За магическим прилавком. Дилогия (СИ) - Черная Мстислава

А я вот не очень…

Окинула их оценивающим взглядом. Да уж, ничего не скажешь, просто красавцы: подкопченные, в дырах на самых интересных местах, остатки одежды в копоти, сами чумазые как черти.

Да и я сама выгляжу не лучше: платье в нескольких местах подпалено, кое‑где и вовсе разорвано. Сражаться со страшным колдуном – это даже хуже, чем делать генеральную уборку! Обязательно изгваздаешься с ног до головы. Машинально провела руками по волосам. Так и есть, торчат во все стороны.

– А вам не кажется, что нам всем неплохо бы умыться и переодеться? Я уже не говорю о том, в каком виде сейчас лавка. Уборкой я, конечно, займусь позже, но привести в порядок хотя бы себя самих, перед тем, как выходить из дому, нам стоит.

Оба, колдун и инспектор, скривились. Посмотрели на меня так, как мальчишки смотрят на строгую няньку, которая отвлекает их от игр скучными взрослыми делами. Я на всякий случай скрестила руки на груди, посмотрела на них грозно и для пущего сходства скомандовала:

– Марш в ванную!

Оба “мальчишки” подскочили из‑за стола.

Я перевела взгляд на инспектора.

– Выдайте нашему дорогому гостю … – последние слова я не могла произнести без ехидства, – что‑нибудь из одежды. Встречаемся в торговом зале через полчаса.

Я вернулась в свою комнату. И первым делом сбросила тапочки, представляя, каково им пришлось. Мало того, что видели весь этот ужас, а ведь наверняка и чувствовали, что лавку разносят. У них же с ней особая магическая связь, друг без друга никак. Тут же взяла их в руки и крепко прижала к груди. Ну а что, платье безнадежно испорчено, хуже ему уже не будет.

Разумеется, я ожидала, что на меня сейчас выльется поток самой отборной ругани, и даже была готова терпеливо ее выслушать. В конце концов, после такого стресса всякому надо выговориться. Но ни ругательств, ни ворчания не последовало.

Правая тапочка тихонько всхлипнула.

Левая тяжело вздохнула.

Так мы и стояли какое‑то время, молча обнявшись, пока наконец тапочки не пискнули жалобно.

– Не отдавай ему лавку, девонька!

Легко сказать – не отдавай. А как это сделать? Я подбирала слова, чтобы объяснить тапочкам всю сложность задачи, которую они передо мной ставят, они заговорили наперебой:

– Я знаю, ты умная, сообразительная, находчивая.

– Да‑да, всегда что‑нибудь эдакое найдешь!

– Ты обязательно должна что‑нибудь придумать!

– Угу. Чтобы и мир не рухнул, и лавка устояла…

Ну и что им было на это сказать? Я‑то, конечно, умная, сообразительная, а уж какая находчива – слов нет. Особенно если нужно найти очередные неприятности на свою пятую точку.

Но не всесильная же!

И все‑таки я сказала утешающе:

– Сделаю все, что смогу. Честное слово.

Погладила сначала одну пушистую тапочку, потом вторую. После осторожно опустила их на пол и рванула в ванную комнату. Сама же обозначила время на сборы: полчаса. Будет глупо взять и опоздать.

Как ни странно, зелья из моих собственных запасов, что хранились в ванной, не пострадали. Так что я быстро привела в порядок непослушные космы, хоть они и сопротивлялись. Природная пышность плюс нереальное количество всевозможных заклинаний – это я вам скажу, та еще сила.

Я наскоро приняла душ, достала из шкафа новое платье, благо их там неограниченное количество, и вскоре была совершенно готова. Я снова погладила тапочки, пообещала им, что все обязательно будет хорошо (хотя, говоря откровенно, сама в это не очень верила), нацепила их на ноги и вышла в торговый зал.

Злой колдун уже был там. Он взгромоздился на прилавок и лениво дирижировал одним пальцем. Я огляделась и обнаружила, что ему почти удалось справиться с бардаком, который мы устроили. Исчезли осколки и разноцветные лужи зельев, кое‑где срослись треснувшие доски. Уцелевшие флакончики в такт движениям его мизинца прыгали обратно на полки, правда, под чужие ценники.

Обернувшись на скрип, я увидела, как через порог, тихо ругаясь, перебирается пострадавшая метелка: от рукояти осталась едва ли половина, место слома расщеперилось. Ее и так‑то покупать не торопились… Ха, какие теперь покупатели! Мне стало за нее обидно, я повернулась к колдуну.

Тот, не обращая на меня внимания, продолжал колдовать.

– Тут так нельзя! Это лавка, она не любит чужой магии, – поспешила остановить его я.

Он только отмахнулся.

– Бардак она тоже не любит. Да и магию я использую самую простенькую, элементарный телекинез без наворотов.

– А где инспектор?

Колдун кивнул на дверь.

– Сама же велела всем привести себя в порядок. Вот он выполняет, – он усмехнулся.

Сам колдун выглядел так, словно только что вышел из барбершопа: костюм с иголочки, волосы и бородка аккуратно уложены. Наверняка справился при помощи магии, той самой, как он утверждает, у него дефицит, и она необходима для спасения мира. Ну или для того, чтобы костюмчик сидел. Ему. Похоже, без разницы.

– Я тебе очень не нравлюсь, да? – улыбка колдуна была совершенно обезоруживающей. Но на меня не подействовала.

– Разумеется, не нравитесь, – нахмурилась я.

– Из‑за того, что вам придется отдать мне лавку? Или есть что‑то еще?

Я задохнулась от возмущения. Придется отдать лавку? И он говорит об этом вот так, как о чем‑то давно решенном?

– Есть что‑то еще, – я упрямо вскинула подбородок. – Вы забрали у графа Керта сердце. То есть я понимаю, вы, конечно, ему очень помогли, и пророчество действительно было ужасным, и это очень здорово, что вы справились… Но потребовать такую цену… Неужели вам мало было его богатств, имения и все такое?

– Погоди‑погоди, – остановил меня колдун. – Это тебе Эльмон такую байку рассказал? Ну вот эту, насчет сердца.

Вид у колдуна был изрядно удивленный.

– Не‑ет, – протянула я. – Он вообще на эту тему говорить не хочет. Сразу злится и уходит. А про сердце я слышала от…

Я вспомнила старушку‑покупательницу, которая поведала мне эту историю. И тут же прикусила язычок. Действительно, источник информации у меня буквально ОБС – одна бабка сказала.

Колдун покачал головой.

– Ну так тебя обманули.

– Да неужели? И сердце у графа Керта на месте? – не без ехидства спросила я.

– Не на месте. – Колдун словно и не заметил моего сарказма. А может, и правда не заметил. – Я действительно забрал у него сердце, только не в награду за свои труды. Тут, понимаешь ли, какое дело… Именно в его сердце и была проблема.

– То есть? – спросила я почти шепотом, уже догадываясь, что он сейчас скажет.

– Сердце у нашего графа было, – он усмехнулся, – так себе. Злое и жестокое. Как раз без него он вполне себе приличный парень. Главная задача была извлечь это сердце так, чтобы пациент остался жив. А это, знаешь ли, даже с моими знаниями и умениями – задача непростая. Туда, собственно, состояние графа и ушло: на старинные свитки, реактивы, консультации с научными светилами. Да будет тебе известно, к тому времени, как мы благополучно завершили наш проект, платить мой гонорар графу было уже нечем. Так что, получается, все это я проделывал исключительно из научного любопытства.

Я надолго замолчала.

Да уж, если колдун не врет, история инспектора выглядит совсем не такой, как я ее представляла. И становится понятным, почему мысль о том, чтобы вернуть сердце, вызвала у графа такую реакцию. Я, пожалуй, тоже не горела бы желанием снова обзавестись органом, который делает меня убийцей и потенциальным разрушителем мира.

В этот момент мое вполне себе существующее сердце болезненно сжалось. Получается, граф окончательно и бесповоротно бессердечен, и это никак не исправить… Так что всяким там романтически настроенным барышням лучше поменьше о нем думать.

В это мгновение распахнулась дверь инспекторской комнаты. На пороге показался инспектор, умытый, причесанный, одетый с иголочки. Надо же, какая нарядная компания у нас собирается. Впору не по лесу гулять, а идти на бал. Но увы, балы в сегодняшней программе явно не предусмотрены.