Наследник пепла. Книга X (СИ) - Дубов Дмитрий

И в тот самый момент, когда весь этот хор голосов слился в единый громогласный призыв, исходящий от неисчислимой армии людей, капище вдруг мигнуло и погасло.

У Гориславы не осталось слов. Она подняла ошарашенный взгляд и спросила:

— Что происходит?

Ответом ей стала последующая вспышка, которая просто накрыла их всех.

Горислава повернулась к Аде, так как именно она была проводником капища, и спросила:

— Что они ответили?

По обеим щекам девушки пролегли широкие дорожки слёз.

— Они обещали помочь, — ошарашенно проговорила она. — Они все обещали помочь.

Боль во всём теле была настолько невероятной, что казался нереальным сам факт того, что я жив. Над головой кружился какой-то непонятный пепел. При этом было нестерпимо жарко.

Каждая клеточка тела вопила о том, что она умирает. И казалось, что просто пошевелиться практически нереально. Но под собой, под своей спиной, я чувствовал камень — холодный камень. Поэтому ничего не понимал, кроме того, что вокруг невероятно холодно.

Я открыл глаза и постарался оглядеться. И вдруг слева услышал мерзкий, утробный хохот. С трудом повернул к нему голову, и увидел перед собой огромную тушу ржущего надо мной Бельзияра. Он возвышался уже чуть ли не на несколько километров: огромная, неукротимая тварь, застилающая небо, горизонт и вообще всё в этом мире.

А мир-то был мне знаком. Отвернувшись от Бельзияра, я понял, что нахожусь на вершине Стены. От той самой родной Стены, на которой я пятнадцать лет провёл на каторге в прошлой жизни.

Но как я тут опять оказался? И вдруг в меня проникла мысль: «Я просто никуда отсюда не девался».

Словно прочитав это в моей голове, Бельзияр расхохотался ещё сильнее:

— Ты что думал, всё так просто? Тяп-ляп, новая жизнь, да? Но нет. Было истинным наслаждением наблюдать бред твоего воспалённого сознания. Я поместил тебя в своё безумие, в свою мультивселенную, и смотрел, как ты будешь пытаться изменить прошлое, которое ты изменить уже не в силах. Я получал истинное наслаждение, наблюдая, как последний ничтожный избранный Саламандрой корчится в муках, пытаясь что-то изменить и думает, что вот-вот победит меня. Ни хрена ты никого не победишь.

Бельзияр поднял голову к небу и расхохотался, да так, что в каждом звуке его смеха было столько безумия, сколько и вообразить сложно.

— Всё, что ты видел, вся вот эта твоя якобы альтернативная жизнь, это то, что я создал для тебя, чтобы посмотреть, на что ты способен. Ты — жалкий человечишка. Червяк, которому можно дать надежду, чтобы наблюдать, как он начинает сокращать свои ничтожные мускулы и извиваться. Ну что ж, можно сказать, ты меня удивил. Да, за тобой было интересно и нескучно наблюдать. Но в тот момент, когда ты возомнил себя чем-то большим, чем просто грязный червь под моими ногами, это меня утомило.

Теперь он склонился ко мне поближе, словно хотел получше рассмотреть.

— Но если ты хочешь, я могу оставить тебя инвалидом: вот этим обожжённым куском мяса с культями рук и ног. И ты в таком виде будешь наблюдать, как я не только уничтожу демонический мир, который я уже покорил, который пал к моим ногам, так как нет больше никакого Азарета, нет никакой Саламандры, нет Кема, нет вообще никого из тех, кого ты знал. И я точно так же на твоих глазах уничтожу и этот мир.

Он снова хохотнул, но на этот раз почти не выказывая безумия.

— Единственным твоим утешением будет лишь то, что твоя семья уже давным-давно сдохла и не застала этого позора. А вот ты как раз застанешь падение всего этого мира. Я специально погружу тебя в безумие. И вот в этом состоянии обожжённого калеки, когда ты не сможешь даже пошевелиться, ты будешь наблюдать, как умирает всё то, что тебе дорого.

Бельзияр распинался надо мной с большим удовольствием, с чувством, с расстановкой. Но я думал сейчас не о нём.

«Чем ты грозишь мне безумный бог? — думал я. — Болью? Подумаешь. Смертью? Умер и умер. Мне подыхать не впервой. На самом деле ты меня вообще ничем не удивил. Что ты там рассказываешь: мультивселенная безумия? Очень может быть. Но только что-то мне подсказывает: я нахожусь не в своей прошлой жизни, а в твоей той самой мультивселенной безумия».

Не знаю почему, но как бы мне ни было хреново, я точно был уверен в своей душе: семья моя жива. И отдавать её на растерзание подобной кровавой твари я не планировал.

Голос Бельзияра отошёл на второй план, ведь я услышал нечто иное, знакомое до боли… родное, отдающее истинной болью в душе и в магическом источнике. Тихий шепот, пришедший из моих воспоминаний. И пусть я сейчас немного потерялся, не понимая, где моя настоящая жизнь, а где придуманная кровавым богом, этот шепот придал мне сил.

«Когда иссякнет твой внутренний огонь, когда все остальные силы покинут тебя, когда ты, возможно, разуверишься практически во всём на свете, мы придём к тебе на помощь».

Я вспомнил этот голос, который снова напомнил о себе. Голос капищ родного мира.

— Да, — ответил я духу капища. — Помогите мне. Пусть это будет смертельный номер, но эта тварь не должна выжить. И эту тварь нельзя пленить, её нужно только уничтожить. Этот безумный бог, появляясь в каждом новом мире, немного слабеет, так как не привычен к местной энергии. Помогите мне. Я готов заплатить собственной жизнью. Я готов пережить уничтожение, и даже чтобы душа моя не шла на перерождение. Но помогите мне его уничтожить. Никакие разумные существа не должны подпадать под власть этой твари.

И я почувствовал, что на мою просьбу откликнулись. Я ощутил какую-то невероятную энергию в ближайшем капище. Возможно, здесь ещё был какой-то разлом. И я потянул эту самую энергию оттуда.

Сначала всё шло очень тяжело. Я почувствовал того же ленивого и очень медленного кота, который вроде бы откликнулся, но всё ещё ворочался, ему приходилось просыпаться, поэтому он фырчал. Но затем всё-таки поделился силой.

Она сначала медленно, лениво текла ко мне, но всё-таки текла. Постепенно эта струя усиливалась, её напор возрастал, а я накапливал и накапливал энергию. Я чувствовал, как внутри меня что-то перестраивается, как с каждой секундой становится всё легче и легче.

Вместе с тем пришло понимание: скорее всего, это предсмертная агония, когда боль уже настолько сильна, что организм просто отключает все нервные окончания.

Но мне было плевать. Я собирал в себе все эти ручейки силы, идущие от капища, а, возможно, и от ближайших разломов, потому что ручейков было много.

— Что ты там задумал, ничтожный человечишка? — Бельзияр склонился ко мне ещё сильнее, и это было мне на руку.

Правда, создалось ощущение, что я забыл практически все магические конструкты. Сейчас в голове был только один. Да и пусть. Я же использовал силу родовичей, силу капища, силу Матери Сырой Земли. Так пусть и конструкт будет созданный родовичами.

И все те силы, которые я скопил внутри себя, я пустил на один лишь конструкт, на полог бабушки Зарины. Он вышел огромным, достаточно большим, чтобы накинуть его на Бельзияра.

Тот дернулся, но ничего не успел сделать. Конструкт оплёл его со всех сторон. Правда, этот полог почему-то был не оранжевого или красного цвета, а всё того же синеватого, каким в последнее время стало моё пламя в мире демонов.

Полог начал сжиматься вокруг Бельзияра. Кроваво-красная плоть безумного бога начала проступать ромбиками сквозь него. И, судя по всему, это причиняло ему нестерпимую боль. Он орал, что есть мочи, пытался высвободиться из смертельной хватки конструкта, но у него ничего не получалось.

А тот всё продолжал сжиматься и сжиматься, как будто не существовало никакой силы, которая могла бы его остановить. И пусть я уже не понимал, почему у него такой цвет, какая у него сила, самое главное, что он сработал.

Вдруг давление полога бабушки Зарины дошло до критической точки, и во все стороны просто брызнули ошмётки безумного бога.

Его разорвало на мелкие куски. Предсмертный хрип затих где-то далеко наверху.