Рубиновый рассвет. Том I (СИ) - Неволин Евгений

Команда потупилась, переминаясь с ноги на ногу. Лишь Лони, прислонившись к мачте, хмыкнул, наблюдая за этим представлением. Его взгляд скользнул вниз, где у причала толстенький человечек в ярко-оранжевом камзоле яростно размахивал какими-то бумагами, прыгая на месте, как разъяренный пудель.

Человечек был маленьким, лысым и круглым, словно бочонок рома. Его животик, туго стянутый золотым поясом, так выпирал вперед, что, казалось, мешал ему видеть собственные ноги. Но это не мешало ему топать ими по причалу с яростью, достойной лучшего применения.

— Капитан! КАПИТАН! — его писклявый голосок едва пробивался сквозь треск ломающихся досок и непрекращающуюся ругань Гаррота. — Вы разнесли муниципальный причал! Это казенное имущество! Я, Понтий Верго, портовый надзиратель, требую немедленной компенсации!

Он потрясал бумагами, которые тут же выскользнули из его потных пальцев и разлетелись по ветру, словно испуганные голуби.

На корме, в тени рваного паруса, стоял Гилен. Его темные очки скрывали глаза, но легкая усмешка, игравшая на губах, говорила сама за себя. Он наблюдал за этим спектаклем с холодным спокойствием хищника, который знает, что его обед никуда не денется.

— Гаррот, — его голос прозвучал тихо, но так, что даже ревун моментально замолчал, — успокойся. Мы же хотели произвести хорошее впечатление, не так ли?

Лони фыркнул, пряча улыбку в воротник своего плаща. Гаррот тяжело ступил к Гилену, его массивные плечи напряглись, словно он нес на них невидимый груз. Приблизившись, он понизил голос до хриплого шепота, который больше походил на скрежет камней:

— Капитан, этот корабль теперь — как мишень на спине у слепого стрелка. Инквизиция его уже ищет, да и портовые крысы скоро начнут обнюхивать, как шакалы у мертвечины. — Он оглянулся на потрепанные борта судна. — Лучше отдать его этому пузатому чинуше — пусть сам голову ломает, как лучше оформить разрушенный причал и новый корабль.

Гилен коротко кивнул. Его рубиновые глаза, скрытые за темными стеклами, медленно скользнули по команде — по этим изможденным, но живым лицам, которые еще неделю назад были лишь номерами в ледяном аду Аль-Дейма. Когда он заговорил, его голос звучал ровно, но каждый слог падал, как приговор:

— Как и было обещано — здесь наши пути расходятся. От транспорта придется отказаться. — Он слегка повернул голову, и солнечный блик скользнул по его очкам. — Путешествие на нем привлечет лишние глаза... а вам это не нужно.

За неделю плавания эти люди — бывшие каторжники, беглецы, отбросы Аль-Дейма — успели свыкнуться с таким капитаном. Да, он был холоден, как северный ветер. Да, его методы были жестоки, как удар топора по шее. Но он вырвал их из ледяного ада, где они были лишь расходным материалом, и дал шанс снова почувствовать себя людьми.

В их глазах читалась смесь надежды и страха — как у псов, которых впервые отпустили с цепи.

— Спасибо, капитан… — пробормотал один, сжимая потрепанный мешок с пожитками так крепко, будто это была его единственная опора в этом мире.

— Хотя бы не сдохли в шахтах… — хрипло добавил другой, потирая шрамы на запястьях от кандалов.

Некоторые просто молчали, уставившись в деревянные доски причала, будто боялись, что если поднимут глаза, то окажется, что все это — лишь сон перед последним ударом кнута надсмотрщика.

Граф вышел вперед с той изящной небрежностью, которая выдавала в нем аристократа даже в самом жалком рубище. Его осанка, его движения — все сразу привлекло внимание, словно в стаю ворон залетел павлин.

— В этих краях меня знают как графа Валтара де Морнэ… — он сделал театральную паузу, — …того самого, что таинственно пропал десять лет назад. — Его голос звучал игриво, но в нем чувствовалась сталь клинка, прикрытая шелковой перчаткой. — Как дворянин, я улажу вопрос с этим… Понтием. — Он брезгливо сморщился, произнося имя. — А вам, господа, от всего сердца желаю удачи.

Совершив идеальный поклон — не слишком низкий, чтобы не унизиться, но и не слишком высокомерный — он спустился по трапу к разъяренному портовому надзирателю. Понтий Верго, еще секунду назад готовый разорвать кого-то на части, замер, увидев перед собой настоящего аристократа. Его рот открылся и закрылся, как у рыбы, выброшенной на берег.

Гилен скрестил руки на груди, окинув команду холодным взглядом. Когда он заговорил, даже шум порта на мгновение стих, будто прислушиваясь:

— Сегодня вы получили дополнительный шанс. — Его голос был тихим, но каждое слово врезалось в память, как нож в дерево. — Такое случается не каждый день и не с каждым. Помните: госпожа Удача не любит, когда ее добротой злоупотребляют… а я — и того меньше.

Два бывших каторжника Гаррот и Лони, ставшие невольными лидерами, держались вместе. Гаррот хрипло усмехнулся, обнажив желтые зубы:

— Ну что, братва… — он оглядел остальных, — Кому куда? К пивным, к бабам или сразу к чертям?

Лони, обычно молчаливый, потрогал кошель с деньгами — "заработанными" в этом безумном плавании.

— А мне бы выпить… — он задумчиво посмотрел в сторону ближайшей таверны, — Так, чтобы наутро даже имя забыть.

Они по очереди кивнули остальным — каждый кивок был как печать: "живи". А Гилену поклонились глубже — без слов, но с тем уважением, которое можно заслужить только кровью и сталью.

Гилен молча сошел на берег. Его черный плащ колыхался на теплом ветру, словно тень, не желающая покидать своего хозяина.

Остальные последовали за ним — кто-то быстро растворялся в толпе, как соль в воде; кто-то оглядывался, будто боясь, что это все ловушка; но вскоре каждый выбрал свой путь.

А корабль "Морская Улыбка" остался у причала — бесхозный, избитый волнами и судьбой, но наконец-то свободный. Его паруса, еще недавно натянутые, как струны, теперь безвольно повисли, будто вздохнули с облегчением. И только чайки кричали над ним, провожая в последний путь.

Гилен стоял у здания гильдии наемников, его черный плащ слегка колыхался на теплом ветру, приносившем запахи жареных каштанов и морской соли. Вывески с перечнем заказов пестрели перед ним — "Охрана каравана", "Ликвидация бандитов", "Поиск пропавших реликвий" — но его рубиновые глаза за темными стеклами скользили по ним с бесстрастным любопытством ученого, изучающего чужие обычаи.

Легкий кашель прервал его размышления. Валтар приблизился с той изящной небрежностью, которая выдавала в нем дворянина даже в походной одежде. Прикрыв рот изысканным жестом, он кашлянул в кружевной платок, привлекая внимание.

— Простите, но, кажется, стоит кое-что объяснить… — его голос звучал вежливо-наставительно, как у учителя, терпеливо растолковывающего азы ученику. В уголках его глаз играли смешинки, но в глубине зрачков таилась серьезность. — В этом мире всё требует денег. Еда, кров, информация… — Он сделал паузу, слегка наклонив голову. — Даже просто взгляд в вашу сторону может стоить монет, если человек знает, что вы готовы платить.

Гилен слушал внимательно, не двигаясь. Его рубиновые глаза за стеклами очков следили за каждым движением губ Валтара, будто пытаясь прочитать между строк больше, чем было сказано.

Деньги… До этого момента ему не приходилось заботиться о таких мелочах. В прежней жизни он мог изменить реальность, просто пожелав. Теперь же…

Валтар продолжал, мягко жестикулируя длинными пальцами:

— Смертные любят мериться статусами. Бедняк, богач, купец, дворянин… — он провел рукой по воздуху, будто рисуя невидимую шкалу. — Чем больше у тебя золота — тем больше дверей открыто. Но если у тебя нет титула… — граф усмехнулся, обнажив чуть более острые, чем положено человеку, клыки. — Тогда золота должно быть очень много.

Гилен хмыкнул — короткий, сухой звук, больше похожий на скрежет камней. Затем спросил прямо:

— А ты куда?

Валтар махнул рукой в сторону запада, где за многоэтажными домами уже розовели вершины далеких гор.

— До моего родового гнезда — три города. — Его голос внезапно потерял игривые нотки. — Я не был важным графом… лишь удобной марионеткой в чужом спектакле. Дом, скорее всего, уже прибрала инквизиция." Он провел пальцем по лезвию своего кинжала. — Но… мне есть что там забрать. Вещи, которые не должны достаться другим.