Кафедра (СИ) - Лахов Игорь

— Сударыня! Нам стоит сразу начать с коньяку и шампанского, ибо водка не соответствует этому торжественному случаю!

Сразу решила отбрить:

— Я не пью шампанского.

— Так оно для меня. Скоро на ночное дежурство заступать и необходимо быть в форме.

— С чего вы взяли, что я буду коньяк? — заинтересовалась я таким подходом к делу.

— Ну как же! По толстой книжке вижу, что вы женщина умная, а значит, не знакомитесь с кем попало. С вином долго расслабляться будете, а коньячок — самое то. Разрешите представиться! Есаул Кудрявый Иван Игнатьевич! — заявил он, нахально усаживаясь за мой столик. — Ещё и барон, но на это не обращайте никакого внимания. Я ж баронство получил не от родителей, а после окончания Императорской Высшей Академии. Как одарённый. Так что происхождением своим сермяжным не кичусь и не пойми кого из себя не строю.

— Он что? Не признал в вас одарённую? — удивился я.

— Да я вообще-то одета была простенько, «по-домашнему». — улыбнулась Анна Юльевна. — Даже макияжа на лице никакого. Но меня тоже повеселил этот факт. Решила немного развлечься и не раскрывать, кто такая на самом деле. Ох и словоохотлив твой товарищ! Буквально за час узнала, что он и стрелок отменный, и казак, во всех остальных отношениях лихой. Врал так самозабвенно, что просто заслушаешься!

— Ну, не совсем и врал, — поправил я. — Игнатьич действительно серьёзный рубака.

— Это я уже потом поняла. А в первый день нашего знакомства посчитала, что врёт. Ещё узнала немного о его учёбе в нашей Академии. Иногда интересно послушать людей со стороны.

Вот тут было неприятно… Я тогда ещё сама не преподавала, когда Иван у нас постигал науку. Он как раз выпустился, а я только на первый курс пошла. Короче, не сложились отношения у свободолюбивого паренька Кудрявого с преподавательским составом. До сих пор считает, что в нём одни лишь «вислоухие выдры, дальше своего прыщавого носа жизни не видевшие», обитают. Цитата дословная. Получается, я сама из этих «выдр».

В принципе, с есаулом согласна — в то время было слишком много кабинетных преподавателей с исключительно академическим образованием. Но сейчас многое изменилось. Намекнула об этом Ивану, а он и слушать не хочет. Так и родилась на свет простая «училка Аннушка».

И вот к концу первой нашей встречи я вдруг внезапно поняла, что не хочу расставаться со своим странным собеседником. Больше десяти лет вдова… Устала одной быть, да вокруг меня ухажёры всё не те вертятся. Большинство из них, как и я, люди, погружённые в себя и науку. Именно удалого казака не хватало, чтобы немного оживить свою жизнь. Ну и завертелось у нас с Иваном.

— Романтическое вступление, как понимаю, закончилось? — поинтересовался я, видя, что из милой, улыбчивой темноволосой женщины Анна Юльевна снова превратилась в деловую профессора Гладышеву.

— Да, Булатов. Признаюсь, вчера очень сильно растерялась, увидев тебя. Но потом отошла от первых эмоций и основательно всё обдумала. Уверена, молчать в Академии ты сам и так будешь. Должен же понимать, что несколько кругов ада тебе до окончания учёбы не нужны. Да и скрытный по своей натуре.

— Не сомневайтесь. Хотя была мыслишка пошантажировать насчёт хороших оценок преподавателя, притворяющуюся училкой Аннушкой. Но они у меня без этого хорошие.

— Правильно, Родион. Выгоды практически никакой. А при молчании в знак благодарности небольшие преференции от меня гарантированы. Но сильно не наглей! Беда в том, что моя нелепая шутка с простолюдинкой зашла слишком далеко. Кажется, с такими темпами развития отношений Иван Игнатьевич скоро предложит мне руку и сердце. А я ведь соглашусь. Хочется нормального боевого мужика в доме, а не «книжного червя» с унылой физиономией. И если всё вскроется, то…

Ты мне должен помочь. Сделать так, чтобы мой переход в новый для Ивана статус одарённой произошёл безболезненно. Надо как-то примирить его с профессорским званием и объяснить всю эту ложь.

— Вы заварили кашу, а мне отдувайся? — нахмурился я, услышав такое предложение. — Извините, предпочитаю не вмешиваться в чужие сердечные разборки.

— Поторгуемся, Родион? — пристально посмотрела на меня Анна Юльевна, ничуть не смутившись отказом. — Деньги или что-то иное интересует?

А вот тут я реально задумался. Денег с профессора стрясти, конечно, приятно, но я парой-тройкой незаконных акций их заработаю на порядок больше. С учёбой проблем не вижу, так что здесь помощь со стороны не нужна. Хотя…

— Пропуск в закрытую часть библиотеки Академии.

— Родион! — округлила от удивления глаза преподаватель. — Тебе зачем⁈ Там же собраны схемы пентаграмм и прочие знания, которые являются запрещёнными к использованию в Российской империи!

— После заварушки в Бакле я понял, что иногда лучше нарушить правила, чем быть растерзанным тварями. Чернокнижником становиться не собираюсь, но иметь под рукой «последний шанс» хочу, — правдоподобно соврал я. — Если вы отказываетесь, то тогда и говорить больше не о чем. Я пошёл. Спасибо за чай.

— Подожди! Ладно… Проблема в том, что даже если я пять таких пропусков тебе дам, всё равно простого студента не пустят. Правда, официально ты уже третьекурсник, поэтому можешь подрабатывать ассистентом… На самом деле: мальчиком на побегушках. Пойдёшь им ко мне? Но учти! Ещё и кучу допусков различных получить надо будет. В закрытую часть библиотеки без этого не пройти. И то каждый раз лишь по моей записке пропустят. Это не читальня, а хранилище.

— Пойду. При условии, что числиться ассистентом буду исключительно на бумаге.

— Так не получится. Во-первых, тройная стипендия тебе капать начнёт, и должен быть отчёт о проделанной работе. Во-вторых, обман быстро раскроется. Вокруг же нас не слепые люди! Но обещаю сильно не напрягать.

— Договорились, — больше не раздумывая, согласился я.

— Вот и хорошо, — облегчённо выдохнула Гладышева. — Родион, а расскажи мне, как вы с Иваном познакомились? Я ведь уже и так вычислила, что в Бакле. Чего уж теперь темнить?

— Обязательно расскажу… Как подписку о неразглашении отменят. Так что не упорствуйте. Думаю, ни вам, ни мне с очередными «Ивановыми» из Тайной жандармерии встречаться на допросах не хочется.

— Молодец, — с лёгкой улыбкой довольно кивнула он. — Я в тебе не ошиблась. И учти, такие проверки не раз проводить будут. Никогда не знаешь, от кого прилететь могут. Но раз все вопросы улажены, то давай просто поболтаем… Интересная ты личность, Родион Иванович!

Отказываться не стал — лишние доверительные отношения не помешают. Посидели мы с профессором действительно неплохо. Хотя от профессорского у Анны Юльевны в этот день не было ничего. Улыбчивая, бойкая на язычок, тридцати восьмилетняя очаровательная женщина с тёмной тугой косой, выразительными карими глазами и не менее выразительной ложбинкой в декольте. Глаза так и норовили в него заглянуть. Непривычно видеть преподавателя такой. Обычно она сухая в интонациях, вечно нахмурившаяся грымза, одетая в не допускающее никаких фривольных фантазий платье коричневого цвета или не менее скучный брючный костюм.

Даже поинтересовался у Анны Юльевны, почему столь сильное различие между домашним и академическим стилем во всём. Ответ был лаконичный: «Предписано правилами».

Понятненько. Типа, преподаватель не должен вызывать у молодых буйных гормонов никаких сексуальных всплесков. Всё исключительно заточено под учёбу. В принципе, логично. Учителя для многих должны восприниматься исключительно как носители знаний. Их можно бояться или уважать, но никак не хотеть. Хотя всегда считал, что это очень скучно. Особенно применительно к таким вот секси-профессорам с налитой грудью и аппетитной попкой.

Это пусть всякие старухи себя в балахоны укутывают, а вот скрывать от студентов красоту — грех. Тем более профессор Гладышева, оказывается, самая молодая за всю историю Императорской Российской Академии женщина, получившая столь серьёзный научный титул. Такой факт с правильным образом обыграть и кафедра лингвистики основательно бы разбавилась сильным полом. А так только я один и есть.