Препод от бога (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Начал я с самого тяжелого: пришел прощаться к своим «неженкам».

И… Такой бурной реакции я не ожидал!

Думал, что Аня, конечно, поплачет, может, даже схватится за меня и завопит: «Не уезжайте, учитель!» Но остальные отреагируют более-менее нормально. Их, рассуждал я, будут волновать более прикладные вопросы: Питер, Ротимер и Мелисса начнут допытываться, как с их переводом на второй-третий курс, Жан спросит, можно ли продолжать пользоваться мастерской и кто за нее будет отвечать (Веллерт Эйбрахт, я уже договорился) — и так далее.

Однако вместо этого Аня сидела бледная и молчала, а навзрыд рыдали Мелисса и Марго! Точнее, Мелисса рыдала, а Марго тихонько промакивала слезинки платочком — все-таки воспитание юной дворянки! При этом младшие мальчишки голосили: «Не уезжайте, учитель!» — а старшие, то есть Жан, Ротимер и Питер, спрашивали, не нужна ли помощь с моими срочными семейными делами, из-за которых мне якобы приходится их покинуть.

— Если вдруг это денежный вопрос, вы могли бы обратиться к моим родителям… — даже сказал Питер.

— Нет, не денежный, — я покачал головой. — Но к твоим родителям я как-нибудь обращусь: у меня неплохое производственное предприятие, но с транспортом и тем более с дальней торговлей швах. Просто договариваться с ними о деловом партнерстве, пока я был твоим учителем, было бы неэтично, — я подмигнул Питеру.

А затем озвучил свое главное предложение: все желающие могут приехать ко мне в вотчину на каникулы.

— Сначала я планировал пригласить только Аню, Гийома и Финна, — сказал я. — Но приехать может любой из вас, если его отпустят родители и опекуны. Позанимаюсь с вами дополнительно, а вы сами, если хотите, можете поработать в моих мастерских или помочь моим женам — так немного денег заработаете. Больших барышей не обещаю, Ильмор — это не столица. Зато жилье и крыша над головой за мой счет.

Все дети восприняли это с огромным энтузиазмом, даже Аня повеселела.

— То есть… у вас можно будет жить целое лето? — недоверчиво спросила она, трагически глядя на меня огромными глазищами. — А… как мы доберемся? К вам ездят почтовые кареты?

— Моя жена Леу вас подкинет, — сказал я. — Она заверила меня, что сможет взять хоть всех, не проблема, особенно если кто-нибудь поможет ей и Лиихне с лошадьми.

— Полет на драконе⁈ — так и охренел Эдвин. — Я б тоже лучше к вам тогда, а не домой к родителям! Чего я там не видел!

Все его поддержали нестройными воплями.

Я погрозил сыну башмачника пальцем.

— Нет уж, дорогой. От всех, у кого есть родители, я жду письменного подтверждения, что они согласны с моим приглашением. А то еще кто-то обратится в королевский суд с жалобой, что я вас похитил!

Тут все рассмеялись.

— Да кто ж посмеет с бароном спорить… — пробормотал Эдвин.

— Вот и ты не спорь.

М-да, надо думать, «неженки» прилетят к нам в полном составе — минус Марго и Мелисса, вероятно. Потому что большинство родителей, скорее всего действительно воспримут мое приглашение как завуалированный приказ… ну и заодно как шанс для своих деток упрочить нужные знакомства.

А что, мне же лучше. Я чувствую, что уже начинаю скучать по своим ребятам, хотя еще недавно ругал ругательски за очередные шалости…

Я оставил первому курсу адреса для писем, взял с них обещание, что они непременно будут мне писать до того, как приедут на лето, и обещал отвечать каждому. Под конец меня облепили все, кто не считал себя уже слишком большим для обнимашек — то есть реально все, кроме Питера и Ротимера, даже Марго! — и рыдали на мне. Я тоже пустил слезу: не железный же!

Очень паскудно было на душе. Получается, я ребят все-таки подвел. Нет, кое-какую пользу принес: Финн жив, Питер и Ротимер действительно чуть ли не подружились (во всяком случае, общаются нормально), Мелисса начала хотя бы допускать, что в некоторых случаях людьми манипулировать не обязательно, а можно честно выстраивать отношения. Финн поверил в свои силы, Аня повысила эмоциональную стабильность, Симон тоже вроде бы пытается опираться на собственные силы — правда, тут больше не моя заслуга, а заслуга Питера, который очень четко отказал ему в месте подпевалы… Как не моя заслуга и то, что Марго стала более самостоятельной: скорее, ей помогло само пребывание в Академии, без слуг и родителей.

Увы, мне ничего не удалось сделать с неосторожностью Роже и нежеланием учиться у Эдвина. А вот Альбрехт, хоть и держался вместе с приятелями и ничем не отличился, зато и хлопот мне никаких не доставил. Можно было гораздо больше сделать, но увы, не дотянул.

Однако детям я об этом не сказал. Наоборот, развернуто всех похвалил и сказал всем, какие они молодцы, но добавил, что ни в коем случае нельзя переставать работать над собой — а то они никогда не добьются поставленных целей.

Питер и Ротимер синхронно кивнули, Жан тоже, но после паузы, Марго чуть помрачнела, Мелисса закусила губу, Аня закивала так, что стало страшно, не оторвется ли у нее голова, Финн посерьезнел. А Роже, Гийом, Альбрехт и Эдвин как будто растерялись.

— Учитель, а какие у нас цели? — спросил Гийом, самый простодушный из них.

— А это ты сам должен решить, — развел я руками. — Если цели не будет — значит, точно ничего не достигнешь.

…И вот на такой ложно многозначительной ноте я расстался с детьми.

Нет, не совсем расстался. Вечером накануне моего отлета я постучался в комнату, где жили Ротимер, Эдвин, Жан и Альбрехт, заглянул туда и сказал:

— Ротимер, я хотел бы сказать тебе пару слов наедине, по поводу твоей учебы. Можешь сейчас подойти в мой кабинет?

— Да, конечно! — Ротимер, читавший книгу у себя на постели, тут же вскочил.

Разговор у нас состоялся недлинный, но очень содержательный. В частности, мальчик подтвердил мои догадки: он действительно кое-что скрывал о себе, и это «кое-что» касалось способа, которым он оплатил первый год обучения. Под конец я вручил Ротимеру один документ.

— Если не понадобится, просто порви его в конце обучения, — сказал я, — и забудь, что он вообще существовал. Но если понадобится…

— Понял, — сказал мальчик, очень сильно побледнев. — И… большое вам спасибо, учитель!

Он слегка шокировал меня, схватив вдруг мою руку и поцеловав ее — но, к счастью, тут же вышел без прочих проявлений благодарности.

Эх, феодальные нравы! Терпеть не могу, но что делать.

Путь домой занял столько же времени, сколько и зимой. Однако уже начался март — и, хотя в горах весна пока не чувствовалась, прилетели мы еще засветло. Золоченые предзакатным светом вершины гор сразу чуть успокоили мое сердце, ноющее после расставания с учениками. Все-таки красиво у нас тут! Живем здесь уже больше двух лет, но от величественных пейзажей у меня до сих пор захватывает дух. Очень удачная нам все-таки вотчина досталась: ну и что, что на отшибе, зато от короля и придворных далеко.

В этот раз Леу не стала морочиться с клеткой, тем более, что ее и Лины лошадки оставались в конюшнях Академии, а понесла Ночку просто в когтях. Я чуть было не зарубил эту идею на корню: мне казалось, что так опаснее. Но Леу резонно заметила, что мы можем дополнительно зафиксировать Ночку теми же ремнями, что и клетку, так что нести будет даже легче. Да и вообще — ну что станет с Ночкой, если ее уронить? Ровным счетом ничего!

Я спросил, а как мы будем распутывать эти ремни, когда она приземлится.

— Фигня вопрос, дорогой! — весело сказала она. — Просто уменьшусь — и сама выскользну из сбруи!

На том и порешили.

Что мы не учли, что если с клеткой Ночку достаточно было выпустить (а вообще в прошлый раз она даже сама откинула засов), то из ремней ее пришлось выпутывать! Поэтому просто спокойно пойти к дому как в прошлый раз, у нас не получилось: мы с Леу и Линой распутывали нашего голема (или элементаля), пока делегация встречающих спешила к нам.

Габриэль за прошедший месяц еще помолодел и теперь выглядел ровесником жены. Надеюсь, он на этом остановится — второй Колин нам тут не нужен! Ну, по крайней мере, мне не нужен; о вкусах Лиихны я не спрашивал, но сильно сомневаюсь, что они таковы!