Красная дорама 2 (СИ) - Кащеев Денис

— Информация точная? — разом сделавшись мрачнее тучи, осведомилась Мун Хи. А вот откуда сведения — не спросила, то ли держа данное мне в четверг слово, то ли выделив для начала главное.

— Полагаю, да.

— Тогда — плохо.

— Понимаю.

— Совсем плохо.

— Я предупреждал, что риск есть — и немалый.

Джу рассеянно кивнула.

— У него ведь даже не было приказа трогать деньги! — убито выговорила она затем. — Только получить выписку по счету!

— Значит, отследили и это.

— Да уж ясно… Если я верно тебя поняла в прошлый раз, взяли Пака не южане? Какой-то международный преступный синдикат?

— Скорее всего — так. Не южане. К допросу привлекалась известная сеульская мудан — и ее клиентами были иностранцы. А связь Пака с КНДР их интересовала постольку-поскольку — пока не открылось, откуда им получены банковские реквизиты.

— При чем тут какая-то шарлатанка-мудан? — непонимающе нахмурилась моя собеседница.

— Она не совсем шарлатанка. Но к Паку отношения действительно не имеет — как только это выяснилось, ее выставили вон, и дальше допрос шел уже без нее.

— Эта сеульская мудан — и есть твой источник? — подняла на меня глаза Мун Хи.

— Не совсем. Да и не важно.

— Хм…

Некоторое время мы шли по тропке молча. Джу размышляла, я ждал.

— Что будем делать? — спросил все же в какой-то момент.

— Ты — пока ничего. В смысле, по теме — ничего, а так снова полностью взвалишь на себя «Семерку». Я попытаюсь как-то все это разрулить — и мне будет не до Пэктусан… Все, возвращаемся: время дорого! — резко остановившись, она повернулась и быстрым шагом направилась назад, к машине.

Я поспешил следом.

* * *

Единственным светлым пятном на этом безрадостном фоне стало появление в субботу на работе Пак Да Соль — лекарство девушке помогло, и из уездной больницы ее выписали.

Ну, хоть у кого-то снова все было хорошо!

Ну а вечером, как и велела мне Катя Кан, я упился разве что не вусмерть — но увы, лишь зря потратил хорошее соджу: ни к малейшему прогрессу на нашем ночном уроке это не привело. Только голова утром немилосердно трещала — даже несмотря на все старания ученицы мудан по части удаленного целительства.

45. Вопросы опеки

Ни в понедельник, ни во вторник Джу в Пэктусан действительно не появлялась. Правда, пару раз звонила в приемную Пак и однажды даже мне — предупредила, что заедет майор Мин, и объяснила, какие документы нужно для него отобрать.

Но это еще ладно: по словам Хи Рен, ее онни, как уехала на работу утром в субботу, так с тех пор дома практически и не бывала. Даже ночевать явилась лишь однажды, с воскресенья на понедельник, и то пришла за полночь, а ушла — еще гимн по радио не заиграл. Но тоже несколько раз за эти дни разговаривала со своей тонсен по телефону.

Оценив ситуацию, помимо наших регулярных занятий английским я снова взялся контролировать выполнение моей ученицей школьных домашних заданий по другим предметам — благо девочка с готовностью давала мне на проверку свои тетрадки и пересказывала устные темы. Впрочем, как я быстро убедился, особых проблем с уроками у Хи Рен нынче не возникало.

Чего, увы, нельзя сказать о моих собственных ночных упражнениях с Катей Кан. Несмотря на все наши с ней усилия, результат их так и оставался нулевым.

В Пэктусан же в отсутствие начальницы Управления все шло тихо-мирно-гладко. Особых дел у меня не было — ну, если не считать того приезда майора Мина, с которым мы в понедельник добрых полтора часа ходили по отделам «Семерки». Так что, по большей части, время я коротал за штудированием пособий по четырем революционным предметам.

Ну, то есть, все же, скорее за попытками штудирования — очередные героические детали биографий Вождей в памяти у меня что-то совсем не откладывались. При малейшей возможности мозг спешил переключиться на наши с Джу проблемы — а временами и вовсе закрадывалась мысль: а нужно ли мне теперь вообще все это политическое фэнтези? Состоится ли пресловутый экзамен — или вместо него поеду на пару с опальной начальницей куда-нибудь в дальние горы, сбивать из зениток залетные дроны коварных южан?

Кстати, прозвучал в этой связи один, по-своему характерный, звоночек: в понедельник я застал в приемной два ведра роз — свежие и субботние — а вот утром во вторник увидел там лишь одно. Что завяло — то завяло, а вот нового букета для Мун Хи товарищ старший лейтенант сегодня не прислал. Нет, может быть, конечно, Юн попросту прознал, что та на месте не появляется — а значит, вроде как и нечего вхолостую дергаться… Но вдруг адъютант Кана осведомлен о чем-то ином — и уже тупо списал ее со счетов? Типа, на кой ему, всему из себя такому Пэктусан чульги, сдалась проштрафившаяся перед начальством невеста?

Нагнетаю, наверное — но тем не менее…

Как бы то ни было, в среду нового ведра роз в приемной снова не оказалось. В отличие от адресата букетов: не успел я взять у Пак газету, как из своего кабинета вышла Джу — замотанная, но сосредоточенная.

— Едем к военным прокурорам, — коротко бросила она мне вместо приветствия — и, не задерживаясь, вышла в коридор.

Другого варианта, как только устремиться следом, у меня, понятно, не имелось.

В руках у начальницы Управления была кожаная папка для документов — и я еще подумал, что, теоретически, мы и впрямь можем направляться к майору Мину. Но привезла меня Мун Хи снова в парк Моранбон. При этом, выйдя из машины, папку она прихватила с собой. И уже на тропинке, раскрыв, достала оттуда стопку бумаг и ручку — и протянула их мне.

— Пока не забыла: подпиши и верни, — подставила она папку в качестве импровизированной опоры.

— Что это? — нахмурился я.

— Документы об опеке над Хи Рен. На тебя.

— Что⁈ — уже занесенная было мной над листком ручка словно сама собой отпрыгнула в сторону.

— Что слышал! Подписывай, давай — мне их до полудня нужно в горкомитет по семье и детству вернуть! Они там и так пошли на нарушение, выдав это мне на руки в таком виде!

— Сначала объяснись! — почти машинально спрятал я ручку за спину.

— Да что тут объяснять — так, что ли, не ясно? — кисло скривилась моя собеседница. Но все же продолжила: — Уезжаю. И, видимо, уже не вернусь. Но Хи Рен остается учиться в Первой школе, а ты — работать в Пэктусан. Вероятно, станешь теперь подчиняться Юну — ну или еще кому-то, кого пришлет полковник Кан.

— А тебя — в горы? — почти само собой выскочило у меня.

— Нет, — мотнула головой Джу. — Если бы в горы, и вам бы с тонсен тоже прилетело… Еду в Сеул. Но это — билет в один конец, — ее голос, до того звучавший достаточно ровно, слегка дрогнул. — На следующий день по прибытии меня не станет — и вот это все вступит в силу, — кивнула она на бумаги в моих руках.

— Легенда такая? — с надеждой спросил я.

— Да какая там легенда! — поморщилась Мун Хи — и добавила пару емких фраз вполне в стилистике рабочих на строительных лесах. Но тут же снова взяла себя в руки и продолжила уже без надрыва: — В общем, так. В Сеуле к нашему резиденту пришли некие люди. Видимо, те самые, что подловили моего агента в банке. И огласили самый настоящий ультиматум — для передачи сюда, в Пхеньян. Или в ближайшие дни им сдают того, кто предоставил Паку реквизиты известного тебе счета — или вся наша секретная сеть на Юге будет раскрыта местной контрразведке. Прозвучал ряд имен — я и сама некоторые из них впервые услышала. Что уж говорить о Паке — сведения точно не от него. Но, судя по реакции полковника Кана — все в точку! Да что там, сеульского резидента Пак тоже не знал! А эти — знают. Но обещали сделать вид, будто обо всем забыли — в обмен на одну-единственную голову. Получается — на мою. Я ведь солгала начальству — сказала, что про банк узнала из донесения еще одного агента, некоего Ли Мин Сонга — он глупо погиб две недели назад в Пусане. Не в связи с заданием — в случайной автокатастрофе. Я и подумала — свалю все на покойника! Тогда еще не понимала, что отчитываться придется не перед своими, а перед этими всезнайками в Сеуле… Но теперь меня отправляют на Юг. И тут получается вот что. Допрашивать будут под сывороткой — об этом любезно предупредили. Но для меня это станет вторым приемом менее чем за два месяца. Если основные действующие вещества у их препарата те же, что и у нашего — а скорее всего, так и есть — это три шанса из четырех, что здравствуй стойкая зависимость… Неизлечимая.