Хозяйка усадьбы "Детское счастье" (СИ) - Клэр Диана

Скай открыл было рот, но резкий, пронзительный окрик дяди не дал ему сказать ни слова:

- Хватит! - он обернулся к головорезам. - Приступайте!

Послышался лязг вынимаемых из ножен кинжалов. Я словно онемела, с ужасом глядя, как молчаливое, черное, смертоносное пятно, едва уловимо овеваемое рассветным туманом, двинулось к нам...

- Скай! - бросила на любимого полный отчаянья взгляд.

Потом взглянула на сбившихся в кучку детишек, которые испуганно прижимались друг к другу.

По измазанным щекам Маркуса текли слёзы, оставляя на коже кривые борозды. Маленькая Зоя судорожно всхлипывала. А лицо Баста было каменным, в серых глазах застыло выражение безысходности и какой-то обречённости. Лишь Милена расслабленно полулежала в своём кресле и выглядела абсолютно спокойной. Глаза девочки были прикрыты, а лицо выражало такое умиротворение, такую отрешенность, что могло показаться, будто она впала в дрёму.

- Я буду защищаться до конца, - хрипло прошептал мой муж и потянулся к лежащему на земле мечу. Он скинул его, когда вытаскивал ребятишек из горящего дома.

Но я понимала, что у него нет ни малейшего шанса. Ни самого крохотного. Ни даже доли самого крохотного шанса.

Время замедлило свой ход... Черная смерть приближалась... Сверкнули лезвия кинжалов...

- Убейте их! - словно сквозь ватное одеяло до меня донёсся голос Редьярда.

Я закрыла глаза. Я не хотела видеть, как...

Когда волшебные лучи рассветом озаряют мир,

Когда ночная мгла, не выдержав их света, отступает,

Все души заполняет чистый, утренний эфир.

Он обнимает их, целует, исцеляет...

Нежный, как хрустальный колокольчик, голосок пробил замершее в ледяном ожидании смерти пространство. И тут же мир вокруг словно треснул и покрылся мелкими трещинками. Они расползались затейливой, диковинной паутинкой, искрящейся мелкими серебристыми искорками. Воздух поплыл и пошел рябью, вибрируя от какого-то странного, необъяснимого и неимоверно прекрасного напряжения.

И даже черная душа, в которой мрак царит,

В которой злоба, алчность и жестокость правят,

Смягчается и в небеса парит

На крыльях милосердия, что в рай ее доставят.

С трудом пробив блаженное оцепенение, я повернула голову в сторону, откуда доносился этот голос. И едва не ахнула...

Там стояла Милена. Да, именно стояла! Лицо девочки озаряла счастливая улыбка, глаза были обращены к небу, где как раз забрезжил рассвет и рассыпались первые розовато-золотистые блики солнечных лучей.

Пламя больше не ревело. Дом тихо догорал, будто засыпая... Последние искры смешивались с искрами рассвета, и трудно было определить, где начинается золото солнца, а где затухает золото пожара, превращаясь в умиротворенный пепел.

Толпа головорезов замерла. Глаза, выглядывающие из-под повязок, не мигая, смотрели на девчушку... А она медленно зашагала вперед.

Так пусть опустятся ножи убийц,

Не обагрив метал невинной кровью.

И солнце озарит надеждой души кровопийц,

Надеждой на спасенье и любовью...

Звякнул обронённый кинжал. К этому звуку добавился еще один. Потом еще один. А потом люди в черном, один за другим, медленно опустились на землю. Черные маски спали с лиц, открывая нашим взглядам обычных мужчин. И пожилых, и совсем юных. А на последнем слове, эхом прокатившемся по утреннему саду и замершем где-то в небесах, они все уснули...

Все, кроме одного.

Редьярд, который всё это время с выражением непередаваемого ужаса на лице, наблюдал за странным поведением своих наёмников, медленно попятился назад. Неслышно выскользнув за ограду, он вскочил на первую попавшуюся ему под руки лошадь, яростно ударил ее пятками по бокам и помчался вдоль по обледенелому тракту.

Милена медленно повернула голову, прислушиваясь к удаляющемуся стуку копыт, и ее губы изогнулись в печальной улыбке.

И ни одной душе, которая виновна,

Расплаты не удастся избежать.

Судьба настигнет, холодно, безмолвно,

А чистым душам руки незачем марать...

***

Редьярд еще раз яростно хлестнул своего скакуна.

- Да давай ты, грёбаная кляча! - прошипел он сквозь зубы.

Впереди виднелся поворот на широкий тракт. Редьярд шумно выдохнул и крепко вцепился в поводья.

- Давай!!! - пятки снова остервенело ударили в бока бедного животного.

И… лошадь не выдержала. Оглушительно заржав, она вскинула голову. Массивный затылок животного со всего маху впечатался в лицо ренегата.

Тот громко охнул и от неожиданности и резкой боли, пронзившей его нос, отпустил поводья.

Скакун, почувствовав неожиданную свободу, взвился на дыбы... и Редьярд, не удержавшись в седле, полетел вниз. Короткая вспышка боли пронзила шею, по всему позвоночнику прокатился разряд молнии.

А потом всё закончилось. И воцарилась темная, вечная пустота.

Лошадь на мгновение замерла, с какой-то недоуменной растерянностью рассматривая на безжизненно лежащее на обочине тело. А потом, явно потеряв к нему интерес, медленно поплелась в сторону деревни, перебивая сонную рассветную тишину мерным стуком копыт...

Глава 67

- Милена!!! - я, наконец, отмерла и, вскочив со своего мягкого ложа, бросилась к девчушке и заключила ее в объятия.

Та моргнула, словно пробудившись ото сна, и обвела непонимающим взглядом лежащих на снегу людей. Потом перевела глаза вниз и с изумлением уставилась на свои ноги.

- Я... - пролепетала, явно не веря собственным глазам. - Я могу...

- Да, милая! - я взяла ее худенькое личико в ладони и, смеясь, потерлась носом о ее покрасневший от мороза носик. - Ты можешь ходить! Ты поправилась! Скай!

Я повернулась к мужу, который был явно обескуражен не менее моего. Во всяком случае, его взгляд растерянно блуждал между спящими крепким сном наёмниками и плачущей от счастья девчушкой.

- Джейн... - наконец, выдавил он. - Я, конечно, знал, что ты невероятная, но... - Он осекся, явно подыскивая подходящие слова. - Но такого даже я не ожидал! - Он развел руками, а потом быстрым шагом подошел к нам и тоже крепко обнял несколько ошалевшую от всего происходящего девочку.

- А ты наша спасительница! Страшно подумать, что бы произошло... - он предпочел не договаривать, ведь нам всем было известно, чем могло закончиться это утро. Точнее, чем бы оно, наверняка, закончилось.

Со стороны дороги послышались чьи-то приглушенные голоса. Их было много! И мужские, и женские, и даже детские. Взволнованные и взбудораженные, они стремительно приближались. И вот уже в этой многоголосице начали проскальзывать обрывки фраз:

- Ох ты ж...

- ... сгорел дотла!

- ... какой ужас!

Жители деревни, пусть запоздало, но, всё же пришли.

Я бросила взгляд на дом. Вернее, на то, что когда-то было моим домом. Сглотнула ком в горле и решительно прогнала подступившие к глазам слёзы. Главное, мы все живы! И Милена поправилась! А дом...

- А... Чего это тут случилось? - сонный, мурчащий, чуть заплетающийся голос выдернул меня из омута переживаний.

Я резко обернулась и едва не рассмеялась.

Из-за небольшого сугроба выглядывала взъерошенная, полосатая мордочка. Огромные глаза уставились на меня осоловелым взглядом.

- Что я пропустил? - глаза медленно переместились на валяющихся на земле наёмников, и в их изумрудных недрах вспыхнуло изумление. - А это еще кто???

- Пушок! - Баст, не выдержав, расхохотался. - Ты всё продрых! Вот же везет некоторым!

Минна бросила на него осуждающий взгляд. Потом подошла к бедному, ничего не понимающему зверьку, подняла его и прижала к груди.

- Перестань! - она укоризненно покачала головой, поскольку Баст всё еще продолжал хохотать. - Ну да, уснул. В конце концов, он тоже приложил руку... лапу... крыло... - Девчушка запнулась. Потом плюнула и махнула свободной рукой. - Да без разницы, что приложил. Он тоже, можно сказать, спас нас! И нечего тут смеяться, лучше помоги Скаю связать этих!