Тьма. Том 3 (СИ) - Сухов Лео

— А чё, не готово ещё? — удивился Кислый.

— Это, ять, Шуруп жеж! — отозвался второй парень. — Он завсегда перепроверяет всё по сто раз.

Проследовав с Кислым в указанном направлении, мы очутились в гараже. Внутри пахло маслом и резиной, и стояло пять машин разной стоимости и степени старости. Рядом с одной из них возился парень в грязном комбинезоне.

— Шуруп, брат! Здорово! — позвал Кислый.

— А, здоров! — парень с видимым сожалением вынырнул из-под капота и посмотрел на меня. — Чо, это покупатель?

— Да, зовут Фёдором, — кивнул я.

— Ага, ну смотри… — Шуруп не стал закрывать капот машины и принялся обходить её, одобрительно похлопывая по запчастям. — Эта телега старая. Её один мужик попросил починить, но копыта откинул по синьке. Телега осталась у нас, ну и… Пошла в счёт его долга нам же. Мы её, считай, заново собрали. Так-то это производство Сокольнических… Ну и название машинки — Майская… Поэтому «Сокол — Майский». Но двигатель у них от «Волхова», Дэ Эр Сто восемнадцатый. Батарейка — Электрохран. Хватит где-то на три тысячи вёрст, если полным зарядом. Но мы не проверяли. Сам видишь, выглядит старомодно, зато всё, как котовы яйца, блестит. Мы чуть ниже сделали крышу, ещё чутка опустили салон… Теперь она так просто не перевернётся. Хотя это всё равно ящик, а не гоночный жеребец. Но… На прямой, если нажмёшь тумблер с надписью «огонь», можно выжать километров сто сорок за несколько секунд. Только учти: батарейка сгорит, если долго гнать. Ну чо ещё… Сиденья новые, руль поудобнее родного. За всё про всё прошу пять сотен. Меньше не могу, извини. Мы в неё триста пятьдесят вбухали, да и время потратили. Устраивает?

— Да, вполне, — не стал торговаться я.

— Тогда пошли, договор подмахнём, и она твоя, — кивнул Шуруп. — Права-то у тебя есть?

— Сегодня будут, — ответил я.

— Через Кислого делал? — уточнил Шуруп.

— Через меня! — кивнул Кислый.

— Ну, тогда всё в поряде… — согласился Шуруп.

Да, я купил права. Это может показаться категорически неправильным, но для Усадебного угла — в норме вещей. Никто тут не тратил деньги и время на обязательные курсы. Здесь права всегда покупали. Причём документ был самый настоящий и стоил ненамного меньше, чем курсы вождения.

В своё оправдание скажу, что Андрей умел водить. И умел очень хорошо. Ну а правила что в том мире, что в этом — были похожи. Знаки немного отличались, да и разметка… Однако это я всё тщательно выучил перед покупкой прав.

Так что к вечеру был уже на колёсах и с правами.

Меня, конечно, смешило название «Сокол — Майский»… Как видел красивую надпись на боку, так сходу вспоминал «Имперский марш» из прошлой жизни, а Кислого, который катался со мной — очень хотел назвать Чубаккой. Но старательно сдерживал дурацкие шутки, рвущиеся наружу.

С Кислым договорились встретиться рано утром, до занятий. Светлана на работу выходила в шесть тридцать, а значит, надо было встать ещё до рассвета, чтобы успеть. С другой стороны, это даже было удобно: я успевал закинуть Кислого домой и вернуться в училище.

Предварительный осмотр местности мы провели в этот же день. Проблем не возникло: девушка выдала подробное описание точек, где «пирожок» может её поджидать. А мы проверили пути отхода, придумали, где поставить машину, в последний раз перед делом обсудили все детали — и отправились по домам.

Интерлюдия II

Василий ненавидел двусердых всей душой! Раньше-то он к ним ровно относился. Но это потому, что у него времени на ненависть не было. Каждое утро он поднимался и шёл в гимназию, которую ненавидел почти как двусердых. Особенно он ненавидел других гимназистов, которые любили его задирать.

— Всё потому что я умнее! — думал Василий.

Правда, учителя почему-то так не считали. И плохие отметки ставили не реже, чем остальным. Но Вася всё равно был умнее. Он это точно знал. К тому же, он хорошо рисовал и умел играть на пятиструнной балалайке, хотя об этом старался не распространяться. На курсы его записала мама, без возможности отказаться, и курсы он тоже люто ненавидел.

А потом Вася понял, что все его проблемы от неравенства! Понял, что Русь вся целиком слеплена из неравенства. И такие талантливые и умные ребята, как он, просто не могут пробиться наверх, где всё занято мечеными. Что за странные правила делить людей по наличию чёрного сердца, а?

Подлость, а не правила!

Вася уже и сам не помнил, как дошёл до мысли такой. До того, как познакомился с ребятами из «Без Тьмы» или нет? На этот вопрос он всегда себе отвечал, что до. И вообще, какая разница? Очевидно же: просто у умных людей мысли сходятся!

А уж то, что после вступления в «Без Тьмы» отстала дворовая шпана, Васю радовало безмерно. Теперь никто в его углу не решался подойти и дать ему в рожу. А если бы такое вдруг произошло, он бы пожаловался — и с обидчиками сразу бы разобрались. В углу же каждый знает, кто где живёт.

И, самое главное, теперь у Васи была цель. Он решил сделать так, чтобы в его городе больше не осталось двусердых. И старательно шёл к этой цели.

Каждый день он, не ленясь, выходил и искал, к кому бы прицепиться. Но никак не мог найти подходящую жертву. Один был здоровенным, как бык, а такой сгоряча и прибить может. Другой — очень язвительным и, в силу возраста, общительным. В итоге, Вася от него сам еле-еле сбежал, ещё полдня затем баюкая свою самооценку.

И вот — наконец! — ему повезло. Он нашёл двусердую молодуху, которая ничего не могла ему противопоставить. Теперь можно было и дело делать, и перед старшим отчитываться. Он даже друга привлёк — Сашку: тот тоже никак цель найти не мог.

Но сначала Василий долго готовился. В первый день он проследил за молодухой: надо было убедиться, что у той никого нет, и что живёт она одна. Ему в «Без Тьмы» объяснили, как правильно следить за двусердыми. И только когда Василий понял, что никто ему не помешает — впервые вышел на охоту. Сейчас об этом опыте он вспоминал с улыбкой…

Спустя две недели ему уже было понятно, как, когда и что можно говорить. И делал он это уверенно и громко. Даже пару раз довёл молодуху до слёз. Старшой оценил и выплатил ему двадцатку.

Теперь Вася ходил доставать молодуху, как на работу. Жаль, для этого приходилось рано вставать. Зато потом можно было дома поспать, пока молодуха работала. И осознание того, что она, униженная и оплёванная, будет работать, а он — спать, было отдельным удовольствием.

Вот и сегодня Вася тихо встал, чтобы не разбудить мать, съел пару котлет из сковороды в холодильнике, выпил чаю и отправился на дело. В подземке он попал на первый поезд, а спустя час вышел на нужной станции и поспешил к дому своей жертвы. Сегодня он очень хотел довести её до слёз: ему позарез хотелось заработать двадцатку.

Светлана сидела на кухне и пила чай, уставившись в одну точку. Ей приходилось настраивать себя, словно перед прыжком, чтобы просто выйти из дома и добраться до подземки. Когда мальчишка впервые пристал к ней, она, вернувшись домой, даже посмеялась. Казалось — лишь дурацкое приключение.

Но утром он ждал её у подъезда. И так снова и снова. К третьему дню завуалированные оскорбления, которые он кидал ей в лицо, стали доводить до нервной дрожи. А сейчас чтобы просто выйти из дому — приходилось долго настраиваться.

Деваться Светлане было некуда. Жильё на две комнаты досталось в наследство от матери, вместе с остатками займа. И выплачивать его предстояло ещё четыре года. С займом продать жильё Светлана, конечно, могла… Вот только на новую «двушку» ей бы не хватило.

Снимать жильё? Слишком дорого. Выхода не было — надо терпеть. Светлана думала, что продержится долго, а парень когда-нибудь отцепится. Однако этого не произошло ни за неделю, ни за две. Парень взялся за неё основательно, и с каждым днём терпеть издевательства становилось сложнее.

Если бы она его всерьёз боялась, было бы легче… В гимназии, бывало, над ней издевались однокашницы. Но те времена давно прошли, и сейчас девушка точно знала: одно плетение — и парень сгорит, развеявшись пеплом. Чего уж там, даже плетений не надо, она его бы и так побила. Она была старше, а парень выглядел довольно хилым.