Вторая молодость Фаины (СИ) - Хайд Адель

Если на чьей-то земле вдруг обнаруживалось месторождение ценных металлов или камней, он различными способами отнимал эту землю. По сути, Вышинский, как полагал Клопов, действовал не один, скорее всего, при попустительстве губернаторов и градоначальников. А должен был, по идее, сообщать об этом государству.

Кто-то вставал бы на учёт и платил налоги, а многие землевладельцы с радостью пошли бы в такое партнёрство, потому что просто не справлялись с разработкой, особенно золотых и серебряных рудников. Слишком много средств нужно было вкладывать, и в охрану, и в оборудование, и в людей. Поэтому многие предпочитали передавать сами рудники государству. При этом они не лишались земли и получали стабильный доход.

Вышинский же действовал как «рэкетир» в девяностые. Отбирал землю полностью, доводил людей до такого состояния, что у них не оставалось другого выхода.

Таким образом, я ещё и поучаствовала в поимке опасного государственного преступника. А Кошко наконец-то закрыл дело, которое около года числилось нераскрытым.

Все звенья цепи сложились. Сначала Вышинский планомерно доводил отца Фаины до банкротства. После его смерти родовая земля отошла брату, и тот решил не продавать её, а развивать. Тут ему, видимо, и подписали смертный приговор.

Кстати, Кошко мне намекнул, что и Нуров Михаил Ананьевич в этом может быть завязан. Но прямых доказательств у него не было.

Кошко предположил, что брат обнаружил наличие рудника на своей земле и потому отказался от продажи. Тогда «злодеи» решили его убрать. Убили брата, его супругу и, на всякий случай, пытались устранить и Фаину. После расправы с семьёй они ожидали, что земля вскоре будет выставлена на аукцион, и Вышинский сможет её выкупить. Но что-то пошло не так, Фаина «воскресла».

И не просто воскресла, теперь ею стала я, и именно я приняла решение поехать в Екатеринбург и вступить в наследство, снова отодвинув Вышинского от его вожделенной мечты.

Когда я анализировала рассказ Кошко, я начинала понимать, что некоторые моменты, которые случались со мной, не были случайными.

Что касается матери Фаины, здесь история пока не дала разгадок. Матери Фаины по-прежнему не было в России. Но было найдено большое количество документов, свидетельствующих о переписке Вышинского с Анной Игнатьевной.

Матушка Фаины в своих письмах недвусмысленно дала понять, что на землю не претендует и будет согласна с любыми вариантами решения вопроса. Но в одном из писем её спросили, будет ли возможность заверить договор в случае необходимости. На это Анна Игнатьевна ответила: «Напишите мне всего одно слово — завещание, и я тут же приеду.»

А потом я узнала, как так получилось, что Алексей Порываев тоже там оказался.

Он не стал меня слушать, когда я возле коллегии уговаривала за мной не ехать, и последовал за мной. По дороге он встретил Аркадия Никифоровича, который также ехал в это отдалённое имение, чтобы лично присутствовать при захвате преступников.

Как оказалось, у Порываева тоже есть способности, ведь ему удалось пробраться в дом и незаметно вывести оттуда ребёнка и няню. Повезло, что Поля знала Алексея и поэтому увидев мужчину среагировала, как на знакомого, и Анна смогла ему довериться.

В общем, всё сложилось удачно. Злодей вроде как был пойман, и меня, Полинку и Аню, долго не стали задерживать, и Алексей отвёз нас на квартиру, где мы два дня просто отсыпались.

А на второй день раздался звонок в дверь и оказалось, что к нам приехала Агриппина Александровна Порываева, мама Алексея. 

Глава 59

Этим утром я проснулась в отменном настроении. Наконец-то потускнели мрачные воспоминания последних дней, когда я не понимала, как выбраться из ситуации с похищением, землёй и Вышинским. И ещё, на сегодня была назначена встреча с Алексеем, финальная перед тем, как мы будем представлять наш «Тоблерон» (в этом мире он назывался «Улыбка принцессы») при императорском дворе.

На самом деле, на представление императору у нас будет всего пять минут, и за эти пять минут нам нужно так поразить Его Императорское Величество, чтобы нам выдали высочайшее приглашение на императорскую выставку как номинантам на звание поставщика Двора Его Императорского Величества. Конечно, я не сомневалась в успехе, но никогда нельзя быть до конца уверенным, что не случится чего-то неожиданного. Именно поэтому элемент волнения присутствовал.

Мы с Алексеем назначили встречу на сегодня, чтобы ещё раз отрепетировать представление, подумать, какие вопросы нам могут задать, что мы сможем ответить, и как подать наш шоколад.

Я предвкушала, что потом, если погода наладится, мы заедем за Полиной, поедем погулять, а вечером поужинаем где-нибудь на набережной, провожая всё ещё тёплые деньки.

Но я, конечно, никак не ожидала, что день начнётся с визита матери Алексея.

Я сначала даже не поняла, что это мать Алексея — высокая, хорошо одетая, несмотря на возраст, ухоженная женщина. Даже моя Анфиса Васильевна растерялась, а ведь за эти два дня, пока и я, и Полинка, и Анна Мещерякова пребывали в полной прострации, приходя в себя после похищения и неожиданного освобождения, она взяла на себя роль домоправительницы. Тем не менее, она проводила госпожу Порываеву в небольшую гостиную.

Хорошо, что это уже был третий день после нашего освобождения. Я уже пришла в себя, снова начала вставать пораньше, прекратила бездельничать и с утра занималась делами. А дел было много: помимо того, что было запланировано по нашему с Алексеем партнёрству, уже были назначены деловые встречи по эликсирам, а также встреча с Клоповым по разграничению территории моей земли. В Екатиринбург в имение предполагался приезд картографов и геологов, и было необходимо определить границы участка, переданного государству.

И тут вдруг неожиданный визит его матери. Причём довольно ранний для Москвы, ведь было всего девять утра. Я была одета в простое домашнее платье. Поскольку стояло лето, это было обычное платье из льняного сукна, хотя выделка было дорогая, и платье было цветным, красивого зелёного цвета, правда без излишеств. Единственной яркой деталью в этом платье был белый воротничок.

Я вышла в гостиную. Госпожа Порываева уже сидела там. Я уже знала, что это мать Алексея, потому как она сразу попросила Анфису Васильевну об этом доложить.

– Доброе утро, – громко сказала я, входя в гостиную и пристально глядя на женщину.

Когда-то я сама была и матерью, и бабушкой, и догадывалась, почему она пришла. Но даже предположить не могла, о чём пойдёт речь.

Она сидела на небольшом диване, но при моём появлении сделала попытку встать. Я всё же решила её остановить, потому что здесь по возрасту она была старше меня, хотя по положению, конечно, ниже.

– Не вставайте… Агриппина Александровна? – уточнила я.

– Всё верно, Фаина Андреевна, – улыбнулась мать Алексея Порываева, демонстрируя, что и она знает, с кем говорит.

– Приятно познакомиться, – сказала я. – Чаю? Кофе?

– От чая не откажусь. Благодарствую, – произнесла Агриппина Александровна.

– Тогда погодите минуточку, я попрошу, чтобы сделали, – кивнула я.

Она удивлённо приподняла брови, а я подумала: «Ну-ну, удивляйся, слуг у меня здесь нет».

Я нарочно не стала прикрывать дверь, вышла в коридор и крикнула:

– Анфиса Васильевна, дорогая, можно вас попросить сделать нам чаю?

– Конечно, Фаина Андреевна, – ответила Анфиса Васильевна. – Сейчас всё сделаю.

Я вошла обратно в гостиную. Несмотря на то, что удивление ещё не сошло с лица Агриппины Александровны, вопросов она задавать не стала.

Чай нам принесла Анфиса Васильевна, она вошла медленно вышагивая, и я так поняла, что ей было любопытно, что же это за госпожа Порываева такая к нам приехала. Она также медленно и даже чинно поставила пузатый чайничек и две чайные пары. Чашки были местные, поэтому особой роскошью не отличались. Анфиса Васильевна вышла, но вскоре вернулась и принесла миску со свежими пряниками, в семье все знали мою слабость к этому лакомству.