Двадцать два несчастья (СИ) - Сугралинов Данияр

Эта штука начинала меня раздражать своими очевидными рекомендациями и в то же время поражала точностью диагностики. Никакого МРТ, никаких анализов крови — просто мгновенная оценка состояния организма.

Я отошел от окна, застелил кровать найденным в шкафу более-менее чистым пододеяльником и лег, закинув руки за голову. Необходимо было выработать план действий. За неделю мне предстояло найти триста двадцать тысяч, чтобы расплатиться с Михалычем. И двадцать — мой долг в продуктовом. И на жизнь, конечно, на коммуналку.

Одновременно надо восстановить профессиональную репутацию и подготовиться к комиссии в министерстве. И при этом начать приводить в порядок разваливающееся тело, которое мне досталось непонятно за какие грехи.

И не смогу в таком виде появиться перед Иринкой, моей женой в той жизни. А ведь мне надо ее увидеть!

Слишком много задач. Но самое главное — разобраться с этой загадочной Системой. Если она действительно способна видеть то, что недоступно обычному врачебному взгляду, это могло бы стать моим тайным преимуществом.

Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Как именно работает эта Система? Запускается ли она по моему желанию или активируется автоматически?

— Диагностика, — тихо произнес я, обращаясь в пустоту.

Ничего не произошло.

— Активировать, — попробовал я другую команду.

Снова ничего.

Я вздохнул. Похоже, управление голосом не работает. Может, мысленные команды? Я сосредоточился, визуализируя активацию Системы.

Тишина. Только где-то надо мной соседи включили музыку.

Ладно, разберемся с этим позже. Я поднялся с кровати, аккуратно повесил подаренный соседкой халат на плечики (единственные во всей квартире, между прочим). Остро встал вопрос — а в чем я завтра пойду на работу? Да, там я надену этот халат. Но до работы же еще дойти в чем-то нужно.

То, в чем был Сергей в момент моего переноса в его тело, вызывало много вопросов. Я бы такое не надел, даже в молодости. Узкие штаны, которые обтягивали толстую задницу, какой-то куцый пиджак, такое впечатление, что Епиходов в нем еще в детском саду на выпускном утреннике зайчика изображал. О футболке я даже говорить не хочу. Да, Серега носил футболку немаркого серого цвета. Но даже темная одежда должна быть чистой.

Я открыл шкаф. Да уж… Особым модником мужик явно не считался.

Хотя одеться ему было во что. Но в каком все виде! Похоже, мой предшественник даже не подозревал, что грязную одежду не нужно вешать рядом с чистой.

Тщетно порывшись, я с печалью констатировал, что надеть мне завтра на работу нечего.

И что же теперь делать?

Оставались антресоли. Пришлось лезть туда. И, к моей радости, я обнаружил там старые коричневые брюки со стрелками, явно от костюма, и голубую рубашку в клеточку (такие, помнится, носили еще при Советском Союзе).

Теперь лишь бы влезть в этот антиквариат.

Влез. В принципе, даже ничего, могу и присесть, и согнуться.

Я пару раз присел, покрутил корпус, с удовольствием констатировав, что хотя это жирное тело приседает с трудом, но колени не хрустят и не болят так, как у меня настоящего. Вот что значит молодость!

С трудом, но я таки нашел утюг — на холодильнике! И тот даже работал. Гладильной доски у Сергея не имелось, пришлось расположиться на столе. Но я преодолел и этот квест.

Последний штрих — обувь. Сергей носил кроссовки невнятного цвета, чья подошва, когда-то белая, теперь была затертого сероватого цвета. Я, как смог, отмыл их, порадовавшись современной моде. Если бы это было во времена моей молодости, когда ходили в туфлях, пришлось бы искать ваксу или гуталин. И вряд ли я нашел бы тут подобные изыски.

А так под краном помыл, щеточкой поелозил — и красота!

Точнее, относительная красота.

Пока занимался одеждой, немного пришел в себя. Спасительная рутина. Обычные, простые действия помогали обрести контроль над ситуацией, сделать хоть что-то понятным и управляемым в этом хаосе.

Зазвонил телефон. На экране высветилось: «Папа». Я замер. Что сказать человеку, которого никогда не встречал, но который считает меня своим сыном?

Звонок прекратился. Затем телефон пиликнул, сообщая о новом голосовом сообщении. Я нажал на воспроизведение.

«Сережа, сынок, как ты? Михаил Петрович звонил… — Голос был старческим, немного дребезжащим. — Говорит, у тебя снова проблемы на работе. Может, заедешь к нам на выходных? Мама пирогов напечет. Поговорим. — Он помолчал, вздохнул и добавил чуть заискивающим голосом: — Мы скучаем, сынок».

Я ощутил странное чувство вины, прям захлестнуло. Хотя это был не мой отец и не я игнорировал его звонки все это время.

Решив отложить этот вопрос до завтра, я продолжил уборку. За кроватью обнаружил початую бутылку дешевого коньяка. Рука непроизвольно потянулась к ней, аж задрожала — тело требовало привычного расслабления. Но я преодолел импульс и вылил содержимое в опустевшую раковину.

Кухонные часы показывали почти полночь. Пора было ложиться — завтра предстоял первый рабочий день в отделении неотложной помощи.

Я уже почти заснул, когда через приоткрытое на проветриватель окно услышал странный звук с улицы. Открыв глаза, прислушался. Звук повторился — отчетливый скрип тормозов.

Подошел к окну и осторожно отодвинул штору. Внизу у подъезда остановился черный внедорожник с тонированными стеклами. Из него вышли двое мужчин, один из которых показался мне знакомым — вроде тот самый, со шрамом над бровью, что приходил за долгом. Они остановились, осматривая окна дома.

Один посмотрел наверх, и я инстинктивно отпрянул от окна.

— Да куда он свалит? — донеслось снизу. — У него ж даже на автобус ща бабла нет, голяк!

— Пусть только попробует… — угрожающе хмыкнул второй. — В этот раз Михалыч ему ноги переломает, если попытается соскочить.

— Да хорош трындеть, просто проверь — и погнали, — огрызнулся первый. — Через неделю вернемся за баблом. Или за его почками.

Они обошли дом и скрылись из виду. Я прислонился к стене, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Хоть они и дали мне неделю, но явно не доверяли… Черт, машина-то моя на штрафстоянке!

Через минут пять в дверь постучали. Ногами.

Открыв, я увидел обоих коллекторов Михалыча, делая вид, что они меня разбудили.

— Тут он, тля! — облегченно вздохнул тот, что со шрамом на брови, и угрожающе спросил: — Где тачка?

Мопсоподобный взял меня за ворот майки и рыкнул:

— Отвечай!

— На штрафстоянке…

— Че она там делает? — усилил нажим тот.

Внезапно интерфейс Системы вспыхнул перед глазами:

Внимание! Стрессовая ситуация!

Зафиксировано критическое повышение уровня адреналина и кортизола.

Негативное влияние на сердечно-сосудистую систему!

Прогноз продолжительности жизни уточнен: 9 дней 23 часа 58 минут 17 секунд.

Ну мать вашу так, на ровном месте стресс!

— С ментами поговорите, — огрызнулся я. — Мне-то почем знать? Может, нарушал я, не помню.

Мопс отпустил ворот, недоверчиво прищурившись.

— Совсем охренел? — не поверил он. — Ты зачем нарушал?

Шрамобровый положил ему руку на плечо, усмехнулся:

— Ну, ты это, не нагнетай, Рама. И так, видишь, побеспокоили Серого.

— Да, — кивнул я, снова зевая. — Вообще, ребят, вы чего ночью-то явились? Завтра мне людей оперировать, а вы тут…

— Че? — переспросил шрамобровый, словно услышал что-то на китайском.

— Говорю, завтра с утра в больницу, в отделение неотложки. Первый день выхожу. — Я потер переносицу. — А вы меня среди ночи будите. Как я завтра нормально работать буду, если не высплюсь?

Коллекторы переглянулись.

— Ты хирург, что ли? — с подозрением спросил мопсоподобный Рама.

Шрамобровый почесал бровь над шрамом.

— Нифига себе… Хирург. А лох лохом же. Че, прям людей режешь?

— Угу. Так что дайте мне выспаться, завтра я выйду на смену, начну зарабатывать. Неделю вы мне дали. Постараюсь хоть часть собрать.