Лекарь моего сердца (СИ) - Амор Стейси

Брат настаивал на моем молчании, заверял, что нет ничего плохого в том, что Саммер не узнает о его участии. Ему не страшно было повиниться, он осознавал весь груз своего поступка, но не жалел, в конце концов, я-то выздоровел. Но я поступить иначе не мог. Я содрогаюсь от мысли, что должен лгать девушке. Она слишком хороша, чтобы начинать любые отношения со лжи и недомолвок.

И прежде чем она покинет Лавенхейм, всю Терралию, меня, я обязан был объясниться.

— Подождите, Саммер, — прервал щебетание целительницы. — Есть один щекотливый вопрос, который важно обсудить. Полагаю, потом вы меня возненавидите, но в свою защиту скажу, что я оставался в неведении до вчерашнего дня.

— О чем вы?

— Вы... Ты... — поправился я. Разговор требовал выдержки и доброй толики отчаянности. — Саммер, ты оказалась в Терралии, испытала все сложности по вине моей семьи.

— Я не понимаю. При чем здесь Бриленды?

— Ты искала знаменитого портальщика из дворца? Их имен нигде не услышать, этих магов хорошо укрывают, но не Джайлс перетащил тебя в наш мир.

Она кивнула.

— Это мне известно. Этот урод сам поразился, как я очутилась в Брекенридже.

— Тогда пусть тебе будет известно, что тот, кого ты искала, последние несколько недель находился очень близко, но не стремился сообщать об этом. Это Майкл. И это он перенес тебя сюда. Получается, не один Джайлс достоин того грубого слова.

То, чего я боялся, случилось. Зрачки у магиссы потемнели, она отодвинулась от меня.

Пока она не сбежала, не заголосила на всю округу, чтобы я вышел вон из комнаты, я продолжил:

— Он хотел меня вылечить. Ты и сама в курсе, сколько целителей бились надо мной, но никто не смог помочь. Майкл пришел к выводу, что это работа для какого-то попаданца. Ты перенеслась, он иногда прослеживал твою судьбу, чтобы ты получила назначение в Лавенхейм. Но тебя и так сослали... Если что, не переживай, мой брат получил сполна. Выяснив эти подробности, я ответил весьма, — покривился, — по-бандитски. И повторюсь, я не знал. Если бы я знал, я бы никогда не подверг тебя такой опасности. Я понимаю, ты жалеешь, в том числе и о том, что вылечила меня...

Я не мог от нее отвернуться, очень хотелось посмотреть в другую сторону, но глаза словно припечатались к Саммер. Ее выражение постоянно менялось, то становилось гневным и разъяренным, то грустным и печальным, но когда я сказал, что она, наверное, жалеет, целительница жестом остановила мой словесный поток.

Выпрямилась, привстала и прижала указательный палец к моим губам.

— Я ни о чем не пожалела, — произнесла резко Саммер. — Не смейте так говорить!

Перехватив ее за руку, но так, чтобы лишний раз не дернуть, не причинить новую боль, я принялся осторожно ее переспрашивать.

— Я ведь стал причиной твоих бед. Из-за меня ты попала в другой мир, из-за меня столкнулась с горестями и неуважением. Боги, мне даже представлять страшно, что с тобой было в первые дни. Что господин Фаррен...

— Вам и об этом уже известно? — забурчала она.

— Да, — я подтвердил. — И ты не жалеешь?

Саммер нормально села, спустив ноги на пол, я передал ей халат, стараясь не обращать внимания на ночную полупрозрачную рубашку. Каюсь, ее вид отвлекал, при бликах от свечей одеяние подчеркивало каждый изгиб, каждую мышцу в ее теле. Слава богам, я довольно спокоен и сдержан. И невзирая на ее красоту, в данный момент меня занимало другое.

Я все-таки ждал суровой отповеди, судорожного вздоха, а не пожимания плечами.

— Как об этом, вообще, можно жалеть? Если бы я сюда не попала, вы бы не вылечились, Эви могла бы не разродиться, отказавшись от услуг Роберта, эпидемия могла принести гораздо больше проблем. А ваш брат и Тони... — девушка схватилась за сердце. — А чтобы стало с другими попаданцами? Елена и Джайлс не планировали останавливаться. Нет, не подумайте, что я тщеславна, но мои поступки перебивают невзгоды. Они важнее и имеют смысл. Я никогда не верила в судьбу, но после этого попаданства все чаще задумываюсь, что это было предрешено.— Она замолкла, но ненадолго. Потом начала рассуждать дальше, не осознавая, что дает мне надежду. — Джайлс сказал, что я бы не перенеслась, если бы в моем мире меня что-то держало...

— А тебя там что-то держит? — прищурился я.

Саммер повернулась и очень едко улыбнулась, правда, она покраснела, да и суетливые движения ее выдавали.

— А с какой целью вы интересуетесь, Ваша Светлость?

Время будто остановилось. Будто все исчезло, а, может, никогда и не существовало. В мире остались только я и целительница.

— Потому что хочу, чтобы ты осталась здесь, — медленно, тягуче высказался я.

Леди Мэтисон не облегчала положение:

— Зачем?

— Разве это не очевидно?

— Мне нет, — она мотнула головой, — чтобы в Лавенхейме было два лекаря?

Я ощущал ее ехидство в интонации, но это было напускное. Голос звенел, как натянутая струна. И она не смела поднять глаза, чтобы взглянуть на меня.

Не верил, что подобное возможно, что она недостижимо, совершенно нереально, вдруг отвечает на мои чувства. Меня никогда не учили выдавать эмоции и привязанности. Наоборот, отбивали напрочь. У аристократов заведено, что все браки по расчету и предварительным договоренностям. До поры меня устраивал этот факт. Союз с Дейзи меня не интересовал, я не люблю совсем юных девиц, но Саммер...

Это не про нее. Она красивая, молодая, вроде только вчера завершила обучение в лекарской академии, но между нами нет пропасти. Она гораздо мудрее, находчивее. Она умеет слушать, действовать. Явно в собственном мире она старше. А я не умею красиво говорить.

И из-за своего воспитания мне так сложно сделать это предложение. Именно ей, тем более что речь ведется не только про брак.

— Я влюблен, Саммер. Опьянен. Потерял контроль над телом и умом. И у этого хмельного напитка есть голос, смех, глаза и имя. Настоящего имени я, к сожалению, не знаю.

Она зарделась пуще прежнего.

— Меня звали Серафима, но мне нравится, как звучит Саммер. Это по-летнему, что ли...

— Тогда, пусть останется Саммер, — кивнул и продолжил, переживая, что любая пауза станет преступной, не уговорит девушку на страшный выбор. — Я хочу начинать свой день с тебя: с твоей улыбки, с твоего голоса, с твоих объятий. В тебе есть что-то, из-за чего я безумно боюсь тебя потерять. Я знаю, что потом это что-то я не найду ни в ком другом.

— Ты просишь, — она отбросила официальное обращение, — остаться? Здесь? С тобой?

— Я прошу не только остаться, но и стать моей женой, — произнес я, не смог отказать себе в удовольствии и дотронулся до девушки, убирая ей за ухо мешавшую прядь. — Разумеется, если ты этого хочешь, если тебя ничего не держит... Там...

Где там, я не знал, но понимал, что прошу у нее невероятное. Где-то в глубине души догадывался, если судить по ее лицу, что поднажму, поцелую, и она согласится. Мысли Саммер, как открытая книга, по-настоящему лгать она никогда не умела, но ответ должен был быть честным.

Я открылся перед ней, сердце колотилось в груди, как будто пыталось вырваться на свободу. Слова, которые я произнес, казались мне одновременно легкими и тяжелыми. Я признался ей в и теперь, глядя в её глаза, полные удивления и нежности, ждал. Ждал долго и утомительно.

Саммер замерла, абсолютно не торопилась. Я видел, как её губы слегка приоткрылись, но с них ничего не сорвалось. Внутри меня разразилась буря: надежда, страх, нетерпение — все смешалось в одно целое. Я готов был ждать вечность, лишь бы она, наконец, хоть что-то сказала.

И вот, прежде чем я успел осознать, что происходит, она наклонилась и поцеловала меня. Это был очень деликатный, осторожный, трепетный поцелуй, который словно растопил все мои сомнения. Я чувствовал её тепло, её дыхание — всё это захватило меня с головой. В тот миг я забыл обо всем: о страхах, о тревогах, о том, что могло быть не так.

Я ответил на её поцелуй, обняв её за талию. Каждое прикосновение было наполнено обещанием и надеждой. Я бы радостно забылся, но помнил, что лгать она не умеет, а недоговаривает искусно.