Рубиновый маяк дракона - Урбанская Дарья

Но пустота в груди по-прежнему была безмолвной и щемящей. Ни хвоста, ни крыльев.

Я покосился на Фабиану, которую сгрузил на ближайшей койке и напоил особыми целебными отварами. Теми, что готовил для себя, собирая ингредиенты по всему свету и по Пустоши – тоже. Мне они уже не пригодятся. А ей… Я мог бросить ее там. Остаться в стороне и наблюдать, как рубиновые кристаллы медленно врастают в плоть, вбирая в себя не только ее ауру, но и жизнь. А они непременно сделали бы это, я ощущал непререкаемую мощь, с которой двигались навстречу две половины единого Сердца.

Две половинки одного целого. Брак. Союз.

Бездна! Сколько планов мы с Таром вынашивали, сколько вариантов обдумывали, сколько ветхих прочитали книг – и драконьих, и черных, ведьминских! Я полагал, что после свержения Крэйга и захвата старого маяка у меня будет время испробовать одно средство за другим и подобрать ключ к могущественному кристаллу. Но я и предположить не мог, что пробудить Сердце Грозы настолько просто.

Радует только то, что Крэйг тоже не догадался об этом, иначе не резал бы себе вены, питая кристалл, а взял бы в жены первую же попавшуюся деву. Вместо этого он годами пускал кровь не только себе, но и всем подряд, видимо приняв черную гладь кристалла за жертвенный алтарь. А ответ все это время был на самом виду.

Я со злостью сжал в руке один из пузырьков, и он лопнул, рассекая кожу. Алые капли побежали по пальцам. А я усмехнулся:

– Рубиновое сердце – не кровь, а любовь.

– Что? – переспросил Нортон, один из моих преданных бойцов, но я лишь махнул головой, отправляя его помогать раненым.

В глубине души я надеялся, что Сердце примет меня взамен утраченного супруга. Шагнул в сплетение алых искр, но чуда не произошло. И не осталось ничего, кроме как вытащить деву из смертельной ловушки. Это наверняка должен был сделать повязанный с ней. Тот, с кем закрепилась брачная метка. Райдонс Пламенный Закат. Но он сдох. А я лишился надежды. Вновь…

Безднова ирония! Мы с Закатом вместе сновали в Пустоши. Вместе отхватили хворь. Вместе искали спасения для наших драконов. И нашли одно средство – но такое, что, помогая, ломает взращенное в нас благородство, честь и гордость. Закат пошел напролом, не гнушался платить за дев или брать их силой. Бывало, ему подворачивались совсем юные, бывало, и они не приносили результата. Сколько же он жизней попортил, прежде чем определил нужные параметры: магия, феромоны, чистота. После этого уже хотя бы не все подряд приносились в жертву хвори, чей голод был неутолим.

Я голодал тоже. Вернее, мой дракон. Безумный всепоглощающий голод иссушал второе сердце в моей груди, но я верил, что найду способ честнее и чище. Насилие над невинными претило мне. А может, я просто дурак.

Опасные вылазки в Пустошь – глубже, ближе к Ареустру, раз за разом могли стоить мне жизни. Но я возвращался, копил силы и пробовал снова. Навещал я и эльфийский край, но их целители увязли в спорах и пересудах. А я изнывал от хвори, теряя себя.

И вот, спустя столько лет, когда избавление было так близко и мечту практически можно было потрогать руками, я снова потерпел неудачу. Самую чудовищную, злую и жестокую. Столько усилий и надежд впустую.

Когда я увидел Фабиану там, где только что рассыпался в пепел золотой дракон, я все понял, вспомнил вчерашнюю долгую беседу с Ярро. Дева, поплывшая на другой конец мира, чтобы доказать непорочность своей души кристаллу в Йолли. Пламенный Закат, берущий невинных дев. Оба из Сивеллы. Проявившаяся у них метка. Не нужно быть эльфийским мудрецом, чтобы собрать картину воедино.

К кристаллу Фабиана попала, только к другому. Он завершил ее брачный обряд, связав с тем, кто ранее забрал ее честь.

Я взглянул на ее тонкое запястье, на котором потускнела брачная метка.

И если бы Фабиана не убила дракона, то быть Закату новым Хозяином острова, настоящим, признанным и излеченным от хвори навсегда… Или же нет? Сибель ведь тоже что-то намудрила с обменом. Надо бы сказать Тару, чтобы занялся ее образованием и допустил в особую секцию его библиотеки. Мы, драконы, – существа с двумя ипостасями, и чужая душа способна лишь подменить человеческую суть, но зверь не позволит ей прижиться, будь он хоть трижды проклят хворью.

– Как она? – обеспокоенно спросил вошедший в целительскую Ярро, вырывая меня из вязких, тягучих мыслей.

Я пожал плечами. Ярро со стоном опустился на стул рядом с койкой Фабианы. Видеть его в новом обличье было непривычно не только мне. Сибель в нерешительности стояла позади него и то и дело вздыхала.

Припадая на левую ногу, к ней подошла Кайла и протянула смоченную ткань.

– У тебя все лицо в крови, умойся. И задохлика своего напои. В той банке тонизирующая настойка. Я недавно сварила.

– Задохлика? – нахмурилась Сибель.

– Ну вон того, что возле кровати стонет. Видимых ран-то у него нет.

– Зато есть невидимые, – отозвался Ярро, но от стакана мутной бурды отказываться не стал. – Озирис, так что с Фабианой? И что за красная дрянь там наверху?

– Позже, – отозвался я.

И я снова забренчал склянками у стола. Подошло время следующего отвара. Он поможет Фабиане слится аурой с грозовой магией, принять ее, возможно, даже совладать. Все же, если не я, то стоило признать: благородная маира – неплохой выбор для острова, лучше очередного алчного пирата или бесчинствующего дракона. Но признавать подобного не хотелось.

Фабиана издала протяжный стон с придыханием, как и положено благородным маирам, но глаз пока не открыла. На ее побледневшем лице ярко выделялись алые губы, а волосы… Словно рубиновый водопад струился на фоне линялой простыни. Каждый волосок – будто истонченный драгоценный камень, невероятным образом вытянутый в нить умелым ювелиром.

Теперь вздохнул уже я: если бы грозовая магия вошла в меня! Она бы заполнила ноющую пустоту, пробудила бы и мое второе сердце… А вот у Фабианы другого сердца не имелось, а значит она могла лишь постичь сложную магию, но никогда не сможет расправить крылья. Будет ущербным недодраконом. Я усмехнулся:

– Как и я.

– Что? – переспросил Ярро, облокотившийся на койку и подперевший подбородок кулаком.

Но я не успел ответить: дверь в целительскую со скрипом отворилась, и внутрь ввалилась другая маира – Белинда. Ошалелый взгляд, некогда светлые волосы сбиты в окровавленную паклю; вдобавок она споткнулась о порог и рухнула на пол. Сибель бросилась ее поднимать.

– Швахх! Ты вся в крови!

– Не моя.

– Что?

– Кровь. Не моя.

– Ты не ранена? – вмешалась в разговор Кайла.

Белинда отрицательно помотала головой.

– Кайла, – позвал я, решив отложить самоедство до более благоприятных времен, – проводи ее в термы. Хорти, помоги тут с перевязками. Норт, Фринтон – соберите бойцов, кто в состоянии ходить, осмотрите арену.

Я взял себя в руки, собрался и принялся отдавать распоряжения, ведь я все еще владелец бездновых ям… До тех пор пока новая Хозяйка не придет в себя.

– Раненых сюда. И отправьте кого-нибудь в башню маяка.

Сам я приблизился к Фабиане и зажал ей нос. Она вскоре открыла рот, вдыхая, и получила порцию отвара. Закашлялась, но сил моих не было церемониться. Суета в целительской меня бесконечно раздражала.

Ярро потянулся и погладил Фабиану по голове, потрогал ее изменившиеся локоны. Сибель, так и стоявшая за его спиной, недовольно засопела.

– Да ладно тебе, Сиби, не ревнуй. Лучше сама пощупай, пока наша маира не очухалась – потом стопудово не разрешит. – Ярро перевел взгляд на меня. – Так что с ней, Озирис? Уже можешь сказать?

Я устало привалился к стене возле изголовья кровати и прикрыл глаза. Обсуждать не хотелось, но этот репей ведь не отвяжется.

– Впитала магию грозовых драконов.

– Но они же вымерли? – удивилась Сибель.

– Верно. Но она смогла разбудить сердце острова, что спало в башне маяка. В былые времена… А, впрочем, лекцию по истории вам Тар зачитает. А вот подруга ваша успела сегодня выйти замуж и овдоветь. – Я продемонстрировал запястье Фабианы, где медленно угасала метка. – Сердце Изола-Неббиосы – это по сути своей огромный эльфийский кристалл. Очевидно, он решил, что маира Сотье желает завершить начатую ранее брачную церемонию.