— Обязательно. Второй класс компрессии минимум. Иначе тромбы заработаете. И к кардиологу сходите, корректировку терапии сделайте. Сейчас вот так ходите — бомба замедленного действия.
Вахтер побледнел.
— Да я… к врачам-то некогда…
— Некогда, — передразнил я. — А на похороны свои время найдется? Послушайте, вы же разумный человек. Запишитесь на прием, это не обсуждается. И скажите врачу, что дозу периндоприла надо поднять до десяти миллиграммов.
— Хорошо, — кивнул вахтер, явно сраженный моей напористостью. — Схожу. Спасибо. А вы… э… проходите. И звоните подольше, а то у них хоромы такие, что не достучитесь!
— Понял, — кивнул я. — Полчаса максимум. И про кардиолога не забудьте!
Николай Петрович махнул рукой, пропуская меня к лифтам.
Лифт поднимался мягко, бесшумно. На двадцать первом этаже двери разъехались, и я вышел в знакомый холл.
Ключ от квартиры нашел сразу — на условном месте. Неприметная заначка в подъезде. Открыл знакомую дверь, чутко прислушиваясь, словно вор, вздрагивая от малейшего шума.
Вошел в квартиру — знакомая обстановка, сердце екнуло. Разулся — не смог пройти в грязных кроссовках по шелковому ковру ручной работы иранских мастеров.
Первым делом пробежался по квартире, все просмотрел. Затем добрался до холодильника и открыл. Да, сразу видно — Ирина умотала на курорт надолго. Все продукты убраны, она в этом всегда была аккуратисткой. Ничего скоропортящегося.
Жаль, я бы сейчас перекусил.
Достал из заначки коробку с консервированными крабами, вскрыл. Прямо так, стоя на кухне, съел. Морепродукты — ценный ресурс для восстановления сил.
Затем я пошел в спальню. Моя любимая фотография, на которой мы с Ириной были сняты на фоне Эйфелевой башни, и которая висела на стене в самом центре… — ее там уже не было. Вместо нее красовалась какая-то позорная второсортная гравюра, одна из тех, что так любила Ирина, и не терпел и не понимал я — и тем более никогда не позволял, чтобы эта ерунда портила обстановку в квартире.
Я вздохнул, рассматривая комнату — Ирина, конечно, не отказывала себе ни в чем и, видимо, собиралась впопыхах: на кровати валялись упаковки и пакеты от новой брендовой одежды, на столе раскрытая коробочка, где кучкой лежали золотые браслеты и цепочки, — видимо, украшения выбирала и просто бросила на столе. Незакрытая косметика, духи — все это создавало тот самый хаос, по которому сразу видно, что женщина собиралась впопыхах. И что больше ее ничего на свете не интересовало.
Подняв кружевной бюстгальтер с пола, я аккуратно положил его на кровать рядом с еще десятком других, сваленных на одну кучу.
В углу, на столике возле кровати, увидел пустую бутылку от шампанского и фужер с ободком от губной помады. Еще одна бутылка валялась под креслом. Да, видимо, Ирина праздновала мою смерть по-своему. Или свое освобождение от старика?
Я открыл шкаф, чтобы посмотреть на свою одежду, думал, может, что-то возьму для Сергея. Но, к моему удивлению, абсолютно ничего моего в шкафу не оказалось. Вообще ничего! Там были только вещи Ирина.
Интересно, куда она все подевала? Неужели выбросила? Там были дорогущие костюмы, куртки и дубленки, которые стоили кучу денег.
Закрыв полупустой шкаф, я вернулся в кабинет.
Там же нашел свой телефон. Он сиротливо лежал там, где я его оставил — на полке. Взял его в руки — он полностью разрядился. Хорошо, зарядка была здесь же — воткнул в розетку. Когда экран вспыхнул, обнаружилось около сотни пропущенных звонков. Я просмотрел: звонили друзья, коллеги, аспиранты, бизнес-партнеры и пациенты.
Эх…
Я торопливо вошел в «СберБанк Онлайн». Конечно, все мои счета оказались заблокированы банком. Ну ладно.
Тогда я включил компьютер, сразу нашел и влез в свою дополнительную почту, открыл свой криптокошелек, куда скидывал деньги от грантов, и еще два — с заначками. Там хранились довольно неплохие суммы. Я повеселел и принялся переливать все на созданный виртуальный счет через Гонконг для Сергея Епиходова из Казани.
Тренькнула эсэмэска на телефоне, я ввел код-подтверждение, и процесс пошел.
Понесся!
Я аж вытер тыльной стороной ладони пот со лба.
И уже через каких-то десять минут из нищего алкаша превратился в довольно обеспеченного человека. Можно и не работать. Хотя нет, если я верну по три миллиона за трех человек, останется у меня не так уж и много. Как раз хватит раскидаться с Михалычем, приодеться и родителям помочь как-то. Во, куплю им новый холодильник вместо той развалюхи.
С телефона своего прежнего тела я на всякий случай сразу же стер эсэмэску. А то мало ли, дата-то уже после моей смерти.
Напоследок с сожалением полистал фотографии. Скачать? Нет, пожалуй, не буду. Уж слишком подозрительно будет, если найдут у меня.
Ну вот и все.
Можно было уходить.
Но я не смог. Просто морально не смог.
В правом ящике стола у меня всегда был диск-накопитель. Я вытащил его, подключил к компьютеру и принялся качать данные. Кроме того, надо будет взять еще литературу. У меня много толковых монографий и статей было в электронном виде, я в последнее время привык читать с планшета. Очень удобно. Однако имелось у меня несколько бумажных книг, которые ценны сами по себе, довольно редкое издания еще семидесятых годов по медицине и фармакологии, которыми я постоянно пользовался. Сейчас таких уже и не выпускают.
Вытащил одну из книг, потрепанную до такой степени, что обложка практически истерлась, и обернул ее газетой (у меня осталась такая привычка еще со школьных времен, не признавал я обложки). Перелистнул знакомые страницы с отмеченными разными цветами строчками, вздохнул.
Та жизнь — и эта жизнь, такое впечатление, что между ними прошло столетие. Как же все иногда меняется: сегодня ты успешный академик, перед которым открыты двери мировых клиник и институтов, за право пригласить на научную конференцию которого борются лучшие научные организации. А завтра — неудачник, алкаш и развалина, у которого на горизонте вообще ничего и вся жизнь идет со знаком минус, врагов тьма, а друзей вообще нет. И вот как сложно переключиться между этими двумя полюсами… Но мы и не такое проходили.
Я снова вздохнул и вернулся к компьютеру, принялся перебирать файлы, выбирая те, которые будут нужны или пригодятся в новой жизни. В первую очередь наткнулся на недописанную главу для будущей монографии, которую планировал назвать «Практическая нейрохирургия периферических нервов».
Когда я дошел до описания опухоли Барре-Массона, так зачитался, что не услышал, как открылась входная дверь в кабинет и на пороге появилась… Ирина с охотничьим ружьем, которое мне подарили на юбилей.
Моя бывшая жена вытаращилась на меня, навела ствол и закричала:
— Ты кто такой⁈ И что здесь делаешь⁈
Конец первой книги
Читайте следующую книгу серии «Двадцать два несчастья»: https://author.today/work/514382
