Чужой Владыка (СИ) - Корчагин Юрий

— Правильно, но воскрешал вас не я, а Мирослава, — решил не присваивать себе чужие заслуги я, — мной было дано только разрешение на проведение ритуала.

— Но я слышала… — слегка замялась она, — что для воскрешения вы принесли в жертву много пленников… с нами ничего из-за этого не будет?

— А бывает что-то после обычного воскрешения? — задал риторический вопрос я, — Ответ — нет, всё будет, как и прежде, разве что вам придётся восстановить прежнюю форму. Проводите больше времени с друзьями и товарищами, они помогут вам справиться со всем.

— Но зачем, было идти на такой риск? — едва слышно спросил парень-полуэльф, судя по одежде из сотни разведки, — У вас с тёт… госпожой Мирославой могут быть из-за этого проблемы.

— У меня был выбор, оставить тела тех, — посмотрел я сидящих ближе ко мне воскрешённых, — кто погиб этой ночью гнить в земле, или вернуть их. Я свой выбор сделал, как и Мирослава.

— И мы вам благодарны! — прокричал здоровяк-аасимар с перьями в волосах, прижимая к себе похожую на него девушку.

Толпа одобрительно загудела, выражая своё полное согласие с этим высказыванием. Дождавшись, пока гул затихнет, я кивнул ещё одному парню, что держал руку поднятой.

— У меня такой вопрос, — собравшись с силами, он тяжело выдохнул и продолжил, — когда я был… мёртв, а если точнее, перед тем как очнуться в той яме, я почувствовал, чьи-то объятья. Было так тепло и уютно, как будто, я… как будто я снова оказался с мамой…

На этот раз реакция толпы была более сдержанной, но не менее эмоциональной. Сидящие передо мной недавние дети, почти поголовно в прошлом были рабами, выкупленными моими людьми на рабских рынках по всему миру, причём, большинство из них попали в рабство в сознательном возрасте, а некоторые даже, видели смерть собственных родителей. Во время воспитания я пытался привить им чувство братства и единства, показать им, что у них теперь есть новая семья, но многих старые воспоминания не отпускали их до конца.

— Хм, вот значит, как, — задумался я над его словами, — почувствовал ты, скорее всего, ту сущность, которой служит Мирослава. Как многие уже слышали, зовут её Макошь или Мать Сыра Земля.

— А она, — спросила миниатюрная полуэльфийка, что, насколько я помню, погибла от удара копытом кентавра в голову, — ей можно служить?

— Хочешь стать ведьмой? — стараясь держать голос ровным, спросил я.

— Нет, просто… я не люблю богов, — опустила голову она, — когда я была в клетке, я видела много жрецов, и они только смотрели на нас и ничего не делали. Потом, когда вы меня спасли, на проповедях, такие же жрецы говорили о том, что рабство — это плохо, и мы не должны давать ему существовать, но сами они ничего не делали.

— Да! — потомок огненных пэри, с пылающей, как у Жара шевелюрой, вскочил со своего места, — Как говорить нам, что в нас течёт кровь небожителей и мы должны нести волю богов, так это всегда пожалуйста! А как вытаскивать нас из рабства, так это мы не можем! — ещё больше распаляясь, прокричал он.

Как ни странно, но все, все до единого из сидящих передо мной молодых парней и девушек, поддержали его слова. Кажется, по прибытию в Залив, мне стоит серьёзно так поговорить с некоторыми разумными, возможно даже с нанесением физических увечий, раз никто не докладывал о подобных настроениях среди воспитанников. В любой другой ситуации, подобная ненависть к слугам богов стала бы большой проблемой, вот только в моём случае — это буквально подарок «богов». Кажется, моя давняя идея с посвящением воспитанников славянскому пантеону, только что получила шанс на реализацию. Раньше я боялся того, что они просто не поймут, зачем присягать непонятным сущностям, когда есть вполне известные боги, но теперь… Их недоверие к жрецам, сначала не пожелавшим спасти их из рабства, а потом проповедующим о его недопустимости, привела их к весьма простым выводам и отторжению известных богов. В любой другой ситуации, это могло со временем подтолкнуть их на поклонение тёмным сущностям, ведь как ни крути, а без покровительства высших сил на Голарионе жить тяжело.

— Что ж, — задумчиво осмотрел их я, — мне есть, что вам рассказать и показать, но! — сделал акцент на последнем слове я, — Перед тем, как начать свой рассказ, мне нужна от вас клятва, что никто, повторюсь никто, не узнает о том, что я вам поведаю. Не подумайте, что я вам не доверяю, — строго посмотрел на них я, — но раскрытие этой тайны может дорого мне стоить.

— Я клянусь… — начал было говорить горячий парень.

— Не сейчас, — прервал его я, подняв руку, — пообщайтесь между собой, хорошенько подумайте, ведь после того как вы дадите клятву, пути назад уже не будет. Прошу только об одном, не посвящайте больше никого в наш разговор и следите за теми, кто может вас подслушать. Вечером, пришлите ко мне гонца, и мы продолжим наш разговор.

Встав с табурета, я ещё раз окинул сидящих передо мной девушек и юношей. В том, что не проболтаются, я был почти уверен, тем более, клятву о том, что они будут молчать о нюансах проведённого ритуала, я взял с них сразу после его окончания. Ошарашенные воскрешением сразу всех погибших в бою, они принесли её быстро, без проволочек, а главное искренне.

Сняв купол тишины, я отправился дальше.

В первую очередь надо было проверить табун лошадей, что сейчас пасся за пределами стен, потом поговорить с освобождёнными рабами и рабынями, обнаруженных на пепелище лагеря кочевников. Часть из них в ночной неразберихе порубили, не разбирая, кто свой, а кто чужой, но, кажется, они не то чтобы были в сильной обиде.

С коняшками разобрались быстро, Марвин, наш главный интендант, оценил приобретение в виде табуна почти в шесть сотен голов положительно, а на моё предложение пересадить всю нашу пехоту и стрелков на захваченных коней, ответил безразличием. Ему главное было то, что невысокие степные кони, вполне неплохо себя чувствовали на подножном корме, а раз ему работы не прибавится, то и беспокоиться не о чём. Думаю, сотню коняшек стоит оставить местному барону, мне они всё равно без надобности, а ему ещё немного счастья. Задумавшись на миг, а не слишком ли я к нему щедр? Я отбросил глупые мысли, вся моя помощь ему лично мне ничего не стоила, кроме потраченного времени и маны, тем более, гордо сидеть посреди голой степи без стен — попахивает изощрённым способом самоубийства, а тормозить себя подводами с трофеями в условиях войны в степи — не меньшая глупость. Так что пусть радуется, что удача в кое-то веки повернулась к нему лицом, а мне, наверно, всё это ещё зачтётся.

С рабами и рабынями было ещё проще. Те из них, что были уроженцами Талдора, решили остаться там, где есть, уйдя из-под моей руки. Кадирцы, пытались было что-то сказать о сопровождении их домой, но быстро поумерили пыл и до конца войны согласились работать на меня как слуги в обозе. Веселее всего было с уроженками северных пределов. Те две девушки-блондинки, что были обнаружены в шатре вождя, оказались уроженками Иобарии и не просили ничего, кроме как дать им в руки оружие и позволить отомстить за судьбу своих родных и близких, погибших от рук степняков. Посмотрев на их крепкие фигуры, я отослал им к немногочисленным ветеранам, что были со мной в этом походе. Смогут доказать матёрым воякам, а заодно своим бывшим соотечественникам свою силу — выдадим оружие и броню, благо трофеев более чем достаточно, и поставим в строй; окажутся бесполезны — пусть лучше помогут Марвину на кухне, так пользы от них будет побольше.