Заложник (СИ) - Француз Михаил

В результате, без каких-либо однозначно агрессивных действий, вроде взрывов и разрушения стен, я просто подошёл к двери, и она передо мной предупредительно открылась сама. Под взглядом окончательно офигевшего и растерявшегося дежурного.

Точно так же открылись и все остальные двери и турникеты, преграждавшие мне путь к свободе. Так что, я просто и спокойно прошёл КПП насквозь, не встретив никакого толкового сопротивления. Угрожать-то оружием мне бесполезно… да и для здоровья вредно. Нормальных немецких слов я не слушаю. Двери сами собой открываются. Руками меня трогать, пытаясь остановить, задержать или скрутить — ещё вредней и опасней для здоровья, чем оружием угрожать…

Уверен, дежурный или его помощник, согласно своим инструкциям, само собой, позвонили и сообщили о моём визите и поведении, куда надо. И там даже, совершенно обязательно должен был находиться какой-нибудь дежурный Одарённый из руководства или Преподавательского состава Академии, способный меня остановить. Уверен, что так и было.

Вот только напомню: время — 5:30 утра! И КПП находится совсем не в двух шагах от административного здания. Оно в центре территории, а КПП — на самом краю. Этот дежурный Одарённый физически не успел бы отреагировать на звонок и вовремя добраться до места происшествия, ведь сразу за КПП я спокойно сел в уже ждущую меня машину, которая тут же и уехала.

Откуда машина? Так я же упоминал: Алина постаралась. Личная машина с личным водителем, хорошо понимающим русский язык.

Итого: пока все прочухивались, я нагло, нахально и спокойно прошёл через главное КПП, сел в машину и уехал.

Естественно, машину мою отследили. Естественно, в течение нескольких минут уже все заинтересованные лица и компетентные органы были поставлены в известность о случившемся, и о том, куда именно привезла меня эта машина.

Так я и не скрывался! Я открыто приехал на свою студию и начал работать.

И думай, что хочешь!

Вот, как начальство должно было поступить в такой ситуации?..

* * *

Глава 42

* * *

Начальство поступило совершенно логично.

Не было ни машин спецназа, ни полицейских мигалок, ни штурма здания, ни ярких мундиров Германского Гвардейского корпуса. Ничего из этого не было. Вообще никакого привлечения внимания и насильственных действий в моём отношении.

Вместо этого, в студию спокойно и мирно, где-то к одиннадцати утра, то есть, почти через пять с половиной часов после моего триумфального прохождения КПП, зашли три человека в штатском, подъехавшие к зданию на чёрной, дорогой, но не кричащей о себе излишним шиком и роскошью машине с, вроде бы, даже обычными, а не «красивыми» или «специальными» номерами.

Три человека. Двоих я знал. Третьего — видел впервые. Но, строго говоря, было достаточно и двух первых: ведь это были Ректор Академии и граф Сатурмин — Богатырь, являющийся Куратором нашей «обменной» группы в этой поездке. Куратор, назначенный Государем, и имевший всю возможную полноту полномочий, принятых от него.

Я ранее не успел с ним достаточно плотно пообщаться — по причине того, что был занят несколько более важным, на мой взгляд, делом — выживанием. Видел его только непосредственно во время назначения (на Балу в Зимнем) и уже в самолёте, доставившем нас всех в Берлин. В Академии он ещё дважды собирал нас, обменных студентов, для общих инструктажей: после приезда, перед заселением в общежития — зачитывал нам списки распределения по группам и курсам; а так же, вечером, накануне приветственного бала — доводил регламент мероприятия, требования по форме одежды и правила поведения.

О нем самом я знал немного: Ранг — Богатырь, воинское звание — вроде бы, полковник, Почётный Член Петроградской Академии Наук с какой-то учёной степенью по «естественным наукам». При этом, в армии не служит, близким родственником никому из Глав Княжеских Семей не приходится, в Дружине не состоит. Вроде бы, ещё у него есть своё не слишком большое имение в Самарском Княжестве.

Весьма интересный, кстати, лично для меня человек — так как не вкладывается в мою уже сложившуюся и устоявшуюся картину социального устройства Одарённых в Российской Империи, в которой существовали только Княжеские Семьи, их Дружины и Гвардия. Граф Сатурмин Василий Григорьевич же являлся достаточно ярким исключением, ясно показывавшим, что такая картина неверна и неполна. А значит, нуждается в дополнении и уточнении.

Три человека прибыли в мою студию (ну, пусть, не совсем мою, а Алиной для меня арендованную, но в конкретно нынешнем моменте, серьёзно это ничего не меняет) тихо, спокойно, без шума и помпы.

Проблем на входе у них, естественно, не возникло — пропустили их без всяких вопросов и возражений. Да, иначе-то и быть не могло — там же, на ресепшене, не самоубийцы сидят, чтобы ТАКИХ людей останавливать или задерживать.

Далее, гости поднялись ко мне на этаж, «убедили» местную администрацию предоставить им переговорное помещение и позвать туда меня. Или пригласить — не уверен в точности формулировки их запроса, мне о том не докладывали. Достаточно было просто посмотреть на бледное лицо администратора, на холодную испариной на его лбу, на мелко подрагивающие руки и трясущуюся челюсть, чтобы не пытать того дополнительными расспросами.

Что ж, раз люди потратили своё время и вежливо пришли ко мне, то и мне не зазорно сходить к ним. Тем более, что чего-то подобного я изначально и ожидал. Даже можно сказать: надеялся на такое развитие событий. Так что, сюрпризом этот визит для меня не стал.

— Здравствуйте, господа, — поприветствовал я собравшихся в комнате людей, войдя. Уверенность уверенностью, понты понтами, а вежливость стоит того, чтобы её проявить. Всё ж, взрослые уважаемые люди (к коим я и себя отношу) — не малолетки дурные какие, чтобы с ходу хамить и выёживаться.

— Здравствуй, Юр, — первым ответил мне Граф Сатурмин. Остальные двое только молча кивнули. Сочтём пока, что это не было хамством, товарищи просто уступили инициативу в разговоре тому, кто за меня формально отвечает. — А почему ты не на занятиях? — тут же, без паузы и рассусоливаний с хождениями вокруг да около, прямо спросил Василий Григорьевич. Но, надо признать, не было наезда в его тоне. Пожалуй, в этом вопросе даже некая мягкая доброжелательность была. Хотя, мне этим и не стоило обольщаться.

— Потому что у меня были более интересные дела, — так же мягко и доброжелательно ответил я. Честно и безо всякой издёвки.

— Что может быть важнее учёбы и получения новых знаний? — «удивился» он, приподняв свои черные брови.

Под переговорное помещение администратор студии выделил свой собственный рабочий кабинет. Комнатка была небольшая, с одним окном, выходящим на Вольгастер Штрассе — тихую зелёную улочку, пролегающую между дворами двух высоких старых шестиэтажных домов. Из мебели тут присутствовали офисный стол с какими-то бумагами на нём, несколько шкафов с книгами, пластинками и дисками на полках, высокий сейф для документов, офисное кресло за столом и пара стульев у стены возле входа, тумбочка и какие-то коробки возле неё. Хотя, коробки, наверное, к мебели относить не стоит.

Администратор большим начальником не являлся, совещаний не проводил, от того и не был оборудован его кабинет соответствующим образом. Не было здесь ставшего уже привычным и набившего оскомину «Т»-образного стола с рядами кресел вдоль «ножки».

Ректор расположился в единственном кресле за столом. Незнакомый мне человек — на одном из двух стульев возле двери. Ближайшем к выходу. А Граф Сатурмин, ничуть не стесняясь и не обламываясь, присел прямо на край стола.

Мне, при такой конфигурации, сидячего места как-то и не осталось. Не идти же под бок к незнакомцу?

Хотя, стоять в центре комнаты, как нашкодивший школьник, было тоже не самым комфортным и переговорно правильным решением. Поэтому, я, чуть подумав и оглядевшись, сместился в сторону и, сдвинув с тумбочки какие-то журналы на рядом стоящие коробки, присел на тумбочку. Что заметно изменило общую конфигурацию: теперь я не был в центре и не стоял. Мы все сидели. И расположились слегка неправильным, но кружком, а значит… стали как бы равны. Мелочь вроде, а настрой и базовую переговорную позицию очень сильно меняет.