Рубиновый рассвет. Том I (СИ) - Неволин Евгений

Гилен даже не стал рассматривать варианты. Его палец мгновенно ткнул в простые тёмно-зелёные линзы – те, что лежали в самом углу, без изысков и украшательств.

Лориан на секунду задержал взгляд на его руке, затем медленно закрыл ящик.

— Пятнадцать серебряных, — произнёс он, уже без прежней оживлённости. Теперь в его голосе звучала лишь холодная деловитость.

Гилен молча отсчитал монеты, положив их на стойку ровной стопкой. Лориан взял одну, проверил, затем кивнул и протянул крошечную бархатную коробочку.

— Надеюсь, они оправдают ваши ожидания, — сухо сказал он, но Гилен уже повернулся к выходу, даже не поблагодарив.

За углом, в узком переулке, куда не доносился шум улицы, Гилен остановился. Здесь было тихо – лишь лёгкий ветерок шевелил его волосы. Он достал коробочку, открыл её и вынул крошечные линзы, которые на свету казались просто тёмно-зелёными стекляшками.

Он снял очки, впервые за долгое время позволив воздуху коснуться своих глаз без преграды. Мир на мгновение стал ярче, чётче – но это длилось лишь до тех пор, пока он не вставил линзы.

Он моргнул. Мир не изменился – лишь оттенки стали чуть теплее, мягче. Он провёл пальцем по глазу, убедившись, что линза не ощущается, затем убрал очки во внутренний карман.

Теперь его рубиновые глаза, которые могли бы выдать его с головой, скрывались под спокойной зелёной маской. Он снова стал невидимкой. И это было именно то, что ему было нужно.

Гилен ступил на оживлённую улицу, где последние лучи заходящего солнца цеплялись за черепичные крыши, окрашивая город в медовые, янтарные тона. Тени становились длиннее, растягиваясь по мостовой, как чёрные лужи после дождя. Он медленно шёл вдоль домов, скользя взглядом по вывескам — ему нужна была портновская лавка, и желательно такая, где не задают лишних вопросов.

Вскоре его внимание привлекла аккуратная вывеска с изображением сложенных штанов и куртки, вырезанных из тёмного дерева. Под ними изящной вязью было выведено: «Серебряная нить».

Дверь, украшенная коваными узорами, тихо звякнула колокольчиком, когда он зашёл внутрь.

Воздух в лавке был наполнен запахом ткани, кожи и едва уловимого аромата лаванды — видимо, её клали в шкафы, чтобы отпугивать моль. За прилавком стоял коренастый мужчина с румяными, будто натёртыми яблоками, щеками и дружелюбной улыбкой, которая, впрочем, не скрывала расчётливого блеска в глазах.

— Добрый вечер, путник! — он кивнул, складочки у глаз собрались в лучики. — Чем могу помочь?

Гилен окинул лавку беглым взглядом. Полки, доверху заставленные рулонами ткани — от грубого льна до тончайшего шёлка, манекены в готовой одежде, корзины с ремнями, пряжками и прочей мелочью. Всё было аккуратно разложено, словно хозяин знал точное место каждой нитки.

— Мне нужно сменить одежду, — сказал он, и его голос прозвучал тише, чем звяканье колокольчика на двери.

Торговец оживился, развёл руками, будто собирался обнять весь свой ассортимент.

— О, у нас есть всё! — он ловко подхватил с ближайшего манекена плащ и развернул его перед Гиленом, как фокусник — свой самый эффектный трюк. — Кожаные куртки на заказ, шерстяные плащи, рубахи из льна и шёлка... Может, вам что-то элегантное? Или, наоборот, практичное?

Гилен не ответил. Он уже знал, что ему нужно. Его пальцы скользнули по рулонам ткани, оценивая на ощупь плотность, гибкость, бесшумность.

Он выбрал крепкие чёрные штаны из вощёной ткани — не маркие, не шуршащие, такие, в которых можно было бы бесшумно двигаться даже в полной темноте.

Высокие ботинки из толстой кожи — чтобы не скрипели, с плоской подошвой, которая не оставляет отчётливых следов.

Тёмно-серый плащ с капюшоном — простой, но добротный, без вычурных узоров, способный скрыть очертания тела в толпе.

Рубаху из плотного хлопка — нейтрального серого оттенка, который не привлекал бы взглядов ни днём, ни ночью.

Короткую куртку из дублёной кожи — без украшений, пряжек или вышивки, только практичность и ничего лишнего.

И, наконец, широкополую шляпу — достаточно большую, чтобы скрыть лицо, но не настолько, чтобы выглядеть подозрительно.

Торговец, наблюдая за его выбором, сначала улыбался, потом начал потихоньку терять энтузиазм, а к концу и вовсе задумался. Он взял в руки счёты, быстро пробежался костяшками, почесал затылок.

— Всё вместе... семьдесят серебряных, — он сделал паузу, изучая Гилена, будто пытаясь понять, насколько тот готов торговаться, но увидев в руках Гилена стопку монет, посчитал их и сказал. — Но для вас — пусть будет шестьдесят.

Гилен молча выложил на прилавок последние монеты — ровно шестьдесят. Ни больше, ни меньше. Торговец на секунду замер, затем рассмеялся, будто только что услышал отличную шутку.

— Удачного пути! — крикнул он Гилену вслед, когда тот уже выходил за дверь.

Гилен вышел на улицу и сбросил старые лохмотья — те самые, что носил ещё с арены, пропахшие пылью, потом и кровью. Без сожаления бросил их в мусорную кучу, где они тут же слились с прочим тряпьём.

Новая одежда легла на него, как вторая кожа. Теперь он выглядел как обычный путник — ничем не примечательный, не привлекающий внимания. Только глаза — тёмно-зелёные, как лесная тень, — помнили, кто он на самом деле.

Интерлюдия. Тихий Вечер в Солнечной Гавани.

Джилиан де Вуст сидел в уютной полутьме своего магазинчика, где последние лучи заходящего солнца пробивались сквозь пыльные витрины, рисуя на деревянном полу длинные золотистые полосы. Воздух был наполнен ароматами старой бумаги, воска и чего-то едва уловимого — возможно, сушеных трав, что он когда-то развесил под потолком и давно забыл убрать.

Он медленно пережевывал кусочек пирога с дикой уткой и лесными ягодами. Пирог был плотным, с хрустящей корочкой, чуть подрумяненной по краям, а внутри — сочным, с темным, почти чернильным соком, который оставлял на вощеной бумаге жирные пятна. Он взял его с собой утром, зная, что работа затянется допоздна.

И вот теперь, в тишине, когда город за окнами постепенно засыпал, воспоминания накатывали волнами, как прилив, не спрашивая разрешения.

"Тот день". Он помнил его слишком хорошо.

Солнечный Причал встретил его ослепительным светом, который отражался от белоснежных стен домов и слепил глаза после долгого пути. Воздух был густым, наполненным ароматом жареных каштанов, морской соли и чего-то сладкого — возможно, медовых пряников, которые продавали на площади. Крики уличных торговцев сливались в единый гул, веселый и беззаботный, словно здесь никто никогда не знал тревог.

А он стоял на пороге этого самого магазина — тогда еще заброшенного, с пыльными витринами, за которыми прятались тени прошлых владельцев. Стекло было мутным, дерево — потемневшим от времени, а замок на двери — ржавым, будто его не открывали годами.

И тогда он подумал:«Зачем?»

Церковь прислала его сюда под прикрытием — искать ересь, выслеживать отступников, вести тихую войну в тени этого яркого, беззаботного города. Он должен был стать глазами и ушами инквизиции там, где официально она не могла появиться.

Но иногда... Он откусил еще кусочек пирога, чувствуя, как кисло-сладкий вкус ягод смешивается с жирной сочностью утки.

«Кто я здесь? Настоящий инквизитор? Или просто старый торговец, который притворяется, что у него есть что-то важное?»

Магазинчик давно перестал быть просто прикрытием. Люди приходили сюда не только за новой одеждой, но и за историями, за советом, за тишиной. И в какой-то момент он начал забывать, где заканчивается легенда и начинается он сам.

Звук завякнувшего колокольчика раздался неожиданно, резко ворвавшись в тишину. Джилиан медленно поднялся, отряхнул крошки с рук — пальцы были слегка липкими от ягодного сока — и встал за прилавок.

В дверях стоял человек. Высокий, с черными волосами, которые отливали синим, словно крылья ворона при определенном свете. Его одежда была простой, но чистой, без следов долгой дороги, а взгляд — спокойным, слишком спокойным для случайного покупателя в этот поздний час.