И все бы ничего, но мама Седрика закрутила роман с королем.
«Они были истинными, — сказал Седрик, глядя на ее портрет: красивая светлоглазая блондинка с треугольным лицом. — Король и моя мать. Я узнал об этом уже позже, от его… от его величества. Больше никто не в курсе. Они никому об этому не говорили».
Я нахмурилась. То, что дракон узнает истинную только в момент соприкосновения кожа к коже, до сих пор казалось мне странной недоработкой местной эволюции.
«Почему они молчали?»
Седрик обернулся ко мне и пожал плечами, а затем сцепил руки за спиной и безразлично ответил:
«Потому что Лилианна любила мужа и хотела быть ему женой. Ее тянуло к истинному, но она не захотела подчиниться зову. Лилианна уговорила короля молчать после того, как их… обуяла страсть. Это не мои слова, если что».
Ну еще бы.
Лилианна уговорила короля никому не говорить об их связи, тот согласился, готовый на все, лишь бы его драгоценная истинная была счастлива.
А потом выяснилось то, что было абсолютно логично, но что никто никак не мог предсказать: Лилианна узнала, что беременна. Старый лорд Мэлори готов был носить ее на руках и ждал наследника.
Во время родов она умерла от потери крови.
Так иногда случается.
«Магия истинной связи, — медленно произнес Седрик, — могла бы ее поддержать, но мама отказалась от нее. Ей не хватило сил, магия Мэлори, которой она стала чужой, тоже не смогла ее подпитать. И она погибла».
Старый лорд Мэлори остался один с сыном, из которого собирался растить наследника рода. И все было хорошо, пока…
Пока глаза и волосы мальчика не начали темнеть.
Пока магия рода не принялась его отторгать.
Пока не стало очевидно, что лицо ребенка совершенно не похоже на отцовское.
«Когда он понял?» — спросила я.
«Думаю, довольно рано. Я не помню, чтобы было… по-другому».
Я сжала зубы.
Старый лорд Мэлори решил никому ничего не говорить — но слухи все равно поползли. А как иначе, когда лицом ребенок «и ни в мать, и ни в отца, а в проезжего молодца»? Забавно, что на его величество короля Седрик тоже не был похож. А вот на предыдущего короля, портрет которого я видела в галерее, — очень даже.
Но, кажется, никому и в голову не пришло их сравнивать.
В спину старому лорду Мэлори летели насмешки, а тот срывался на сыне. Может, какой-то частью своей души он в самом деле пытался принять мальчика, но злость и обида на жену были сильнее.
«Ты его убил?» — спросила я напрямую.
И я не собиралась его осуждать. На кону стоял выбор: или жизнь старого лорда Мэлори, который к тому моменту окончательно превратился в чудовище, или жизни детей, которых Седрик успел взять под крыло.
«Это вышло случайно, — нахмурился Седрик. — Тогда я еще не умел до конца контролировать свою силу».
На его лице появилась горечь, а я подумала, что ни капельки не сочувствую этой утрате.
В тот момент, когда магия Седрика впервые вышла из-под контроля и убила старого лорда Мэлори, все и всплыло наружу. Потому что ни один кровный наследник рода не может убить главу рода — магия просто не позволит.
Точно так же как у кого попало не хватит сил, чтобы убить одного из самых могущественных драконов королевства.
Его величество сложил два и два — и пригласил Седрика на личную аудиенцию. Тогда-то они и встретились впервые: старый лорд Мэлори держал сына подальше от двора и от развлечений, в основном заставляя следить за порядком в провинциях, тренироваться, заниматься документами и простой черной работой, которая должна была «привить смирение».
«О чем вы говорили?»
«Ни о чем. Его величество… извинялся. Хотел познакомиться поближе».
За Седриком после смерти старого лорда Мэлори прочно закрепилось прозвище «лорд Бастард», слухов стало еще больше, а магия Седрика, магия не связанного родовыми обязательствами потомка двух сильнейших семейств королевства, тем временем росла — и становилась все большей и большей проблемой.
«Неужели ничего нельзя было сделать? — спросила я, с трудом отрывая взгляд от портрета матери Седрика. Заварила она, конечно, кашу! — Допустим, старый лорд Мэлори запечатал от тебя магию рода, но — ведь был и другой род, королевский! Неужели нельзя было…»
«Льзя, — ядовито усмехнулся Седрик. — Но только в комплекте со всем остальным: принятием фамилии и статуса кронпринца».
Ах, вот оно что. Но…
«Почему нет? Это лучше, чем загибаться от боли, которая…»
«Ты говоришь, как Гидеон, тот тоже вечно как наседка. Не сахарный, не рассыпался бы».
«Ты бы умер», — возразила я, вздрогнув от того, как близко он к этому был.
Захотелось прижаться к Седрику и почувствовать его всем телом. Как будто услышав мои мысли, он притянул меня к себе и поцеловал в макушку.
«Все рано или поздно умирают, в этом нет ничего страшного».
Идиот.
«По правде говоря, — медленно произнес он, — меня мало это волновало. Пока не появилась… ты».
Сердце рухнуло в пятки, и я, уткнувшись носом в грудь Седрика, отругала себя за навернувшиеся на глаза слезы. Приходилось привыкать, что рядом с Седриком я становилась той еще плаксой и вообще слишком… слишком женщиной. До сих пор я считала, что ничего женственного во мне нет, а в тот момент подумала, что — может, это потому, что рядом никогда не было мужчины, рядом с которой я могла бы расслабиться и отпустить контроль?
Например, такого, который предложит руку, сердце и прочие части тела, наплевав на сплетни и пересуды, и согласится ждать, сколько потребуется, потому что — по правде говоря, я не горела желанием выходить замуж. Каждый раз, когда я это делала в прошлой жизни, все плохо заканчивалось, так что сейчас я суеверно боялась того же самого.
«А про школу свою ты подумал?» — проворчала я, чтобы как-то перевести тему и перестать думать о том, что, если бы мы тогда хоть немного опоздали, Седрик бы здесь и сейчас не стоял.
«Гидеон бы все подхватил», — легкомысленно отмахнулся он и погладил меня по спине длинным и нежным движением.
Меня до сих пор удивляло, как ласково может касаться тот, для кого свернуть кому-то шею — не фокус.
«А если бы нет?»
«Как — нет? А какие еще варианты? Гидеон лучше всех понимает, что этим детям нужно».
Стоп. Я отстранилась и посмотрела в глаза Седрика.
«Он…»
«Был одним из тех, кого я когда-то, еще при жизни моего отца, притащил в старый дом Мэлори. Тогда я не знал, что из этого выйдет, но Гидеон все равно вцепился в меня, как клещ, так что бросить я никого из них не мог».
«Я думала, он сын барона».
«Обанкротившегося. К тому же — младший. Мы познакомились, когда он попытался стащить у меня из кармана мелочь».
Что ж, это многое объясняло, в том числе то, насколько легко Гидеон нашел общий язык с Рольфом.
Интересно, с кем Гидеон придет на нашу свадьбу завтра? В их отношениях с Адель я окончательно запуталась, к тому же, там, кажется, появилась какая-то Моника… и Роза… и Вивьен.
Это только из серьезных привязанностей, а уж перечисляя его интрижки, можно вовсе сбиться со счета.
Гидеон был главным покупателем зеркал-артефактов в моем магазине «Магия на каждый день» и главным спонсором того, чтобы мы с Мирой усовершенствовали разработку так, чтобы зеркало не начинало орать прямо в кармане, а смиренно ждало ответа.
Мы, поломавшись для приличия и взяв за это большую сумму денег, согласились.
Собственно, именно зеркала-артефакты стали причиной того, что мы с Мирой стали состоятельным женщинами.
Все-таки навык не пропьешь, бизнес я делать умела, а Мира была на редкость талантливой магичкой.
Кто бы знал, как сложно было уговорить ее переехать из Верхних Петушков в столицу…
— Ну? — вырвал меня Седрик из размышлений. — Что ты молчишь? Завтра состоится свадьба кронпринца и главным событием станет — что? Подписание брачного договора, по которому я ни при каком раскладе не могу претендовать на твои магазины с артефактами и патенты? За кого ты меня принимаешь?
