— Да, похоже, — сощурился Бьярн.
Елене показалось, что на дороге и в самом деле обозначилось некое движение, однако женщина не чувствовала уверенности. Точно так же это мог быть обман утомленных глаз и взбудораженного сознания.
Уже совсем неподалеку в небо метнулся огонь, и Кадфаль витиевато помянул «паршивых, в жопу ежиком траханых ублюдков».
Часовенка, вспомнила Елена. Там как раз была капличка, теперь, надо полагать, сожженная злодеями. Понятно, что у искупителя это действие понимания не нашло.
Лекарка и Кадфаль обменялись несколькими словами, мужчина неглубоко поклонился и быстрым шагом двинулся к дому старосты.
— Когда начнется, я поднимусь на крышу, — Гамилла кивнула ему вслед и качнула трофейным самострелом. — С юным господином, — кивок в сторону Артиго получился куда более уважительным.
Артиго стиснул в тонких руках вырезанный Гамиллой самострел. Мальчишка, облаченный в стеганку, дополнительно укрепленную войлоком, больше походил на беженца в холодную зиму, которого замотали во все, способное как-то согревать. Шлема для него не нашлось, отбирать у тех, кто должен был вступить в настоящий бой, не стали, поэтому на голове мальчика красовалась веревочная шапка, с войлочным колпаком и клапанами по бокам. Из-за них Артиго получил сходство еще и с монголо-татарским захватчиком. Лицо юного императора побледнело, а глаза чернели безумно расширенными зрачками. Однако мальчик сказал почти твердо, стеклянным голосом:
— Нет.
— Господин, — негромко вымолвил Раньян, злобно покосившись на Елену. — Вам нет нужды рисковать.
— Нет, — повторил Артиго, теперь уже стуча зубами. Казалось, он хотел добавить еще пару слов и сдержался, понимая, что непременно «даст петуха» или просто разрыдается.
— Господин, — вмешалась Елена, стараясь не встречаться взглядами с бретером. — Так и в самом деле правильнее. Каждый будет нести урон врагам как сумеет наилучшим образом. Вам стоит бросать в них стрелы вместе с госпожой Ферна.
О том, что самоделка в руках мальчика способна убить кого-нибудь только в упор и желательно прямо в глаз, лекарка умолчала. Поколебавшись, Артиго все же дал себя уговорить.
— Да, идут, — подтвердил Бьярн, который одним глазом видел побольше многих с двумя. — Один, два… четыре… А девчонка то по малолетней глупости ошиблась.
— Что? — спросил кто-то, кажется Марьядек. Браконьер вооружился копьем длиннее обычного, но короче пики. Наконечник был очень маленький, с детскую ладонь, походя на расплющенный гвоздь. Бывший пехотинец скупо объяснил: так оружие облегчается, а чтобы убить человека насмерть, достаточно и малой железки.
— Пятеро, — сообщил Бьярн. — Пять ублюдков на конях. Не четверо.
Арнцен-младший выпрямился, расправив не особенно широкие плечи, фальцетом провозгласил:
— Сколько бы их ни было, нет преград тому, кто сердцем храбр и стоек в вере своей!
Дядька тяжело вздохнул, глядя в спину племянника с неподдельной грустью, мягким осуждением и тревогой.
— Зато вроде бы пешцев меньше, — продолжил считать Бьярн. — Пара десятков, не четверть сотни.
— Сладкого дай, — бросил через плечо барон, его ипохондрический слуга тут же повиновался, угостив Барабана комком патоки, вываренной до состояния пластилина. На дестрие-полукровке висела стеганая попона, свисающая почти до копыт. Голову животного прикрывал шлем «шаффрон» с внушающими уважение следами от выправленных вмятин. Ранее лекарка уже разглядела коня внимательнее и отметила старые шрамы в обширном ассортименте. Животное побывало не в одном бою, и убить скотинку пытались разнообразно. Очевидно, Гамилла верно оценила Барабана как серьезный актив, заставляющий уважать и хозяина.
Сам Дьедонне после пробуждения оскорблениями больше не кидался, однако подчеркнуто не обращал внимания на «быдлов», общаясь лишь с теми, кого считал равными себе, то есть Артиго, Бьярном, Гамиллой, младшим Арнценом и отчасти Еленой.
Барабан слопал патоку, одобрительно фыркнул и подошел к хозяину ближе, положил мощную башку на плечо хозяина. Глаза животного в прорезях шаффрона казались не-по звериному спокойными и умными. Дьедонне молча провел широкой ладонью по шее Барабана. И человек, и конь больше всего походили на старых товарищей, которым не нужно обмениваться словами, чтобы понимать друг друга.
Пятеро злодейских всадников казались угольно-черными фигурами, негативом, положенным на цветную картину. За их спинами танцевало пламя, сжирающее капличку, а также угадывалось движение пешей толпы, растянутой в колонну. Никто не торопился, «живодеры» продвигались с неспешностью и целеустремленностью быков из старого пошлого анекдота.
— Необычные мудаки, — угрюмо сообщил Бьярн. — Не вижу большого обоза. Нет пленников и баб. Очень сдержанные парни.
Елене понадобилось несколько мгновений, чтобы понять: искупитель употребил слово «сдержанные» в смысле «компактные», собранные и быстрые.
— И как это понимать?
Женщина уже привыкла, что искалеченный верзила отлично разбирается в теме грабежа и злодейств, поэтому его мнение весьма значимо и, как правило, соответствует действительности. Бьярн себя ждать не заставил, объяснив:
— Не просто шатаются. Идут по плану. Лишнего не берут, свидетелей не оставляют, насколько получится. Обузу за собой не тащат.
— И?.. — лекарка все еще не понимала.
— Обычно такая сволота начинает просто бродить и гадить, — терпеливо разъяснил искупитель. — Как саранча. Выжрет одно поле, перелетает к следующему, какое поближе. Солдатская дрянь обрастает имуществом как падаль червями. Каждый хочет, чтобы за ним катился пяток телег с награбленным и столько же баб, по одной на каждый день недели. Чтобы жизнь интереснее была. А эти шагают по-легкому, ничего лишнего. Думаю, они более-менее представляют, что тут и где в округе. Хотят обнести все, насколько получится, взять побольше и уйти как можно дальше, — седой грешник подвигал скошенной челюстью, соображая. — Вообще годный план, хороший. Если быстро и умнО провернуться, как раз выйдет набить мешки да махнуть через границу в другое королевство. Пока зима и холода, то да се, будет уже не до них. Ну, это ладно. А вот на самом деле плохо…
— Да? — подбодрила Елена, торопя с продолжением.
— Может быть, конечно, они сами по себе суровые как горские мудозвоны из знаменных полков… Те, что идут без телег, пленных не берут и шлюхами в походе брезгуют.
Подслушивающий Марьядек ухмыльнулся, дождавшись из уст рыцаря признание силы пешцев. Скупое, но все же признание.
— Но это вряд ли, к нашему счастью, — продолжил искупитель. — Таких со службы не прогоняют. Значит, сволочь обычная, но командир у них должен быть умный и жесткий. Умеет заставить ублюдков делать как надо, а не как хочется. Опасный враг.
— Что ж, скоро узнаем, — подытожила Елена, видя, что противники уже совсем близко, едва-едва за пределами эффективной дальности выстрела из обычного лука.
— Закрывайте ворота, ставьте «рогатки», — отдал указание Бьярн, и первый шагнул на лесенку помоста за частоколом.
Глава 18
Глава 18
Пока селяне запирали ворота на толстый брус и дополнительно подпирали кольями, рядом с Раньяном встал межевой. В руках лысый дед сжимал толстую палку, окованную железом и с шипом на конце — типичное оружие городского ополченца. Остальные управляющие рассредоточились по всему забору, каждый имел под началом отряд селян.
— Все по местам! — проорал Кадфаль с вышки над старостиным домом. — Ухи с глазами разиньте пошире! С этих станется кузяво болтать, пока другие в тихом углу через тын полезут!
Передовой всадник подъехал к воротам на расстояние метров двадцати, прежде чем Гамилла скомандовала, демонстрируя арбалет:
— Стой!
— Как пожелаете, любезная госпожа, — бандит слегка поклонился, так что получилось одновременно и шутовски, и значительно. Вроде уязвил, но в то же время продемонстрировал некоторое уважение. Говорил он ясно и громко, так что расстояние помехой не было.
