Красная дорама 3 (СИ) - Кащеев Денис

Со стены на меня вдохновенно смотрели трое: рабочий, видимо, инженер и почему-то солдат, соединившие свои ладони, в которых они держали символическое изображение атома. Надпись над их головами гласила: «Решительный Рывок — к народному процветанию!»

Хм, ничего не скажешь, оперативно.

— Что, криво повесила? — обернувшись ко мне и ответив на приветствие, озабоченно уточнила инминбанчжан — неверно поняла мою заминку.

— Нет, нет, все отлично! — поспешил заверить ее я.

— А мне все-таки кажется, что чуть кривовато… — с сомнением выговорила тетушка Мин, снова отворачиваясь к плакату. — Правый угол надо немного приподнять!

— Ну, разве что чуть-чуть, — не стал спорить я.

По дороге до Пэктусан на глаза мне попалось еще с полдюжины свежих лозунгов на тему Решительного Рывка и мирного атома. А еще я припомнил, как вчера Хи Рен, пока обжаривала на сковороде биндэтток, между делом упомянула, что девочки из ее прежнего хорового кружка учат новую песню — под несколько тяжеловесными названием «Десять ядерных гигаватт — народу». Тогда я, по сути, пропустил эти слова школьницы мимо ушей — немного о другом думал. А сейчас вот всплыло.

Десять гигаватт — это много, кстати. Почти в два с лишним раза больше, чем у крупнейшей российской АЭС — если, конечно, ничего не путаю! Впрочем, поэтам-песенникам, не только местным, свойственно слегка приукрашивать…

А так — уже ясно, что за тему в стране взялись с нешуточным размахом. Главное теперь, чтобы весь пар не ушел в свисток…

* * *

В приемной, не успел я взять у Пак сегодняшнюю газету, как у меня зазвонил телефон. Я извлек из кармана трубку: на экране светился номер мототорговца Ли Джин Хо.

Подумалось: что-то рановато он! Даже не в смысле «рано с утра», хотя и это тоже. Дело в том, что на днях меня угораздило сильно повредить стекло передней фары моего байка — шальной камешек на дороге неудачно поймал. Оно не то чтобы вдребезги разбилось, но смотрелись трещины угрожающе, будто в любой момент все готово было рассыпаться. Я сразу связался с Ли-младшим, однако тот сказал, что «родной» детали у него сейчас в наличии нет, а ставить мне что попало, типа, не годится. Но пообещал, что буквально через неделю будет у меня целиком новая фара — мол, старую, по-хорошему, еще по возвращении из колхоза стоило заменить, в ней уже тогда жизнь еле теплилась. Когда мой Кавасаки последний раз попал в руки донджю — после того инцидента с тросом у дома Чан Ми — Джин Хо таки заказал нужную запчасть в Японии. Как водится, окольным путем, через Сингапур. И вот вскоре она должна была наконец из-за моря прийти.

Но «вскоре» — это, как я уже сказал, где-то через неделю, а с момента того нашего разговора не прошло и трех дней.

— Слушаю! — поднес я мобильник к уху.

— Доброе утро, товарищ Чон! — на том конце и в самом деле оказался Ли-младший. — Мы не могли бы с вами сегодня встретиться? — с ходу осведомился он — что поразительно, без обычных витиеватых предисловий.

Да и голос у мототорговца нынче звучал как-то странно… Нет, это точно был он, Ли Джин Хо — но чем-то определенно здорово обеспокоенный.

Думаю, едва ли моей злополучной фарой.

— Разве только вечером, — воздержался я от напрашивавшихся вопросов — не по телефону же! — Могу попробовать подъехать в магазин… Скажем… — я наскоро прикинул объем своих сегодняшних рабочих задач. — Скажем, к семи часам! — если, конечно, как раз к этому времени Джу в концерн не подтянется — но об этом я собеседнику говорить не стал.

— В семь — было бы отлично! — обрадовался донджю. — Но только лучше не в магазин… Помните местечко, где мы с вами тогда, в апреле, ужинали? Подъезжайте снова туда, в вишневый кабинет.

— Хорошо, постараюсь быть, — аккуратно ответил я.

— Буду очень вас ждать! — заверил Ли-младший. И добавил, будто бы невзначай: — Отец тоже подойдет…

Вот, значит, как? В этом-то, похоже, и вся суть…

Разговор я заканчивал уже у себя в кабинете, куда перешел из приемной, и, дав отбой, положил телефон на стол. В задумчивости шагнул к ширме, принялся стягивать мотоаммуницию.

Как любопытно все складывалось!

К отцу Ли Джин Хо, Хо Соку, я и сам подумывал обратиться — в связи с поставленной мне Джу задачей по пресловутому отделу капитального строительства. Старший донджю ведь как раз из этой сферы — вдруг сумеет чем-то помочь? Хотя бы добрым советом. Едва ли, конечно, это так уж понравится моей начальнице, но в условиях упорного молчания кадровой службы Пэктусан никакого иного варианта решить проблему я пока в упор не видел.

Так что коли сделаю дело — все, победителей не судят. Ну а не сделаю — тут уж двум смертям не бывать…

Выходит, что называется, на ловца и зверь бежит?

И все же странное совпадение! К добру ли?..

* * *

Ничего, достойного худо-бедно подробного рассказа, за этот день в Пэктусан не произошло. Джу так и вовсе в концерне не появилась — правда, позвонила Пак и предупредила, чтобы ее не ждали. Так что к половине седьмого я счел себя вправе отложить в сторону бумаги (официально рабочий день у меня, если что, был до пяти) и отбыть на встречу с семейством донджю.

В прошлый раз к этому ресторанчику корейской кухни, занимавшему первый этаж жилого дома недалеко от станции метро «Чону», я ехал подземкой, а сейчас подкатил на мотоцикле — и получил возможность вдоволь полюбоваться восьмидесятиметровым белым обелиском, высившимся посреди улицы Кымсон. Собственно, улица — довольно широкая — ныряла в исполинскую двухпролетную арку, служившую данному сооружению основанием.

Монумент, о котором веду речь, назывался Башней Бессмертия и нес на себе гигантскую надпись: «Великие товарищ Ким Ир Сен и товарищ Ким Чен Ир навечно останутся с нами».

Проехав под аркой Башни, я свернул в переулок. Припарковал Кавасаки у угла здания, подошел к входу в ресторанчик и назвал швейцару «пароль»:

— В вишневый кабинет, к товарищу Ли.

— Товарищ Чон? — последовало уточнение. — Прошу, вас ожидают.

Вслед за одетой в чосонот официанткой я проследовал в гардероб, где оставил куртку и чапсы, а уже оттуда направился в снятую донджю кабинку.

Оба — и сын, и отец — уже действительно были на месте. После сердечных приветствий мы уселись за стол, на который тут же начали носить блюда — как и в прошлый раз, в изобилии. Подали и вино — как помнится, великолепное — но я сразу обмолвился, что за рулем, и мне предложили кофе.

Так-то несложно было бы потом очистить кровь от алкоголя, так сказать, по-шамански — но смысл тогда пить? К тому же, мои собеседники могли и сами прознать, что на встречу я приехал на мотоцикле — и возникли бы ненужные вопросы, пусть даже и не заданные вслух. А мне это надо?

Да и лучше особые способности лишний раз без нужды не использовать — пусть применительно к данному конкретному навыку Катя и научила меня обходить соответствующее ограничение.

Пока мимо сновали услужливые официанточки, разговор у нас шел на всякого рода нейтральные темы — от погоды в Пхеньяне и окрестностях до новых моделей круизных мотоциклов, недавно закупленных Ли Джин Хо. Но вот наконец персонал ресторана удалился восвояси, и, по инерции обронив еще разве что пару малозначимых фраз, старший донджю отставил в сторону свой недопитый бокал:

— Должен признаться, товарищ Чон, что оторвал вас от работы не только ради этих чудесных мандукук или пибимпап, — обвел он широким жестом остатки яств на столе. — Случилось так, что я остро нуждаюсь в вашей помощи!

Ли Хо Сок умолк — словно в некоторой неуверенности — и снова потянулся к своему вину.

— Охотно помогу — чем, и если, смогу, — кивнул я, предлагая собеседнику продолжать.

— Видите ли, какая сложилась ситуация… — выговорил донджю. — Как вы знаете, я давно и успешно сотрудничаю с одной государственной компанией, финансируя ее проекты — в том числе, по реконструкции столичного жилого фонда… Ее, эту компанию, разумеется, курирует профильное ведомство — а именно, Министерство строительства и производства строительных материалов. Это, конечно, не Минобороны или, скажем, 35-я Комната, но все же учреждение, по-своему, достаточно влиятельное… — он выдержал короткую паузу и со вздохом поправился: — Вернее, было таким до недавнего времени. Но все течет, все меняется… На прошлой неделе товарищ Пак, наш министр, был отправлен в не самую почетную отставку. Его место занял товарищ Ю, ранее работавший заместителем министра. И боюсь, что все прекрасно понимают: фигура эта — сугубо временная и, главное, слабая, особым авторитетом не обладающая… Чем кое-кто тут же и поспешил воспользоваться. Короче: позавчера ко мне пришли люди из Кукка анчжон повисон и, скажем так, предложили свое покровительство. Ходят слухи, что у них у самих последнее время немалые трудности, контроль над многими прежними активами был ими утрачен, — Ли-старший выразительно посмотрел на меня, словно произнося взглядом: «Тот же ваш Пэктусан, к примеру». И продолжил: — Вот, видимо, теперь и пытаются тянуть все, что плохо лежит — чтобы хоть отчасти компенсировать свои потери. При товарище Паке, прежнем министре, они, конечно, на подобное нипочем бы не осмелились, но нового нашего руководителя, увы, всерьез не воспринимают — и, еще раз увы, абсолютно справедливо… В этой ситуации я бы, наверное, не стал упрямиться — себе дороже, и предложение принял. Да вот только сумму ожидаемой «благодарности» мне выставили совершенно несусветную! И при робкой попытке торга — еще ее и увеличили! Работать на таких условиях для меня, увы, совершенно не вариант. Поэтому теперь я ищу кого-то, кто смог бы за меня заступиться, оградить от нападок. Как прежде это делал товарищ Пак. Небезвозмездно, разумеется, заступиться.