Обожаемый и осуждаемый (СИ) - Кас Оксана

— Контракт?

— Амбассадор бренда и рекламная кампания этого года. Имею в виду рекламу той коллекции, которую уже сделал я. Мы считаем, что жители Кореи и Японии, любящие натуральные ткани и простые фасоны, будут с удовольствием покупать нашу одежду в качестве основы гардероба…

Хару кивнул и посмотрел на длинную вешалку с мужскими костюмами. Бренд «Bouchard» реально выглядел как гардероб какого-то богатого бизнесмена — очень много костюмов, рубашки и брюки, жилетки и свитера. Есть какие-то современные элементы — принты на свитерах, яркие цвета, более расслабленные силуэты, те же шорты и футболки, спортивные куртки и кожаные косухи, но основа — очень спокойная, какая-то… классическая? У того же Calvin Klein очень простая, базовая одежда, но все равно присутствуют элементы, вызывающие у Хару легкую панику — хоть бы его не заставили это носить. В «Bouchard» он не увидел ни одного варианта одежды, который бы теоретически не смог надеть на себя.

Но… амбассадор? Вот так сразу? После одной прогулки по Парижу?

— Это большая честь для меня, — осторожно ответил Хару. — И… очень неожиданно.

— Идеальное попадание в мое видение парня от бренда «Bouchard», — улыбнулся Дерош, — Мне об этом говорили еще сотрудники, когда мы обсуждали азиатский рынок, но я, если честно, не верил. Потом встретил тебя на блошином рынке и понял — лучше быть не может. Когда я работал над коллекцией, то нарисовал себе образ молодого парня лет двадцати, которому бы идеально подошла моя мужская коллекция… ты не похож на него только в том, что не являешься французом… ну, и не работаешь в офисе.

Хару смущенно улыбнулся. Дерош наговорил ему столько комплиментов, что даже корейское восхваление внешности нервно курило в сторонке.

Дерош же посоветовал Хару ресторан, где подают шикарные блюда из рыбы — он находится недалеко от бутика. Туда Хару и пошел с менеджером Пён — их поезд уходит после двух часов дня, а освободились они уже в полдень и вернуться в отель не могут. Даже вещи Хару уехали в Марсель вместе с командой, они остались в Париже одни. Вот только в покое Хару не оставили. Пообедал-то он еще в тишине, а потом пришлось сесть в кафе и в подробностях рассказывать Минсо, как прошла встреча с модельером. Она практически душу из него вытянула, требуя рассказать в мельчайших подробностях. И все сокрушалась, что не полетела с ними — тогда бы контракт удалось подписать сразу. В последнем Хару сомневался — он бы без Чо Вонги подписывать ничего не стал.

Позднее Хару узнал, что рекламная компания вроде как небольшого люксового бренда была оценена в пятьсот тысяч долларов, сам контракт о сотрудничестве на два года — в три миллиона. Это еще не подписано, все только на этапе обсуждения, но Хару уже начал считать деньги. После всех вычетов и налогов у Хару будет где-то два миллиона долларов. Большие квартиры в Каннам-гу стоят районе трех-четырех миллионов. Так как у Хару уже есть недвижимость, ему будет сложно получить ипотеку, Чо Вонги заранее предупреждал, что Хару нужно будет внести примерно 60% стоимости, только тогда банк одобрит заем. Для недорогой квартиры ему, теоретически, хватает… вот только когда эти выплаты придут? Да и брать недвижимость в кредит, когда работа айдола так непостоянна… страшно. Лучше бы заработать и расплатиться наличкой. Максимум — найти того, кто займет деньги на полгода, чтобы сначала купить квартиру, потом продать дом, вернуть долг… Но лучше все же найти дополнительную работу — дома в районе Хару продаются либо очень дешево, либо очень медленно, так что надеяться на это не стоит.

Глава 4

Марсель

Поезд Париж-Марсель очень быстрый. Скорость в пути — 300 километров в час. Но в вагоне это почти не чувствовалось — движение настолько плавное, что смена пейзажей за окном казалась рекламным роликом для туристов. Пригороды Парижа с промзонами сменили аккуратные французские деревушки, зеленые поля и виноградники. Потом началась холмистая местность, которая постепенно становилась все более скалистой, появились первые оливковые рощи, сосны на скалах. Терракотовые крыши, яркое солнце, цветущие деревья — чувствовалось, что они едут на юг. Хару брал с собой книгу, но в итоге как минимум полтора часа из трех пялился в окно.

В груди словно взрывались пузырьки газировки — казалось, что он на пороге чего-то важного… он вроде и понимал, что это просто так ощущается исполнение мечты — он ведь всегда хотел прокатиться на поезде по Европе — но все равно почему-то в нем жило ощущение, что в Марселе его ждет что-то особенно хорошее.

В дороге менеджер Пён купил им кофе в бумажных стаканчиках, но с разговорами не лез, просто молча сидел рядом. В Сеуле уже поздно, так что прекратились и бесконечные сообщения от сотрудников агентства. Хару наслаждался поездкой.

Вокзал в Марселе встретил шумом толпы. Было много туристов с объемными рюкзаками за спиной, так что к выходу пришлось пробиваться достаточно долго. Вокзал не особо-то ухоженный — много мусора. Запах от переполненных баков смешивался с запахом кофе и выпечки — внутри вокзала много сетевых кофеен. Когда Хару все же выбрался на улицу, то действительно ощутил, что море близко — в воздухе чувствовался этот соленый морской запах. Оглянулся — здание вокзала выглядело внушительно.

Вместе с менеджером Пён они спустились по длинной старинной лестнице — по краям стояли статуи, а с верхних ступеней открывался шикарный вид на город — и сели в такси. Дорога от Парижа до Марселя заняла чуть больше трех часов, а вот от вокзала Марселя до отеля добирались аж сорок минут. Хару открыл окно и с любопытством разглядывал все вокруг. Марсель казался более шумным, чем Париж — машины здесь чаще сигналили, люди на улицах активнее жестикулировали, а фасады старых зданий соседствовали с уличными лавочками-однодневками и… горами невывезенного мусора. Вообще, мусора хватало и в Париже, но там он как-то менее бросался в глаза, его старались убрать хотя бы с туристических маршрутов. Здесь же в жилых кварталах — просто горы мешков, которые ждут, пока начнут работать городские службы.

Уже настал вечер и они попали в традиционную дорожную пробку — кажется, это характерно для всех больших городов. Солнце клонилось к закату, «морской» запах словно усиливался с каждой минутой, таксист временами бубнил что-то себе под нос по-французски: кажется, материл традиционных «дураков на дорогах».

Их отель был современным, но оформленным «под старину». Девушка на ресепшене сначала внимательно их рассмотрела, а потом удивленно улыбнулась Хару и обратилась к нему по-английски:

— О, вы тот парень из рекламы кофе!

Хару смущенно улыбнулся и кивнул.

— Мы рады приветствовать вас в нашем отеле. Я так понимаю, это вас нужно зарегистрировать в одном из номеров для группы из Южной Кореи?

Менеджер Пён — а он неплохо говорил по-английски — тут же начал разговаривать с девушкой, объясняя ситуацию. Их нужно вписать в уже занятые номера. Так как остановятся они здесь больше, чем на неделю, Хару смог заранее выбить себе право жить с Тэюном — хотелось простого, человеческого «болтать по вечерам обо всем подряд».

Тэюн же и выбежал встречать Хару. Он тут же радостно сообщил, что ему очень понравилась ехать в поезде, а Чанмин умудрился спать, когда за окном такие виды.

— Вы не ужинали? — уточнил менеджер Пён.

— Нет, — покачал головой Тэюн, — Кто-то из стаффа вроде уже уходил на поиски пропитания, но мы ждали Хару. Хотим пойти в итальянский ресторан.

Хару с удовольствием согласился, но попросил сначала все же отпустить его в душ. Тэюн весело фыркнул:

— Ну, в этом я и не сомневался. Иди, вылизывай шерстку, потом пойдем есть пасту и пиццу!

Хару, улыбаясь, беззлобно пихнул Тэюна локтем: теперь еще и этот постоянно над ним подшучивает из-за фанатского образа «кота».

Их хореографом был Энзо, парень не старше тридцати, среднего роста, худой и загорелый. У него были слегка вьющиеся темные волосы, которые на солнце выгорели естественно, а не с помощью парикмахеров. Он часто убирал длинные пряди с лица, прочесывая волосы всей пятерней. А еще много смеялся и, казалось, вообще не мог стоять на месте. Даже когда парни просто отрабатывали танец, Энзо ходил туда-сюда и внимательно всех рассматривал.