Попаданка-песец, или Магия по-русски (СИ) - Миральд Анна

– Кажется, они забыли последнюю часть пророчества.

– Нет, – покачал головой мальчик с печальной улыбкой. – Им просто больше нечего терять. Увидев вас, они вновь захотели стать счастливыми.

Я же мысленно фыркнула. Люди везде одинаковы. Ждут волшебника на голубом вертолёте, который привезёт им пятьсот эскимо… Интересно, как они себе представляют исполнение мной их желаний? Будут загадывать и тереть мне нос, как медному Бегемоту в моём многострадальном городе из прошлой жизни?

– Госпожа Альфисса, вы улыбаетесь! Вам понравилась легенда о вас? – с детской наивностью спросил мальчуган, с надеждой глядя мне в глаза.

Пришлось кивнуть, украдкой изучая юного собеседника. Загадочный ребёнок. Умный не по годам, воспитанный и… очень, я бы даже сказала, слишком добрый. Он вызывал массу вопросов, главный из которых: как он оказался в лесу один?

– Эйгориан, а откуда ты так хорошо знаешь легенду? – начала я свой допрос издалека, стараясь говорить как можно мягче.

Мальчик пожал плечами.

– Её все здесь знают. Детям на ночь как сказку рассказывают.

– А тебе кто рассказывал? Мама? – вкрадчиво спросила я, затаив дыхание.

– Няня Нелла, – тихо и грустно прозвучал ответ.

Плечи мальчика поникли, взгляд устремился в землю, пальчики нервно теребили подол рубашки. Он сдерживал слезы, и его боль молниеносно передалась мне, накрывая волной сочувствия.

Я придвинулась ближе и осторожно обняла его, поглаживая по голове. Эйгориан молчал, но напряжение в его теле говорило громче слов.

– А почему не мама? – понимая, что причиняю боль, я всё же задала этот вопрос. Мне нужно было знать правду, чтобы понять, что делать дальше.

– Она умерла, когда я был совсем маленьким, – прошептал мальчик. – Меня Нелла воспитывала. А потом папа привёл новую жену, и… – его голос дрогнул, и он замолчал. Я не торопила, продолжая ласково гладить его по голове. Наконец, Эйгориан собрался с духом и продолжил: – У них родился свой сын. Я старался помогать, делал всё, что мог, но… Илия говорила, что я только всё порчу. А потом папу вызвали в столицу, а я сильно заболел. Когда выздоровел, мои глаза… они стали разного цвета, – мальчик нервно сглотнул и глухо закончил: – Илия сказала, что это уродство, и я навлеку им позор на семью. Поэтому если люблю отца, должен исчезнуть навсегда, чтобы не испортить ему жизнь.

Невозможно описать, что творилось в моей душе в этот момент. Как можно было так поступить с ребёнком? Я представила, что эта... особа женского пола стоит передо мной, и мне страстно захотелось устроить ей такое, чтобы она навсегда запомнила – детей не выгоняют! Сердце сжималось от одной только мысли об этом. Ну ничего, фантазия у меня будь здоров! Немного остыну и обязательно что-нибудь придумаю. Жди, Илия, в гости.

– И давно ты здесь? – стараясь говорить спокойно, спросила я.

Мальчуган вздохнул и признался:

– Двадцать два дня. Я зарубки на веточке делаю.

– И что же ты всё это время ел? – ахнула я.

– Нелла присылает ко мне внука через день. Она меня любит. Её муж сделал мне шалашик, иногда приходит и помогает во всём, Залхар со мной ночует, – мальчик улыбнулся, радуясь тому, что хоть кто-то о нём заботится.

– А почему они тебя к себе не забрали? – возмутилась я.

– Что вы! Как можно?! – воскликнул он. – Если Илия узнает, что Нелла мне помогает, её уволит! А в нашем городе и так нет работы. Я не могу отплатить няне такой чёрной неблагодарностью! Илия же её…

И тут меня осенила страшная догадка.

– А кто твой отец?

– Главный казначей Лунгрота, – вздохнул мальчик и, уставившись мне на макушку, по-детски восторженно воскликнул: – Ой, госпожа Альфисса, какие у вас ушки на голове красивые, белые.

Глава 10

Я схватилась за голову и ахнула. Из неё и впрямь торчали мохнатые уши!

Как их обратно затолкать? Не могу же я с ними по городу ходить?

– Егорка, можно я буду тебя так называть? – Мальчишка доверчиво кивнул, а я нервно ощупывала шерстяные холмики на макушке. – Нужно что-то с ними сделать! Никто не должен узнать во мне ту самую Лису!

– Почему? – изумился он таким тоном, будто я предложила отказаться от праздника. – Вас же все ждали!

– Пусть подождут ещё немного, – буркнула я и, вскочив, принялась критически себя осматривать – не вылезло ли откуда-нибудь что-то ещё мохнатое. – Судя по всеобщему ликованию, скоро начнётся охота на песцов. А мне, знаешь ли, не улыбается перспектива стать чучелом на городской площади.

– Нет, они не станут… – заикнулся было Егорка, но я его перебила:

– Ты говорил, что моё появление очень важно, так? – Я присела перед ним на корточки. – Значит, подождут. А мне это пока ни к чему. Мне нужно время, чтобы осмотреться, оценить ситуацию, как говорится.

«Принять ванну, выпить чашечку кофЭ», – услужливо подсказала память.

Я провела рукой по воздуху, рисуя невидимый план:

– Вот что: идём ко мне. Дом, правда, слегка… легендарный. Поэтому ты сильно не пугайся.

– То есть старый? – безжалостно уточнил мальчишка.

– Раритетный, – гордо поправила я, стряхивая мусор с одежды. – Собирай свои пожитки. С сегодняшнего дня ты мой помощник и… – я выдержала паузу, глядя ему в глаза, – друг. И больше никаких ночёвок в лесу.

Егорка замер, словно громом поражённый. В его глазах бушевала настоящая буря: надежда отчаянно боролась со страхом очередного предательства. Ребёнок боялся поверить. Его худенькие пальцы побелели, судорожно сжимая край старой рубахи.

Я присела перед ним, поймала его взгляд.

– Условия простые: крыша, еда и… – коснулась своего плеча, – вот это. Надёжное. Навсегда.

– Значит, я теперь... буду принадлежать тебе? – прошептал он, вдруг перейдя на «ты».

– Солнышко, запомни раз и навсегда, ты не вещь, – я легонько коснулась пальцем кончика его носа. – Ты – человек, личность и мой первый… и самый важный союзник. Моя опора и надежда.

– Но так не бывает, – он закусил губу. – Такие, как я…

– Какие «такие»? – зарычала я.

– Никому не нужные.

Боль, прозвучавшая в его голосе, обожгла меня хуже раскалённого клейма. Вот встречу его мачеху и обязательно исполню её самое сокровенное желание на манер классического джина! Какая ссс…ветлая и искренняя женщина!

Я наклонилась к ребёнку и почти шёпотом спросила:

– Послушай, солнышко, знаешь, почему у меня сейчас только уши торчат?

Он покачал головой.

– Потому что если я выпущу всё остальное, – щёлкнула зубами у него перед лицом, – от обидчиков останутся мокрые пятна.

Егорка тихо фыркнул, но тут же виновато спохватился:

– А если скажут, что я тебя позорю?

– Я заставлю их проглотить свои языки. Поверь, я и не такое умею. Ты не урод, малыш. Ты особенный мальчик. А знаешь, что тебя им делает? Не глаза. Твоя душа, которая не померкла от совсем не детских испытаний.

Мальчик покраснел, но не отводил глаз.

– А если… если дразнить не перестанут? Я ведь ничейный…

Внезапно вспыхнувшая между нами тёплая искорка не дала ему закончить эту горькую фразу. Откуда она возникла – то ли от моих слёз, то ли от его дрожащего дыхания, мне было неинтересно. Я крепко сжала его ладони в своих и, глядя прямо в глаза, прошептала слова, которые родились где-то глубоко в сердце:

– Родня не по крови, а по духу.

Наши пальцы вдруг засветились мягким золотистым светом, будто в них попала частичка солнца. Между ними затанцевали тёплые искорки, сплетаясь в узор, похожий на маленького лисёнка. И вдруг вся эта красота ударилась в ладошку Егорки, оставив на его запястье маленький светящийся след – два маленьких лисьих ушка, словно вытатуированных лунным светом.

Мальчишка ахнул, а я почувствовала, как что-то внутри меня изменилось – будто невидимая ниточка навсегда связала наши судьбы.

Разглядывающий светящийся знак Егорка вдруг улыбнулся – впервые за всё время.

– Значит, я теперь… как ты?

Я потрепала его по волосам: