Вторая молодость Фаины (СИ) - Хайд Адель

— Ох, так это… Такой видный, высокий, крупный мужчина?

— Да, да, это мой охранник, — кивнула я.

— Фаина Андреевна, да вы стали, как знатная дама, у вас теперь и охрана имеется, — покачала головой Анфиса.

— Да, Анфиса Васильевна, крутимся понемногу, — попыталась я улыбнуться.

И несмотря на то, что все мысли были о другом, я вдруг заметила, что у Анфисы Васильевны лицо грустное, потухшее.

— А что у вас случилось, Анфиса Васильевна? — спросила я, — вы какая-то невесёлая.

— Да, новое начальство в больницу пришло, барышня. Всем сказали, что больше нельзя проживать на территории. Вот скоро мне надо освободить ту каморку, что я здесь занимаю. А куда мне идти-то? У меня ж своего дома нет.

И в глазах женщины появились слёзы, а губы её задрожали.

Я посмотрела на неё, и решение пришло мгновенно:

— Анфиса Васильевна, а вы очень хотите тут остаться работать? Или, может, поедете со мной, ко мне в имение, под Екатеринбург? Мне такие руки, как у вас, очень нужны.

— Барышня, Фаина Андреевна, да вы что… Куда ж я… Так далеко-то…

— Зато у вас там будет своя комната, а глядишь потом и дом отстроим, — подмигнула я.

Глаза у Анфисы Васильевны загорелись.

— Ну, барышня, коль не шутите, то буду рада, если заберёте меня с собой.

— Заберу, конечно! А пока, если вам некуда идти, у меня здесь в Петербурге снята квартира в доходном доме. По хозяйству с собой никого не брала, так что берите вещи и переезжайте пока ко мне. А оттуда уже вместе поедем.

Женщина закрыла лицо руками, полные плечи её затряслись.

— Ну что вы, Анфиса Васильевна? Вы что? Плачете?

— Ничего, барышня,… просто от счастья плачу, — выдохнула она.

— Ладно, Анфиса Васильевна, давайте, заканчивайте плакать, — с улыбкой, нарочито строго сказала я, —я пойду поговорю с доктором, а потом своего больного навещу.

Анфиса Васильевна вскинулась:

— Не переживайте, барышня, я за ним уж присмотрю! Я как раз к тем палатам прикреплённая. А если и не прикреплённая, то договорюсь, сама буду следить.

— Я даже не сомневаюсь, Анфиса Васильевна, — с улыбкой сказала я и пошла к доктору.

Как я и предполагала, доктор оказался другим, не тот, что наблюдал меня, когда я пришла в себя в этой больнице. Он сообщил, что мужчину ударили по голове чем-то тяжёлым и тупым. Удар был нанесён справа.

— Значит, либо бил левша, либо ударили сзади, когда он не видел, — заключил он.

Но, по его словам, организм у охранника крепкий. Кости черепа проломлены не были, все повреждения только внешние. Сказала, что есть шанс, что восстановится быстро.

— Тогда, пожалуйста, сообщите мне, когда он придёт в себя, — попросила я.

— Конечно. Для пациентов, находящимся в отдельных палатах, у нас предусмотрен такой сервис. Мы пришлём вам посыльного.

Я написала адрес, куда отправить известие, попрощалась и по пути снова зашла к Анфисе Васильевне. Оставила ей записку с адресом.

— Анфиса Васильевна, как смена закончится, сразу собирайте вещи, да приходите. Вот, — я достала из сумочки две монеты по рублю и вложила ей в руку.

— Да куда ж так много-то, Фаина Андреевна?

— Анфиса Васильевна, мало ли что. Пригодится. Грузите всё на извозчика и приезжайте. Комнат в квартире несколько, одну я вам выделю. Будете мне по хозяйству помогать.

— Да я-то… Да, конечно… — просияла Анфиса.

На том и порешили.

И мы с Тихоном поехали домой, «ждать инструкций». А вечером посыльные принесли два письма.

Глава 52 ч.1

Когда мы вернулись домой, квартира, прежде казавшаяся мне светлой и уютной, вдруг показалась холодной, тёмной и словно бы нежилой. Всё в ней стало каким-то чужим.

Первым желанием было написать Алексею. Но потом я остановилась, подумала, что надо подождать. Не писать пока ни ему, ни Кошко. Я не была уверена, что за мной не следят. Только вот вопрос, кто бы это мог быть?

Когда раздался звонок в дверь, я сначала замерла, потом подумала, что может быть это Анфиса Васильевна приехала, но осторожный стук в дверь и голос Тихона:

— Фаина Андреевна, посыльный.

Я вышла, в голове метались мысли, что, если это посыльный который принёс «инструкции», то надо бы его схватить и … допросить. Но это оказался посыльный в ливрее императорского дома, он принёс приглашение на завтра в Зимний дворец, на малый парадный ужин по случаю приезда младшей сестры его Императорского Величества великой княгини Марии Александровны и ее мужа, герцога Эдинбургского.

Первая мысль пришла: «Как же не вовремя!»

А следующая: «Постараюсь уговорить императора помочь мне и… Полинке».

Разумеется, я сразу поняла, что за условия будут выдвинуты похитителями. Им нужна земля, и я, если честно, готова была всё отдать, лишь бы уже оставили в покое, да Полинку мне вернули живой.

Вчиталась, ужин был назначен на восемь вечера, форма одежды указывалась: «Дамы в высоких платьях, кавалеры в обыкновенной форме в мундирах».

Резко заболела голова: «Подходит ли моё платье под понятие «высокое»?»

И посоветоваться-то не с кем, придётся завтра с утра к Евдокии Николаевне ехать, кроме неё у меня здесь никого нет.

Мрачно усмехнулась, вот же интересные «зигзаги судьбы», единственным человеком, с которым я могла переговорить, была невеста бывшего возлюбленного Фаины.

С этими мыслями я пошла готовиться ко сну, и уже собиралась лечь спать, когда опять раздался звонок в дверь. Я прислушалась, шаги в коридоре указывали на то, что Тихон пошёл открывать. Я хотела бы думать, что, возможно, это всё-таки приехала Анфиса Васильевна, но нет.

Тихон снова постучался в дверь моей спальни.  Пришлось вставать, и накинув халат, идти и смотреть что там принесли.

— Вам, Фаина Андреевна, посыльный принёс, — произнёс Тихон, который уже тоже переоделся в домашнее.

— А кто принёс Тихон? — что-то мне не хотелось брать в руки это письмо.

Оказалось, что пришла какая-то женщина и передала письмо Варваре Капитоновне, владелице доходного дома, а та уже принесла мне.

Письмо было в маленьком кремового цвета конверте, подписанном изящным женским почерком. Я сразу ощутила странное беспокойство. Бумага была дорогой, и, мне даже показалось, что того же качества, что и письмо от похитителей.

Но на этот раз написано письмо было от руки.

Я вскрыла конверт. Внутри лежал небольшой лист бумаги, на котором было написано всего несколько строк.

«Дорогая Фаина Андреевна,

Простите, что не смогла принять вас. Я и правда очень плохо себя чувствую. Но не могу не предупредить вас. Будьте осторожны и ни в коем случае не доверяйте моему мужу.

Валентина Вышинская»

Заснуть долго не удавалось, но в какой-то момент я и сама не заметила, как провалилась в тяжёлый, вязкий сон. Всю ночь мне что-то снилось, то я куда-то бежала, то кому-то что-то доказывала, всё было смазанным и тревожным.

Когда утром я проснулась, за окном висела серая, плотная хмарь. Я посмотрела в окно и подумала: «Даже погода изменилась. Как сейчас вообще можно радоваться, если где-то там моя Полинка одна?»

Следом пришла другая мысль: «Хорошо, что с ней Анна.» А потом ещё одна, противная: «А вдруг Анна заодно с похитителями? Уж слишком вовремя она мне подвернулась.»

Я вспомнила, как Анна показала рекомендательное письмо к графу Гореву, и тут же решила, что надо съездить к графу, уточнить, знает ли он вообще Анну Мещерякову.

Захотелось ударить себя по лбу. Почему я не сделала этого раньше?

Но история не любит сослагательного наклонения. Как говорят японцы:

«После того как корабль утонул, каждый точно знает, как его нужно было спасать.»

Письма с «инструкциями» от похитителей так и не принесли. Поэтому мы с Тихоном собрались и поехали, сначала к графу Гореву, а потом я собиралась заехать к Евдокии Жировой за советом.

Хозяйку предупредили, что может заехать новая помощница по хозяйству, и попросили впустить её в квартиру.