Вопреки всему - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой"

Бортоломей нахмурился, его лицо омрачилось, но ответа он так и не нашел.

– Ответ на поверхности, – с легкой, но глубокой улыбкой сказал Велес. – Нам его дал командор. Он показал, что вместе мы сможем достичь большего, чем поодиночке, и не стоит стремиться к первенству. У каждого из нас свое предназначение, и это наша обязанность, которую возложил на нас отец. Командор не хотел этого, но исполнял с честью. Рука Судьи была на нем, и он разрушил старые устои. Где Рок? Где Беота? Их больше нет.

– Но и командора больше нет, – вмешался Торн, его голос звучал ровно, но с оттенком горечи.

– Нет, – вздохнул Велес, его взгляд устремился вдаль, – но его дело живет. Вы что, не видите его планов?

– Видим, – сдержанно, но твердо ответил Авангур. – Они на поверхности. Он еще не научился скрывать их так искусно, как мы, и ты, Велес, во многом прав. Но не здесь нам вести этот разговор. – Он кивнул на женщин, внимательно слушавших их.

Но тут вперед выступила Ганга, в ее глазах пылало волнение.

– Авангур, ты остался старшим среди хранителей, – сказала она, ее голос дрожал, но был полон решимости.

– С чего ты взяла? – удивленно спросил Авангур, его брови слегка приподнялись.

– Я… – Ганга запнулась, словно сомневаясь в своих словах, но затем, собравшись с духом, произнесла твердо: – Я узнала это от мужа. Ты единственный, кто всегда был с ним рядом, и на тебе долг, – ответила она. Ее взгляд был прямым и уверенным. – Он не оставил тебя в трудный час.

Авангур задумчиво нахмурился, глядя на нее.

– Вот как, – произнес он. – Но если это так, то почему ты рассказываешь мне об этом? Мой долг пред ним, не пред вами.

– Я поняла, почему меня не оставляет тревога, – ответила орчанка, ее голос дрожал от волнения. – Над ставкой великого хана сгущаются тучи…

– Какие тучи? – недоуменно переспросил Авангур.

– Не знаю, но я чувствую опасность, и наш хан должен быть предупрежден. Но эта угроза исходит не от смертных, а от богов.

Авангур нахмурился еще сильнее.

– Вот как, – повторил он, его голос стал более суровым. – И что ты хочешь от меня? Кто, по-твоему, угрожает хану?

– Хочу, чтобы вы защитили дело нашего мужа, – решительно сказала Ганга, ее глаза горели решимостью. – Степь должна быть под Худжгархом…

Но прежде чем Ганга успела договорить, Бортоломей, стоявший рядом, насмешливо перебил ее:

– Так все ясно. Это Элларион. Он угрожает хану. В степи остались агенты Леса… Вы же видите, его планы не скрыты…

– Стоп, – резко оборвал его Авангур. – Не здесь. Прости, Ганга, – он обернулся к орчанке с мягкой улыбкой, – мы ненадолго вас покинем. – И, не дожидаясь ответа, Авангур исчез, словно растворился в воздухе. За ним последовали его братья.

Бортоломей задержался на мгновение, ободряюще подмигнув Ганге, и его слова словно теплый ветер коснулись ее сердца:

– Все будет хорошо, королева красоты, – произнес он, и Ганга, смущенная и покрасневшая, опустила глаза.

– Кто ты? – удивленно спросила Лирда, разглядывая орчанку с недоверием. – Королева красоты? – повторила она, нахмурившись. – А есть такая королева вообще? – Она обошла ее со всех сторон, словно пытаясь найти изъян. – Чем ты лучше меня? У тебя большие клыки, ты зеленая…

– Ее отметил Творец, – резко оборвала Лирду Чернушка, ее голос прозвучал как раскат грома. – Она – небесная невеста, а ты – невеста деревьев. Это ранг ниже, так что прикуси язык.

– Почему я должна прикусывать язык? – возмутилась Лирда, ее голос зазвенел, как натянутая струна. Она получила подзатыльник от Торы, и ее лицо исказилось от гнева. – Что ты делаешь? – нахмурилась Лирда, сверкая глазами на снежную эльфарку.

– Ты что, не видишь? Кто-то пытается нас поссорить, отвлечь от дела. Если мы поссоримся, как сможем продолжить то, что поручил нам муж?

Лирда опустила голову, ее плечи поникли.

– Простите, сестры. Я не знаю, что на меня нашло.

– Я знаю, – спокойно ответила Ганга, ее голос был тихим, но уверенным. – Садитесь вокруг меня. Я буду ловить духов, которые пытаются нас смутить.

Они сели среди разрухи, окруженные любопытными орками. Вдали стояли хан и шаман, их лица были серьезны.

– Ты тоже это видел? – спросил хан, его голос звучал глухо, как будто он боялся услышать ответ.

– Видел, – ответил шаман, его лицо было хмурым. – Стервятники пришли, чтобы разорвать наследие сына Творца.

– И что нам делать? – Хан посмотрел на шамана, его глаза были полны решимости.

– То же, что и раньше, – ответил шаман. – Продолжать то, что говорил хуман.

– Ты все еще называешь его хуманом… – В голосе хана прозвучала укоризна.

– А кто он? Хуман, вознесенный отцом. Если ты посмотришь на людей рядом с собой, то поймешь, что они тоже дети Творца, только последние. А духи говорили, что последние станут первыми, – старик говорил медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом. – Вот и стал хуман Худжгархом. А мы погрязли в гордыне и чванстве. Кто себя возвеличивает, тот будет унижен. Так говорили старики… Но кто их слушал? – Он махнул рукой, его жест был полон горечи и отчаяния. – Не наше дело влезать в интриги богов. Мы должны выполнить волю Худжгарха и собрать степь под его знаменем. Я уверен, отец не оставит нас без покровителя и пошлет нового Худжгарха…

Орки не приближались к шатру новобрачных, это было запрещено законом. Десять дней их покои и они сами оставались неприкосновенными. После этого шатер убирали, и молодожены переезжали в шатер мужа, который ставил отец жениха, отделяя его от остальных. Поэтому орки жались к границам, отмеченным бунчуками, и не подходили ближе.

Ганга не обращала на них внимания. Она достала свой жезл и задумалась. Неожиданно ей пришла мысль, как увидеть тех, кто им мешал. Она решила использовать духа из посоха шамана, чтобы увидеть глазами одного из них. Ганга мысленно перебирала тех, кто там томился, зная, что они страдают, но ей было все равно. С врагами разговор короткий: либо ты их побеждаешь, либо они убивают тебя. Наконец она выбрала одну из душ девушек, попавших в посох вместе со своим убийцей.

«Я тебя отпущу», – послала она ей мысль.

Девушка встрепенулась и проснулась.

«Что я должна сделать, чтобы получить свободу?» – спросила она.

«Хочу видеть твоими глазами тех невидимок, кто нас окружает», – ответила Ганга.

«Хорошо, я отдам тебе свою душу и саму себя ради свободы, но не томи меня долго», – взмолилась девушка.

– Будь по-твоему, – согласилась Ганга и выпустила дух девушки из посоха.

На мгновение у нее закружилась голова, а затем в глазах появился сумрак, и перед ней начали метаться размытые тени. Ганга напрягла зрение, и сквозь серость мира мертвых начал пробиваться свет, в котором она разглядела три расплывчатые фигуры.

– Кто вы? – мысленно спросила она.

«Мы духи лесных друидов», – ответили они хором.

– Что вы здесь делаете?

«Исполняем приказ нашего господина».

– Кто ваш господин?

От трех духов потянулась зеленая нить, которая удлинилась и прилипла к одному из шаманов, наблюдавших за женами хумана. Ганга поставила на него свою метку и приказала:

– Свободны!

Духи радостно заголосили, нить порвалась, и они устремились в небо.

– Иди и ты, – отпустила девушку Ганга. Она открыла глаза. Голова болела, пульсируя в затылке, и ей пришлось минуту приходить в себя.

Ганга мысленно связалась с Чернушкой:

«Я нашла врага, он отмечен моим знаком».

«Что делать?» – спросила Чернушка.

«Поймать его ночью и допросить».

«Сделаю. Отсюда надо уходить».

«Нет, нужно поставить новый шатер и собрать подарки. Если мы оставим все как есть, нанесем оскорбление оркам».

«Как скажешь», – ответила Чернушка.

Падение столбов «Исполнения желаний» стало для шаманов-жрецов сокрушительным ударом. Те, кто поддался соблазну обрести силу и власть, оказались в ловушке собственных амбиций. В жрецы пробрались самые слабые и порочные шаманы, жаждущие мести и власти. Они использовали столбы для наказания своих врагов и подчинения остальных своей воле. Культ Рока стремительно распространился среди оседлых племен, далеких от традиций кочевников.