Карта короля (СИ) - Кас Оксана

И вот, наконец-то, настал «тот самый» момент.

— Участники подготовили юнитные выступления, — объявил ведущий. — У меня даже не написано — какие песни вы будете исполнять. Хотите рассказать об этом?

— О, секретные юнитные номера, — важно кивнул Чанмин, — Это должно быть интересно. Вам интересно?

Громкие крики согласия был ему ответом.

— Мне вот интересно, с чем будете выступать вы, — сказал Тэюн, обращаясь к Чанмину, — Это ведь будет что-то сексуальное?

Восхищенные крики в зале, довольная улыбка Тэюна.

— Почему сразу сексуальное? — возмутился Шэнь.

— А чего еще ждать от наших хёнов? — улыбнулся Сухён, — Вы ведь настоящие мастера в этом. Что исполните?

— Наверное, споют «Move» Тэмин-сонбэннима, — предположил Юнбин.

— Думаешь? По-моему, слишком медленная для них, — продолжил Хару. — Мне кажется, они поставили новую хореографию. Что-то вроде… м-м-м… «Я не могу. Детка, не останавливайся, сегодня мы падшие. Сойди с ума, кричи от души, вперё-е-ед!»…

Он пропел строчки предприпева, а Тэюн и Сухён радостно их подхватили хором:

— Вау! Фантастик бэйби!

Несмотря на то, что дальше следуют совсем другие строчки, все вместе начали, смеясь, напевать «бум-шака-лака!». Смысла в этом, конечно, нет, но зато всем было весело. В том числе — зрительницам в зале.

— Думаю, мы сможем вас удивить, — сказал Шэнь, — Потому что пока песню вы не угадали.

— Даже близко не подобрались, — добавил Чанмин.

— Ну так покажите, — потребовал Тэюн.

Чанмин с Шэнем встали и ушли за кулисы. Им нужно переодеться, поэтому какое-то время остальным пришлось болтать впятером. И вот резко погас свет, тем самым подавая сигнал к началу выступления.

Парни договорились заранее — на вчерашних репетициях не смотрели юнитные песни друг друга, даже закрывали глаза, чтобы хотя бы в первый день фанмитинга удивление было более-менее натуральным. Разумеется, они все равно знали, как это примерно будет выглядеть, но это были отдельные кусочки пазла — видели хореографию, видели костюмы, слышали пение, но не видели все вместе.

И это было феерично.

Чанмин были в брюках с черно-белым леопардовым принтом и красной шелковой рубашке, расстегнутой вплоть до самого ремня. На Шэне были черные брюки и шелковая рубашка с рыжим леопардовым принтом, ему выше ремня застегнули одну пуговицу. Учитывая текст и поставленную хореографию, выглядели они крайне забавно, пусть и горячо. Атмосфера в зале стала жаркой. Пока одни девчонки кричали радостно, другие смеялись и прикрывали глаза. Но получилось весело, а именно этого и добивались.

Быстро высказав свое мнение о выступлении, Хару, Ноа и Юнбин поспешили переодеваться для своего выхода.

Ноа, как и было спланировано, достался комбез из бархатной ткани. Полностью повторять образы Мика Джаггера они не стали, поэтому комбез сделали приятного оранжевого оттенка, цвета осенней листвы. Плечи расшили черными бусинами, шнуровка на груди тоже была черной. А на бедрах — шелковый платок в желтыми цветами на зеленом поле.

Ноа долго шнуровали, за это время Хару и Ноа уже полностью оделись и первыми пошли к выходу. Хару «достались» черно-синие полосатые брюки-клеш и пыльно-розовая рубашка с мелкими синими цветами, синий же тонкий шарф на шею. У Юнбина — зеленые брюки-клеш, черная футболка на тонких, каких-то совершенно женских лямочках, плюсом малиновый пиджак с зеленым подкладом. Вместе они выглядели реально как будто с какого-то фестиваля семидесятых… Но цвета удивительным образом «дружили», стилисты постарались сделать сочетания пусть яркими и неожиданными, но красивыми.

В момент, когда тяжелые портьеры мини-сцены отъехали в сторону, показывая Хару и Юнбина, визг девчонок в зале перешел в ультразвук.

Хару искренне веселился. У них была хореография для этой песни, они немного кривлялись, исполняя это, и единственное, о чем Хару переживал — поймет ли современная корейская публика отсылку на популярную рок-группу семидесятых. Минсо даже сказала, что без Хару в составе выступающих делать такой номер было бы слишком рискованно. А так — огромная фанбаза его защитит.

Судя по радостным крикам, фанатки, если и не знали, как выглядел на сцене тот самый «Джаггер» из песни, были рады увидеть Хару в необычном амплуа. А уж когда появился Ноа, крики стали особенно громкими. Парни уже втроем весело отплясывали под простенькую мелодию, улыбаясь до ушей. Потом Хару объяснил зрителям, что их яркие костюмы вдохновлены рок-звездой семидесятых, все деланно удивились тому, что рок-звезды когда-то так выглядели.

В юнитном выступлении «I can be your boyfriend» у Тэюна был нежно-розовый костюм, словно украденный из домика Барби, вот только пиджак ему надели на голое тело. А Сухён вышел в черных шортах и рубашке в розовый цветочек. Но по энергии они могли бы всех своих «хёнов» оставить далеко позади — задорная песня Аврил Лавинь прекрасно подходила и под энергичную хореографию, и под радостную беготню по сцене в стиле рок-звезды.

После обсуждения этого выступления ведущий «внезапно» обратился к Хару:

— Хару-щи, тебя просят зайти за кулисы.

Хару деланно повозмущался, но пошел. Там на него надели красную шубу. Ту самую, еще с шоу «Lucky Seven». И, хотя в оригинале вступление исполнял не он, теперь он начал произносить эти строчки, выходя из-за кулис. Снова громкие визги, которые так мотивируют хорошо выступать.

В этих же «сумасшедших» аутфитах они исполнили еще две песни — Must be nice и переведенную на корейский «Uptown funk».

Последний перерыв, смена нарядов — одинаковые черные брюки и рубашки, густо расшитые бисером. В таком виде они спели сначала новую песню, хореографию на которую поставил Шэнь, потом настало время спускаться в зал для исполнения «I was made for loving you baby».

Было ли страшно? Без сомнения. У Хару были причины не доверять своим фанаткам. Оба его рейса в Японию были связаны с сассенками, а уж о преследовании «котоворовки» и говорить неприятно. Но… это его работа. Поэтому он первым бодро сбежал по ступеням вниз, охранник, стоящий перед сценой, открыл ограждение, а оператор выбежал вперед, чтобы снимать. Парни разбежались по сторонам — они пойдут по разным частям зала, каждый со своим оператором. Вот только петь слова о любви, смотря на совершенно незнакомую девицу, оказалось чуточку сложнее, чем казалось заранее — было слишком смешно, но нужно держать лицо — снимают же.

Девчонки, мимо которых шел Хару, преимущественно визжали, даже руки никто особо не тянул. Так, пару раз он «дал пять». Было четкое ощущение, что слов песни не будет слышно даже на записи — визг фанаток бил по ушам ультразвуком.

Когда Хару шел обратно к сцене, девчонки уже немного осмелели. Вытянули руки в узкий проход, из-за чего Хару задевал их, просто идя посередине. Но обошлось без неприятных моментов — никто ни за что не хватал, по заднице не шлепал, самое ужасное — немного оглушили криками.

Вот только на этом концерт, по сути, почти закончился. Поднявшись на сцену, парни еще немного поболтали с публикой, потом исполнили «Perfect love story», попрощались и ушли.

Адреналин, который держал Хару в тонусе все эти полтора часа, схлынул, как только он зашел за кулисы. Сначала он даже ничего не видел — после ярких софитов закулисье кажется слишком уж темным, но это уже привычно — переодевались они тоже в таком состоянии, стафф все делал сам.

Просто сейчас ощущение было такое, будто он из состояния приятного опьянения свалился сразу в яму утреннего похмелья. Стафф, причем, был к этому готов. Едва группа покинула зону видимости зрителей, их тут же окружил персонал — салфеткой стереть пот, в зубы трубочку, чтобы выпил раствор с электролитами, кто-то забрал ушные мониторы, кто-то снял с пояса достаточно тяжелый передатчик. За кулисами работали мощные кондиционеры, прохладно, но, кажется, дрожать Хару начал вовсе не из-за холода — его бил озноб. Менеджер Пён подхватил Хару под руку, а потом практически потащил вперед: