Пожалуй, этот самый семейный обед с гостем стал и для меня хорошей лакмусовой бумажкой. Поэтому, провожая барона, я разрешила ему навестить нас в следующие выходные.
Так в нашей жизни появился Алекс Гейл, который в течение почти трёх месяцев, до самой ранней осени, еженедельно обедал у нас по выходным и сопровождал нас с Ирвином на прогулку в парк. В семье настолько привыкли к нему, что единственный раз, когда он не присутствовал на обеде лично, прислав привычную уже коробку пирожных и записку с сообщением, что лежит дома с простудой, все почувствовали себя немного обделёнными.
Ирвин расстроился потому, что ему была обещана партия в какую-то настольную игру. Тётушка Ханна огорчилась, так как за два дня до обеда ей как раз дошили новое шёлковое платье, в котором она собиралась блистать. А я огорчилась просто потому, что до следующего обеда, когда я смогу увидеться с Алексом, нужно ждать целых семь дней.
Однако и следующий семейный обед не состоялся, потому что в середине недели я получила конверт с небольшим письмом от барона. Алекс сообщал, что здоровье его пошло на поправку, благодарил за потрясающе вкусный пирог, который я ему отправляла, а также приглашал меня посетить театральную премьеру.
Для меня посещение театра и в моем-то мире было бы событием. А здесь, пусть я уже и привыкла к новой жизни, но очень боялась совершить какую-нибудь неловкую ошибку. Хорошие манеры приобретаются не в один день, да и учиться им на Стоке бесполезно. Тем не менее, выбрав с портнихой подходящий туалет и изрядно доплатив ей за срочность работы, сходить в театр я все же рискнула. И, как мне кажется, вечер прошёл вполне успешно.
Вечером барон Гейл прислал мне с посыльным очаровательный небольшой букет мелких пахучих роз, который полагалось носить с собой в театре. Я невольно вспомнила “Даму с камелиями” и приняла цветы с благодарностью. Засуетившаяся тётушка, которая вышла в холл проводить меня, принесла из своей спальни очень симпатичный портбукет* из перламутра с позолотой и несколькими мелкими речными жемчужинами. Она же и объяснила мне, как этой штукой пользоваться.
– Вот видишь? Здесь есть ножки: когда сядете, портбукет можно будет поставить как вазочку. Раньше внутри был мох, его пропитывали водой, и цветы не вяли, а теперь… Даже не знаю, что и делать!
– Можно положить внутрь лоскут мягкой ткани?
– Что ж, раз нет ничего лучше…
К приезду барона я успела вдоволь налюбоваться и на своё платье с небольшим декольте, и на новые атласные туфельки. И с благодарностью приняла от тетушки ещё один подарок – тончайшую кружевную шаль.
– Если вечером станет прохладно, накинешь ее на плечи. А пока носи вот так…
Руки полагалось слегка согнуть в локтях. Шаль свободной драпировкой шла по пояснице, и два её длинных конца мягко лежали на предплечьях. Последний штрих, который мне подсказала портниха – белые лайковые перчатки.
Джейж уже спала, а Ирвин наблюдал за этими сборами очень внимательно и не слишком радостно. Даже поцеловать меня перед выходом не захотел.
Комедия, которую мы смотрели, показалась мне несколько унылой. Но всё же это был выход в люди, и я с удовольствием приобщилась к местной культуре. Полюбовалась на нарядных дам и оценила женские туалеты. Успокоилась, когда поняла, что выгляжу вполне пристойно. Мы выпили в антракте по бокалу шампанского. И уже на пороге своего дома, постучав в дверь и ожидая, когда горничная откроет, позволила Алексу поцеловать мне руку.
К сожалению, с этого момента отношение Ирвина к Алексу изменилось. Брат не захотел присутствовать на следующем обеде, сославшись на то, что у него нет аппетита. И даже когда Алекс ушёл, резко отказался от пирожного, заявив:
-- Не больно-то они мне нужны. И нечего ему сюда таскаться постоянно! Его что, дома не кормят?! Ходит тут, людей объедает… ________________________________ *Портбукет или порт-букет это аксессуар в виде небольшого футляра для цветов, который крепится к платью или носится в руках.
Глава 51
Я не могла понять, чего больше в неприязни Ирвина: ревности или страха. С ним пробовала говорить тетушка Ханна, но брат, при всей любви к ней, на контакт не пошел и объяснять ничего не стал.
Я пробовала говорить с ним сама, но результат тоже был какой-то невнятный. Ирвин слушал мои разглагольствования о том, что Алекс Гейл – хороший человек, что он не сделал и не сделает Ирвину ничего плохого, что нам всем интересно и хорошо вместе – и отрицательно мотал головой, предпочитая отмалчиваться, а не возражать. Мы чуть не поссорились, когда я напомнила ему про Кловиса и Увара.
-- Помнишь их?! Что, лучше было бы за Увара замуж выйти? Ты представляешь, как бы мы сейчас жили?!
-- Ты сама тогда говорила, что взамуж не хочешь! А теперь чего?! – он был искренне возмущен моим «предательством».
-- Ирвин, мне кажется, ты сам придумываешь себе страхи… Во-первых, я еще не собираюсь замуж за господина Гейла…
-- А то я такой дурной, и не понимаю, чего он сюда выхаживает! – перебил меня брат.
-- Во-вторых, ты же сам видел, что с господином Гейлом очень интересно проводить время. Вы играли с ним в клеточный бой, он подарил тебе замечательную настолку. Согласись, ты любишь играть с ним в «Пещеру сокровищ». Что плохого в том, что он будет приходить к нам в гости и дальше? Я же стану от этого меньше любить тебя…
К сожалению, все это оказалось бесполезным: Ирвин не шел на контакт, иногда просто взрываясь от уговоров и собственного раздражения. Он перестал выходить со мной и Алексом на прогулки, а когда барон заметил это, он попросил у меня позволения самому побеседовать с упрямым братцем.
В один из будних вечеров, когда семья только-только поужинала, Алекс Гейл привез к нам в дом больших размеров деревянную коробку и устроился с Ирвином в столовой, где горничная торопливо убрала со стола. Дверь барон предусмотрительно закрыл, но я, не обращая внимания на недовольство тетушки Ханны, периодически подходила и прислушивалась.
Понять, о чем говорят, было совершенно невозможно. Я заметила только одно: если изначально слышался только голос Алекса, то минут через тридцать Ирвин стал отвечать ему, а ближе к концу визита голос брата звучал даже чаще, чем голос гостя.
Я вышла проводить барона в холл и не смогла удержаться от вопроса:
-- Господин Гейл, скажите, о чем вы с ним разговаривали?
Алекс неловко улыбнулся и откинул крышку со своей деревянной коробки, стоящей у его ног. Там, завернутые в куски промасленной мешковины, лежали какие-то непонятные детали и инструменты. Пахло это все… Довольно противно это пахло. Сочетание смазочного масла и керосина – так себе аромат. Алекс закрыл свои благоухающие сокровища и с мягкой улыбкой ответил:
-- Я поделился с ним своими мыслями о керосиновых лампах и показал, как их можно улучшить. Конечно, многие предпочитают проводить в дом газовое освещение. Но мне кажется, что керосиновая лампа удобнее хотя бы тем, что ее можно перенести, а еще она свети ярче и… – Тут он засмеялся и перебил сам себя: – Госпожа Рэйт, если я сейчас стану вам рассказывать преимущества своего изобретения, то боюсь никогда не уйду из вашего дома.
