Наследник пепла. Книга X (СИ) - Дубов Дмитрий

А вот после этого очередного оживления въездной аллеи усадьбы Рароговых меня отвлёк ворвавшийся с криками Тагай. Причём на этот раз, для разнообразия, он кричал не по мыслесвязи, а вполне себе нормальным голосом:

— Витя, ты сейчас умрёшь! — прокричал он, подбегая ко мне. — Как только узнаешь, что мы обнаружили.

— Слушай, я уже пару раз, и на три жизни вперёд наумирался, — хмыкнул я, и мы рассмеялись.

— Не-не, ты сейчас точно охренеешь! — сказал Тагай.

— Давай, делись уже, не томи!

— Короче, мы при восстановлении храма забрались на такие пласты, что просто невероятно. И там мы нашли яйцо Арахны! А как ты понимаешь, храм, в понимании паучихи, это не просто помещение или стела. Оказывается, этот храм действительно имел паутинчатую структуру, и мы сектор за сектором восстанавливали с Никсим его целостность.

Это я хорошо знал. И хоть Тагай числился у меня главным менталистом Тохарской империи вместе с Мирославой и Радмилой Зорич, все они проживали у нас. Он всё равно не забывал храм, в котором его посвятили и приняли в качестве первого жреца. Добромыслов очень бережно к нему относился, восстанавливая по мере своих сил. И вот спустя почти восемнадцать лет после того, как мы победили безумного бога Бельзияра, они умудрились обнаружить яйцо богини.

— Я к тебе, собственно, вот с каким вопросом: ты как-то можешь связаться со своим Агносом, чтобы он попросил Арахну явиться в её храм и сообщил, что мы обнаружили? Это же большое событие! Судя по тому, что ты рассказывал про яйцо Саламандры и про яйцо Дракона, это для них просто невероятно важно. Это буквально — подарок. Пусть и кладка из одного яйца. Но я прям буквально чувствую: внутри есть ментальная активность. Оно живо. Можешь как-то сообщить?

— Я, конечно, попрошу Агноса, — сказал я, — чтобы Арахна связалась с вами и чтобы вы ей отдали яйцо. Но насколько я знаю, и Агнос предупреждал меня об этом, Арахна сейчас почти не выбирается из своего логова. Она ослеплённая, ослабленная, без какой-либо поддержки. Одним словом, богиня сейчас совсем не в лучшем состоянии. Даже спустя годы.

— Я знаю, что она не восстановилась, — кивнул Тагай. — Она очень редко отвечает на какие-либо вопросы, и с каждым годом всё реже и реже. В принципе, она как будто потеряла тягу к жизни. Но я поэтому и хотел бы порадовать её, сказать, что мы обнаружили яйцо.

— Хорошо, я обязательно передам, — пообещал я.

И Тагай унёсся в одном ему известном направлении.

Но, судя по всему, он ещё ожидал, что должны были прибыть его сестра с матерью, с которыми он весьма редко виделся, и отец. По сути, вся семья Добромысловых тоже должна была квартироваться здесь, благо резиденция это позволяла.

Но надолго одного меня не оставили, и буквально следом за Тагаем вошли Мирослава с Костей. Причём с настолько ошарашенным и озадаченным выражением лиц, что я невольно задумался: неужели у нас на подступах появились враги?

— Друзья мои, что у вас происходит? — заинтересовался я, невольно напрягаясь. — У вас такое выражение лиц, будто кто-то умер, или вот-вот собирается это сделать.

И пока Мира переваривала информацию или подыскивала слова, заговорил Костя:

— Как тебе сказать, — хмыкнул он. — Смертоубийством тут, конечно, попахивает слегка, но мы пока ещё не определились, чьим именно.

— И что за дела? — я полностью собрался, готовый впитывать информацию.

— Да видишь ли, мы тут недавно встречали делегацию демонов из мира Азарета, — проговорил Костя, тщательно взвешивая каждое слово, — и демонов непростых: это остатки клана селекционеров. Они приходили к Мире просить её заступничества. Даже более того, попросили её прийти и взять их под крыло, взять власть над ними.

Я подумал, что на месте Миры тоже слегка опешил бы от подобного предложения, особенно после всего того, что селекционеры сделали с её семьёй.

— А ты, Мира, — обратился я к подруге, — что по этому поводу думаешь?

— А что я могу думать? — ответила она, рассыпав платиновые волосы по плечам. — Я, если честно, в шоке. После всего того, что было, меньше всего я хочу идти и править остатками этих извращенцев, которые занимались непонятно чем под покровительством Бельзияра. Хотя и до Бельзяра они лапочками тоже не были, если Арахна от них отказалась.

— Понимаю, конечно, но всё может выглядеть не столь однозначно.

— Да уж куда более чем неоднозначно! — выпалила девушка. — Нет, ну конечно, моя мать сейчас в нормальном состоянии, она вполне счастливо проживает со Слободаном на побережье Чёрного моря. Но это лишь один вопрос. Сам понимаешь, всё равно так просто не забыть всего того, что произошло, даже с учётом того, что прошли целые годы.

Она судорожно выдохнула, затем снова вобрала в лёгкие воздух.

— Нет, я не скажу, что мне до сих пор снятся кошмары. Нет. Я испытываю невероятное удовлетворение от того, что грохнула и собственного деда, и собственного папашу, а вы — огромное количество селекционеров, которых даже упоминать не стоит. Но факт остаётся фактом: ничего общего я с ними иметь не хочу.

Я про себя подумал, что ситуация-то, действительно, так себе. Но затем мне на ум пришёл один вопрос:

— Из кого состояла делегация? Просто для понимания.

Тут Мирослава нахмурилась.

— Да из кого она могла состоять? Древние старики, женщины, подростки.

— То есть совсем не те, к кому ты испытываешь соответствующие эмоции, — уточнил я. — А те, кто, возможно, так же, как и ты, вполне могли оказаться в бесправном положении, не имея возможности ничего изменить? Ты же не знаешь, какими они были восемнадцать лет назад.

Мирослава промолчала, но я видел упорно сжатые губы.

— Не были они такими, — наконец проговорила она.

— Ну да, не были. Кто-то всё так же оставался женщиной, у которой прав было ненамного больше, чем у рабов. Старики, конечно, могли быть помоложе, не спорю. Но детей-то и вовсе в помине не было. Насколько я знаю, Азарет лично сдерживал порывы своих воинов полностью уничтожить всех селекционеров под ноль. Но досталось, конечно, им прилично после всего происходящего.

Тут я решил, что нужно свести между собой некоторые концы.

— Ты знаешь… Я тебе сейчас скажу такую вещь, которую, наверное, не должен бы. Но только что от меня вышел Тагай и сообщил, что они нашли яйцо Арахны. Но сама Арахна, по информации от Агноса… — я запнулся. — В крайне плачевном состоянии. Она так и не оправилась после боя, пожертвовав собой и всем тем, что у неё было, для нашей победы над Бельзияром. И, скорее всего, она не оправится. Раз так, яйцо её тоже не вылупится. Оно так и окаменеет во времени, поскольку культ её, как богини ментала, просто исчезнет по той простой причине, что у неё практически нет верующих.

Я смотрел в глаза девушки, чтобы уловить там хоть капельку понимания.

— А тем верующим, которые истово готовы в неё веровать, нужен жрец. Настоящий жрец, который бы направил капельки силы в тонкий ручеёк, который начал бы её восстанавливать.

Мирослава посмотрела на меня. Хотела что-то ответить, но промолчала.

— Нет-нет, — я качал головой. — Решать что-либо только тебе. Я ни о чём не могу просить тебя в этом смысле. Ни приказывать. Это твоё личное дело. Твоя семья. Твоя обида. Твои страхи. Но просто подумай о том, чем мы платим Арахне за то, что она пожертвовала своей жизнью. И она, заметь, к тебе не пошла за помощью. Она не пошла просить. И не потому, что она гордая. Она просто знает всё, что ты пережила, и как женщина, она просто плюнула на всё, гордо забилась в своё логово и решила там потихоньку умирать. Поэтому думай дальше сама и решай сама.

Мирослава лишь кивнула, взяла Костю за руку, и они вместе ушли. А я подумал: ничего себе, как они возмужали за прошедшие годы.

Следом за этим ко мне зашла Аза.

— Дорогой, — сказала она, глядя себе за спину, — а почему от тебя тут выходили Мира с Костей с таким выражением лиц, как будто кто-то умер.

— Потому что если ничего не сделать, то умрёт Арахна, — сказал я, положив руку ей на плечо, — возьми Зару и поговорите с Мирой. Возможно, ей понадобится ваша помощь.