Рубиновый рассвет. Том I (СИ) - Неволин Евгений

Контратака была молниеносной. Меч Гилена вонзился мастеру в бок, разрывая плоть и внутренности. Тот захрипел, медленно опускаясь на колено, но в глазах все еще горела непокорность.

Гилен наклонился, его шепот прозвучал, как похоронный звон:— Хар-Гаал.

Кровь мастера вытянулась алыми нитями, вплетаясь в Кровавый Шов. Раны на теле Гилена начали затягиваться, кожа стягивалась, как будто невидимые руки сшивали ее. Мастер рухнул лицом вниз, его тело быстро иссохло, превратившись в безжизненную мумию.

Гилен выпрямился, ощущая, как новые силы наполняют его. Кровавый Туман втянулся в тело, не растрачивая лишнюю силу. Где-то в глубине Башни еще слышались крики, но здесь, сейчас, воцарилась тишина.

Гилен тяжело выдохнул, ощущая, как под кожей шевелятся алые нити Кровавого Шва. Чужая кровь пульсировала в его меридианах, спешно латая разорванную плоть, но с каждым стежком запасы таяли - драгоценная жидкость превращалась в строительный материал для его израненного тела.

"Но лучше так, чем истекать на полу, как подраненный зверь".

Его сапоги глухо отдавались в каменных переходах, где теперь царила гробовая тишина. Лишь эхо далеких сражений изредка нарушало это мрачное спокойствие. Два трупа лежали в неестественных позах там, где сработали перевернутые руны. Гилен присел на корточки, его пальцы коснулись сожженной кожи - и вытянули последние капли запекшейся крови, темные, как старое вино.

"Жалкие остатки... но лучше, чем ничего. Капля к капле".

Чуть дальше, из-за приоткрытой дубовой двери, донесся тихий стон. Гилен вошел без звука, как тень. Раненый инквизитор - совсем молодой, его лицо белее пергамента, губы синие от кровопотери - судорожно сжимал пустой хрустальный флакон. На дне поблескивала пара капель неиспользованного эликсира.

Увидев рубиновые глаза в полумраке, он замер, его зрачки расширились от ужаса. Губы дрогнули, выдавив хриплый шепот:— Проклятый...

Гилен не стал тянуть. Меч вспорол воздух с тихим свистом - сталь вошла точно между ребер, пронзив сердце одним точным ударом. Губы юноши сложились в немой крик.

— Хар-Гаал.

Алая струя вырвалась из раны, впиталась в кожу Гилена, а затем - чудесным образом - и с клинка, оставив лезвие идеально чистым, будто только что откованным.

Гилен усмехнулся, проверяя блеск стали."Удобно. Не надо отвлекаться на чистку оружия".

Он вышел в коридор, оставляя за собой еще один иссохший труп. Где-то в глубинах Башни все еще кипела битва, но здесь, в этом крыле, воцарилась мертвая тишина.

Гилен поднялся на второй подземный уровень, его шаги бесшумно скользили по каменным ступеням. Здесь царила иная атмосфера — не было мерцающих рунных клеток, только массивные железные двери с узкими окошками-бойницами. За ними томились обычные пленники — те, кого Церковь сочла достаточно беспомощными, чтобы не тратить на них драгоценную магию.

В одной из камер его внимание привлек шелест. За ржавой дверью сидел старик — его тело исхудало до костей, кожа обтягивала череп, как пергамент. Но при виде рубиновых глаз в прорези окошка, в его потухшем взгляде вспыхнул тусклый огонек надежды.

Старик бросился к двере, его костлявые пальцы царапали металл:— Эй... ты! Ты... ты тот, кто устроил этот переполох?!

Гилен медленно подошел, изучая дверь профессиональным взглядом. Его пальцы провели по замочной скважине:— Открыть это не выйдет. Нужны ключи.

Старик прижался к решетке, его дрожащие пальцы сложились в молитвенном жесте. Глаза, глубоко запавшие в орбитах, сверлили Гилена:— Я слышал... о ком-то внизу. Думал — чудовище... но ты... ты человек! — его голос сорвался на шепот, полный отчаянной мольбы. — Незнакомец, пожалуйста! Помоги мне! Я... я был главой Дома Вальренов! Они взяли меня, чтобы сломать мой род! Моя семья... они ещё живы, но без меня их растопчут! Я принесу клятву на душе, но спаси их!

Гилен слушал молча. Его рубиновые глаза не дрогнули, оставаясь холодными, как лед. Когда старик замолчал, он ответил ровным, бесстрастным голосом:— Слабые всегда уступают место сильным. Если твой Дом сломался под ударами судьбы — значит, он был обречён. Искать временного покровителя... это лишь отсрочка. Ты не спасешь их. Ты лишь продлишь их агонию.

Он развернулся, плащ шелестнул, оставляя старика с широко раскрытыми глазами. Последние слова прозвучали как приговор:— Прощай.

За спиной раздался вопль — отчаянный, безумный, полный невыразимого ужаса:— НЕТ! ВЕРНИСЬ! ТЫ ДОЛЖЕН...

Гилен не обернулся. Его силуэт растворился в темноте коридора, как будто и не было этой встречи. Только эхо последнего крика еще долго вибрировало в сыром воздухе подземелья, прежде чем окончательно угаснуть.

Глава 16

Интерлюдия: "Черная Башня"

Твари Тьмы прорвались на первый подземный уровень — их ярость, копившаяся годами в темных глубинах, наконец выплеснулась наружу, сметая всё на своем пути. Каменные стены дрожат от воплей и лязга стали, воздух пропитан запахом крови и гниющей плоти.

Вампиры с бледными, как лунный свет, клыками стремительно проносятся между охранниками, их движения грациозны и смертоносны. Они впиваются в глотки, выпивая жизнь за секунды, оставляя после себя лишь иссохшие оболочки. Их глаза горят холодным огнем мести — слишком долго их держали в темноте, лишая кровавой пищи.

Демоны с перепончатыми крыльями режут когтями, разбрасывая внутренности по стенам. Их смех, похожий на скрежет металла, разносится по коридорам. Каждый удар — это расплата за годы пыток, за священные оковы, жегшие их плоть.

Что-то бесформенное, со слишком многими ртами, пожирает охранников целиком, не оставляя даже костей. Его огромная масса пульсирует, поглощая жертв одну за другой, а из глубин его тела доносятся жуткие чавкающие звуки.

Они стоят стеной, но на каждого павшего монстра — десяток мертвых инквизиторов. Щиты сломаны, доспехи пробиты, заклинания иссякают. Кто-то уже отступает, спотыкаясь о тела товарищей, кто-то — сходит с ума и бросается в атаку с голыми руками, обрекая себя на верную смерть.

Кровь течет ручьями, смешиваясь с черной слизью существ Тьмы. Пол скользкий от алых луж, в которых отражаются последние судороги умирающих.

Монстры не просто убивают — они мстят.

Высший вампир, которого годами держали без крови, разрывает инквизитора на части, купаясь в алом фонтане. Его бледное лицо искажено экстазом, когда он погружает руки в грудную клетку жертвы, разрывая плоть, как бумагу.

Демон, которого жгли священным огнём, впивается когтями в глаза своему мучителю, заставляя его кричать до тех пор, пока горло не рвётся от напряжения. Его крылья расправлены, как знамя победы.

Тень, запертая в ледяной клетке, теперь проходит сквозь живых, вымораживая их изнутри. Тела падают, покрытые инеем, их лица застывают в вечном ужасе.

Сайлос де Сильва — боевой алхимик. Он не бежит. Его фигура, облаченная в пропитанный дымом плащ, стоит непоколебимо среди хаоса.

Его пальцы мечут отравленные иглы — две в горло вампиру, три в глаза демону. Каждое движение точно выверено, каждая атака смертельна. Вампир захлебывается собственной кровью, а демон, ослепленный ядом, бьется в агонии.

Граната с кислотой разрывается в толпе — плоть шипит, кости тают, оставляя после себя лишь дымящиеся лужи. Крики существ Тьмы сливаются в один жуткий хор. Склянка с жидким огнём летит в бесформенную массу — та вспыхивает, вопя на тысячу голосов, ее тело корчится в пламени, распространяя смрад горелой плоти.

Но артефакты заканчиваются. Сайлос оглядывается — коридор к выходу заполнен чёрным дымом, густым, как смола. Он понимает: это не просто дым. Это сигнал. Аль-Дейм увидит, что Башня пала.

Бернан ревёт, как раненый медведь, его массивный топор крушит всё на своём пути. Лезвие, залитое чёрной слизью демонов и алой кровью, рассекает хребты тварей, отрубает вампирьи головы с хрустом ломающихся позвонков, размалывает щупальца той самой хтони, что пожирает его павших товарищей. Каждый удар сопровождается хриплым: