. Но всё равно и за неё обидно.

Не обращая внимание на слова грызуна, я всё же взял зачарованный тесак в руки. И лишь только после этого приступил к нормальному допросу, в любой момент готовый прервать его ударами клинка.

— Стоять, где стоите, твари! Итак! Кто вы такие⁈ Откуда взялись и зачем сюда припёрлись⁈

— А это, хозяин, не нас, а тебя спрашивать надо. Чего ты такого пару дней назад отчебучил на Камышенском кладбище, что я теперь не нормальная белка, а Дура — не тихая покойница?

Кладбище… Мать твою за ногу! Неужели ещё один «привет» из того злополучного дня прилетел⁈

— Что сотворил — не ваше дело. Требую правдивого рассказа, иначе обоих отправлю в Преисподнюю.

— Сложный ты человек, хозяин, — натурально вздохнула белка. — Ладно. Деваться некуда, начну первый. Короче, вижу, как змеюка к моему гнезду подбирается. Не выдержал и давай её чихвостить. На нашу с ней беду в это время ты свою пентаграмму активировал. И мы в неё попали. В результате появился гибрид белки и змеи…

— Что-то ты на змею не похож, — перебил я.

— А так?

Белка широко раскрыла пасть, показав натуральные змеиные клыки и высунутый раздвоенный язык.

Я от неожиданности чуть Таракана не выронил!

— Это ещё что, — продолжил… гибрид. — Это только начало. Сознание беса, которого ты уконтрапупил, через меня прошло. Полностью вселиться ему в беличье-гадючьи мозги не вышло, но часть сознания всё же задержалась. Я теперь и говорю, и даже таблицу умножения знаю. Ещё трансформироваться способность есть. Но я потом тебе это покажу, а то смотрю, нервный ты больно.

— Бес? Ты бес? — поинтересовался я, входя в ускорение.

— Белкогад, хозяин. Сущность беса развоплотилась с концами. Ещё и от тебя я человеческой силы прилично хапнул. Так что извини, теперь мы с тобой повязаны. Вернее, это я привязан к хозяину. Почему? Не знаю. И спрашивать бесполезно. Но чувствую это отчётливо. Дура, кстати, тоже привязана.

— А она тут каким боком? — спросил я, окончательно придя в себя и полностью выключив мозги.

— Хрен поймёшь. Очнувшись в новом облике, я почувствовал кладбище. Что-то не так там с твоей пентаграммой было.Она пропустила за свои границы энергию от ритуала. Вот мертвяки и ожили.

— Блин…

— Не, хозяин, — успокоил меня белкогад. — Ничего страшного. Трупаки все старые и под толщей земли. Подёргались часик, а потом снова полностью мёртвыми сделались. С Дурой же иной случай. Её один из упырей почти раскопал. Девку-то лишь прошлым днём похоронили, и свежачок из неё ещё полностью годный для пиршества. Для того, чтобы задержать в себе энергию от твоих ритуалов — тоже. Вот Дура и выломала крышку гроба, выбралась кое-как и попёрла в поисках хозяина. Но ещё совсем тупая была, поэтому упёрлась лбом в большую берёзу. Так и топала на месте, пока я не подключился.

— А откуда ты знаешь, что она ко мне шла?

— Чувствую, хозяин. Я её хорошо чувствую. Тебя, кстати, тоже. Так что могу опровергнуть твою недавнюю мысль, что Дура упырица или вампирка. Хотя кровь твоя ей нужна. Загнётся без неё. Но много не потребуется. Нацедишь в месяц пару рюмочек — этого достаточно.

— И тебе тоже «пару рюмочек»? — скривился я, услышав про такое «меню».

— Не! — довольно улыбнулся белкогад. — Я ж не Дура! Сам себе пропитание добуду. Крысы, мыши всякие… К тому же ничто человеческое мне теперь не чуждо. От колбасы тоже не откажусь. Можно прямо сейчас. Но вначале Дуру накорми. Она вот-вот рухнет от истощения и разлагаться начнёт. Причём очень быстро! Замудохаешься потом убирать и проветривать.

— Допустим. Остался теперь лишь один вопрос… А на хрена вы мне нужны?

— Придумай сам что-нибудь. Мы до тебя дошли, внутреннюю установку выполнили, а дальше нашей фантазии пока не хватает. Но моё личное мнение, что лишними не будем. Я уже сейчас могу помогать, а Дура со временем. Девка безотказная на самом деле. Хошь, в постели пользуй…