Корпорация Vallen'ok 3 (СИ) - Хардин Сергей

Я медленно провёл руками по лицу. Затем мои пальцы сами потянулись к клавиатуре. Я открыл новый документ. Чистый, белый лист.

И начал печатать. Заголовок: «Служебная записка. Для Главы Корпорации Vallen Масуде Кацу. По вопросу о деятельности заместителя начальника службы безопасности Такаши Амано.»

Охота была окончена. Теперь начинался суд.

Этот кабинет был легендой в нашей компании. Лишь немногие смертные, и то из числа приближенных к небожителям, могли похвастать, что видели его изнутри.

Мои шаги беззвучно тонули в густом ковре, а собственное сердцебиение грохотало в ушах громче любого барабана. Он сидел за столом полированного красного дерева, изучая что-то на мониторе.

Я остановился на почтительном расстоянии, чувствуя, как под прицелом его пока что не обращённого на меня внимания всё моё нутро сжимается в ледяной ком. На столе, рядом с его правой рукой, лежала моя служебная записка. Я узнал её издалека.

Наконец он провёл рукой по воздуху, и монитор плавно скрылся в столешнице. Он поднял на меня свои глаза. Они были тёмными, почти чёрными, и в них не было ни гнева, ни любопытства. Лишь бездонная, всепроникающая глубина, в которой тонули надежды и карьеры тысяч людей.

— Канэко-сан, — его голос был низким, бархатным, идеально вписывающимся в окружающую тишину. Он не был громким, но каждое слово отпечатывалось в сознании. — За десятилетия у руля этой корпорации я видел многое. Карьеристов, готовых растоптать любого на пути к креслу повыше. Параноиков, видящих заговор в каждой опечатке в отчёте. Гениев, сгоравших за своими идеями. Но чтобы кто-то… — он сделал почти незаметную паузу, взял в руки нож для бумаги и повертел его в длинных, узловатых пальцах, — одним махом перепрыгнул через головы всего правления, проигнорировал все корпоративные протоколы и лично отправил мне… это, — он легко ткнул лезвием в папку с моей запиской, — такую целенаправленную наглость я вижу впервые.

Он откинулся в кресле, отложив нож. Его взгляд стал тяжёлым, физически ощутимым.

— Вы понимаете, на какой риск вы пошли? Вы не знали, кто его прикрывает, кто в сговоре. Вы могли ошибиться в расчётах. Или нарваться на мою… принципиальную неприязнь к самоуправству. Один неверный шаг — и ваша карьера, ваша репутация были бы уничтожены. Стерты в порошок.

— То, что я выяснил, было слишком опасно и важно, чтобы идти «нормальным» путём, Масуда-сама, — мой голос прозвучал ровнее, чем я ожидал. Внутри всё было сжато в пружину, но года тренировок в прошлой жизни научили меня держать удар. — При условии, что я не знал, кто ещё может быть замешан, прямое обращение к вам было единственным логичным решением. Единственным человеком, чья непричастность не вызывала сомнений. Вы… явно не могли быть в сговоре.

Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Словно самурай, оценивший изощрённый фехтовальный приём.

— Логично. Холодная, железная логика. Она мне нравится. — Он помолчал, его взгляд скользнул по папке, а затем вернулся ко мне, став пронзительным. — И что же вы хотите получить в качестве благодарности за вашу исключительную работу? Деньги? Должность? Власть? Назовите сумму. Назовите пост.

— Я сделал это не ради благодарности или премии, — ответил я, глядя ему прямо в глаза, в эту вселенскую черноту, стараясь не моргнуть. — Я сделал это, потому что это было нужно сделать. И точка.

Он медленно кивнул, и в его взгляде, в самой его глубине, появилось нечто, отдалённо напоминающее уважение. Не к моим способностям, а к моему выбору.

— Я так и думал. Поэтому, получив вашу записку, я не стал вас сразу вызывать. Я поручил проверить каждую её цифру, каждую дату, каждую ссылку моей личной службой внутреннего аудита. Людьми, которых не купить и не запугать. И всё… — он ударил костяшками пальцев по столешнице, — подтвердилось. Улики собраны на редкость профессионально, выводы безупречны. Я не стану спрашивать, каким образом и откуда вы это добыли. В данном случае важен лишь результат. А он, бесспорно, есть.

Он поднялся с кресла. Он был невысокого роста, но в тот момент он показался мне исполином. Его фигура заслонила собой панораму города за окном.

— И я оценил ваше благородство. Которое, впрочем, предвидел, изучая ваше досье. Поэтому, раз вы ничего не просите… я попрошу сам.

Он сделал паузу, давая этим словам повиснуть в воздухе, наполниться весом и неотвратимостью.

— Место Такаши Амано опустело. Пусть даже временно, пока не уляжется пыль от этого скандала. И я хочу, чтобы его заняли вы.

Моё дыхание перехватило. Мир на секунду поплыл, пол ушёл из-под ног. Гул в ушах стал оглушительным.

— Но… я ничего не понимаю в системной безопасности… — едва выдохнул я, чувствуя, как предательская дрожь пытается пробраться в голос. — Моя специализация — логистика, операционное управление…

— Не говорите ерунды, — он мягко, но непререкаемо парировал, сделав шаг вперёд. — Вы уже доказали обратное. Вы мыслите, как стратег, действуете как следователь и обладаете чутьём на системные угрозы. Вы видите, не отдельные деревья, а весь лес и тлеющие в нём угли. Это и есть настоящая безопасность. Всё остальное — технические детали, которым можно научиться. Людей, которые научат, я вам предоставлю.

Он подошёл ко мне вплотную. Его взгляд был теперь не тяжёлым, а пронзительным, рентгеновским, видящим насквозь.

— Я понимаю, что вам требуется время на раздумья. Я даю его вам. — Он повернулся и прошёл к окну, глядя на свой город. — Но, прошу… не затягивайте с ответом. — Он обернулся, и на его губах снова появилась та же всеведущая улыбка. — Я ведь и так уже прекрасно понимаю, что вы согласитесь. Ибо другой дороги для вас больше нет. Вы перешли Рубикон, Канэко-сан. Осталось только взять в руки меч и стать императором.

Он слегка кивнул, показывая, что аудиенция окончена. Мне оставалось только молча поклониться в ответ и выйти в звенящей тишине его кабинета. Дверь закрылась за мной с тихим щелчком, окончательно отсекая меня от прошлой жизни.

Глава 28

Каору не просто изучал последний лист — он буквально жил им. Целую неделю он пропадал в лаборатории Vallen допоздна, окружённый грудой исписанных формулами листов и экранами, проецирующими криптографические алгоритмы. Он буквально выгрызал смысл из каждого символа в дневнике. На первую субботу, на традиционное чаепитие с его бабушкой, он явился с помятым видом и тёмными кругами под глазами, но с огнём одержимости в взгляде. Он еще не мог меня ничем порадовать, хотя уже с уверенностью заявил, что отдельный лист, в самом конце «дневника», посвящён не открытию, а своего роду его последней воле.

— Это не продолжение расчётов, Канэко-кун, — прошептал он, отведя меня в сторону, пока Кийоко наливала чай. — Это скорее завещание, зашифрованное завещание. Вот что он спрятал.

Даже по почерку можно было с уверенностью сказать, что эта часть писалась в лихорадочной спешке, ручка местами прорвала бумагу, строки плясали и наезжали друг на друга, однако содержимое последней главы было для Каору всё ещё за семью печатями. Формулы и уточнения на первый, и на второй, и на пятый взгляд не имели никакого привычного научного смысла, напоминая скорее бред сумасшедшего гения, но молодой учёный отчаянно пытался разобраться в первую очередь с этой частью блокнота. Он был уверен, что именно этот отрывок нужно расшифровать первым, потому что, с его слов: «всё остальное — инструкция по сборке бомбы, а это — единственная записка о том, где спрятан детонатор и как его обезвредить».

Спустя ещё неделю напряжённого, почти затворнического молчания, он всё-таки связался со мной с настоятельной и срочной просьбой встретиться. Его голос в трубке вибрировал от возбуждения и усталости. Наша встреча прошла, как и ранее, в неприметной подвальной «каморке», которая за последние недели успела пропитаться запахом бумаги и кофе. Он почти выхватил у меня дневник и с силой шлёпнул его на стол, раскрыв на последней исписанной странице.