— Да хоть в тот же Гель-Гью! Или в Лисс — Тави уже предлагала устроить её в своём доме, и намекала что-то насчёт женской гимназии, которой заведует её подруга. Так что я бы на твоём месте крепко подумал, прежде чем предлагать такую, с позволения сказать, перспективу!
— Зябко сегодня что-то… — Казаков поднял капюшон. — Оно и понятно, Антарктида в двух шагах….
Я усмехнулся.
— Ты с темы-то не съезжай, со мной этот номер не пройдёт. — пресёк я его поползновение. — Точно тебе говорю — стареешь, раз о покое заговорил. Только это ты напрасно — рано сейчас о покое думать. Сам же заявил Роману, что будешь Маячным Мастером при новом Главном Маяке на Валуэре — вот и изволь соответствовать…
— Да я разве отказываюсь? — Пётр пожал плечами. — буду, конечно, пока не восстановят тот, в Зурбагане. Ну а там — видно будет, может, и в самом деле, сюда переберусь.
— Может, и переберёшься. — не стал спорить я. — Но точно не сейчас. А пока — вот, держи. — я извлёк из-под плаща парусиновую сумку и вынул из неё книгу в кожаном, сильно потрёпанном переплёте. — Информация, так сказать, к размышлению…
Пётр повертел в книгу в руках, открыл и перевернул несколько страниц.
— На латыни? — удивился он. — То есть, это не из Зурбагана?
— Как раз оттуда. Уж не знаю, с чего старине Дваркелю вздумалось писать на языке Вергилия, а только это его сочинение его. И на очень, надо сказать, занятную сказать тему…
Я сделал паузу, рассчитывая, что собеседник нетерпеливо спросит «На какую?» Казаков на эту детскую уловку не повёлся — ждал, нарочито медленно листая страницы.
— Информация, значит, к размышлению. — повторил я. — оказывается старый гном считает, и кое-кто в Лоцманской Гильдии с ним согласен, что Маячного Мира, того, в котором на самом деле нет. То есть он существует, конечно но… по-другому. Не как те миры, что связаны с ним Фарватерами. Те — нормальные планеты, хоть и в других мирах. А Маячный Мир со всем, что в нём есть — Зурбаганом, Лиссом, Гель-Гью и прочим– это своего рода фрагмент, обрывок реальности, не привязанный к конкретной планете или даже к конкретному измерению.
— Погоди… — Пётр нахмурился. — Я слышал, конечно, что зурбаганские мореплаватели, рискнувшие слишком далеко уйти в океан — кстати, они его тоже называют Великим, — всегда попадали в полосу сильнейших штормов и либо поворачивали назад, либо пропадали бесследно. Знаю и о том, что на севере материк — если это, конечно, материк, — перерезает непроходимый горный хребет, преодолеть который тоже никому не удавалось. Но чтобы там вообще ничего не было?..
Я пожал плечами.
— Ну, что-то там имеется — как есть что-то и за вихревыми стенами Фарватеров.
Он посмотрел мне в глаза — долго, молча.
— Мальстрём?
— Возможно. А возможно, что-то совсем другое, чего мы сейчас даже представить не можем. Дваркель пишет, что у первозданного, изначального Хаоса множество воплощений, и Мальстрём, в котором сгинул мастер Валу — всего лишь одно из них.
Первые капли упали на кожаный переплёт, расплылись на открытых страницах тёмными пятнышками. Я поспешно извлёк книгу из рук собеседника, и запихнул в сумку и, плотно застегнув, вернул назад.
— И чует моё сердце — нам с тобой ещё предстоит во всём этом разбираться…
Январь — март 2025 г., Москва.
