Альфа-особь (СИ) - "Strelok"

-Дистанционно выключить? -повторил Вадим. -Ты серьёзно хочешь иметь рычаг, который превращает человека в безвольную марионетку?

Исаев пожал плечами, в голосе его слышалась наука больше, чем этика:

-Это крайняя мера. Нужна как гарант безопасности. Без неё инфильтрация -самоубийство. Но должны быть и ограничители: смертельные дозы ядов, выбрасываемые при эндогенных реакциях, или ''тормозящие'' протоколы, активирующиеся только в случае явной компрометации. Мы также внедряем многослойную верификацию, когда агент сам по набору поведенческих маркеров доказывает, что он отвечает нашей матрице. Только потом мы даём доступ к действительно чувствительным данным.

Вадим задумчиво почесал подбородок. Он видел здесь большие возможности и большие угрозы.

-А как насчёт лояльности? -спросил он. -Нижинский сказал, что он верен мне, потому что я дал ему жизнь. Это искреннее чувство? Или улей прописал нам нужную легенду?

-Смесь, -ответил Исаев. -Человеческая психика пластична. Улей создаёт ''фоновую правду'', которую агент воспринимает как опыт. К этому добавляются биохимические маркеры привязанности - нейромедиаторы, гормоны привязанности, усиленные в нужные моменты. Часть лояльности - физиологическая, часть - ментальная. Поэтому мы должны поддерживать контакт, подтверждать ценности, которые мы привили. Без подкрепления память и убеждения могут раствориться или модифицироваться.

-А если один из ''кротов'' осознанно решит предать нас? Что тогда?

-Агент работает ограниченный срок, даёт данные, потом его меняют. Мы создаём пул агентов и перекрываем риски постоянного влияния одного субъекта. И, конечно, у нас должен быть протокол ''чистки'': если компрометация неизбежна, агент может быть изъят или устранен.

Вадим встал, походил по комнате, ощущение решения разрасталось в нём:

-Значит, план такой: масштабируем инфильтрацию, но делаем это аккуратно, небольшими партиями, с ротацией и контролем. Используем Нижинского как шаблон, улучшаем процедуру, но не даём ни одному инфильтратору слишком большой автономии.

Исаев кивнул, и его голос стал собранно-оптимистичным:

-Да. И ещё: нам нужно протестировать несколько вариантов обратной инженерии - сценариев, при которых копия сознательно отказывается от предопределённой лояльности и как мы это распознаём. Чем лучше мы распознаём сдвиги в мотивации, тем быстрее нейтрализуем угрозу.

-Сколько нужно времени на подготовку следующей партии клонов? -сухо поинтересовалась Вадим.

-Двое суток на выращивание прототипов. Неделя на испытания, тесты, но учти: чем выше качество легенд и сетей личности, тем лучше шансы на успех. Улей поможет. Но мы те, кто решает, куда направить его руку.

Вадим кивнул. Они уже знали: война с ИИ и с Основателями - это не только пушки и танки. Это война за умы, за алгоритмы, за скользкие границы между правдой и подделкой. И теперь у них было ещё одно, дерзкое оружие - люди, которые выглядели как люди, помнили как люди, но внутри которых горел код, способный повернуть судьбу целых отрядов.

***

На площади воздух раскололся низким рокотом винтов, сотрясающим пол с каждой секундой сильнее. Сначала казалось, будто на город обрушивается гроза, гул в небе усиливался, в оконных рамах дребезжали стекла. Но затем из-за крыш вынырнул массивный чёрный корпус конвертоплана. Машина с глухим ревом зависла над площадью, потоки воздуха подняли в воздух пыль и мусор.

Заражённые, кучковавшиеся неподалёку, разом попятились, будто почуяли что-то чуждое. Даже зомби, привычные к чему угодно, недовольно заворчали, но Вадим одним импульсом успокоил орду. Настя, стоявшая чуть в стороне, прикрыла лицо рукой от поднятой пыли.

Конвертоплан опустился медленно, тяжело, будто ему было больно касаться земли. Его шасси коснулись асфальта, винты ещё несколько секунд выли, пока не стихли, и на площадь опустилась густая тишина.

Боковая дверца распахнулась, наружу вышли посыпала троица вооруженных людей в костюмах биозащиты, за ними еще четверо, они несли контейнеры и ящики в руках. Не солдаты, учёные.

И тут взгляд каждого из них скользнул на фигуру, стоящую рядом с Вадимом.

Суперпрыгун, стоя на четвереньках, возвышался над людьми на целый метр, четыре глаза с интересом изучали прибывших Основателей.

Но главное было не в облике, а в том, что он не бросился на людей. Он стоял и глядел на учёных с выражением почти человеческого любопытства.

Первым не выдержал один из прибывших.

-Господи... -пробормотал он по-английски. -Это... это же тот сверхпрыгун-альфа?

Дружок повернул к нему голову и неожиданно заговорил.

-Не ''это''. А ''он''. И имя у ''него'' есть, -сказал суперпрыгун на правильном русском, немного грубым, но чётким голосом. -Дружок.

Ученые оцепенели. Несколько человек переглянулись, будто в их глазах рушились все учебники, на которых держалась их наука.

-Мы думали... -начал другой, худощавый, с немецким акцентом. -Что альфы… дикари. Агрессия, простейшие инстинкты, ничего более.

-Думали неверно, -спокойно вмешался Вадим. -Перед вами мой соратник. И, кстати, куда умнее многих людей.

Дружок довольно фыркнул, не скрывая удовольствия.

-Я умею читать, умею считать, -продолжил он, словно специально, чтобы добить эффект. -И да, умею разговаривать. Мы сейчас обсуждаем с Исаевым, можно ли объединить гены птиц и летучих мышей для повышения качества воздушных разведчиков.

Ученые вытаращились на него, будто на оживший кошмар из генетического сна. Один так резко шагнул назад, что едва не упал.

-Это… -начал кто-то дрожащим голосом. -Это разом опровергает всё, что мы знали о Хронофаге...

И тут Дружок ухмыльнулся, сверкнув клыками.

-Хотите, покажу вам ещё кое-что?

Он сделал знак Вадиму, и тот, слегка усмехнувшись, кивнул. Суперпрыгун развернулся и повёл группу в сторону, где за баррикадой стоял его личный ''зоопарк''. Первым из-за уголка показался силуэт, от которого учёные разом остановились. Минотавр.

Трёхметровая туша, мускулистая, с головой быка, мощными рогами и копытами вместо ног. Он фыркнул и недовольно перемялся с ноги на ногу.

Рядом стоял единорог. Да, именно единорог - вытянутая морда, белая лоснящаяся шерсть, на лбу закручивался длинный костяной рог, в красноватых глазах мерцал какой-то странный разум.

-Я их сам вырастил, -с гордостью сказал Дружок. -Хотелось попробовать. Много фильмов насмотрелся. С минотавром было трудно - гены копытных плохо сочетались с человеческими, биоконструктор раз двадцать отказывался работать. Но я упёрся. Получилось.

Учёные молчали. Один просто сел прямо на асфальт, не сводя глаз с чудовищ. Другой, молодой парень, открыл рот, что-то пробормотал в респиратор, а потом... рухнул в обморок.

-Н-ну… -тихо сказал Вадим, сдерживая смех. -Видимо, впечатление произвели.

-Я же говорил, -радостно фыркнул Дружок. -Люди любят сказки. Вот я им их и сделал.

А площадь наполнилась неловким молчанием, в котором даже самые стойкие учёные впервые за долгое время почувствовали себя маленькими детьми перед чем-то совершенно непостижимым.

Ветер гонял по площади клочья бумаги и сухие листья, а минотавр и единорог стояли недвижно, как ожившие статуи античного мифа. Лишь их дыхание, да редкие движения напоминали, что это не плод галлюцинаций, а настоящие создания.

Повалившегося в обморок парня уложили на переносные носилки, двое коллег, оттащили его ближе к конвертоплану. Остальные постепенно приходили в себя, но на их лицах смешались растерянность, любопытство и ужас.

-Этого… -начал кто-то на английском, голос его дрожал, но он пытался сохранить деловой тон. -Этого не может быть. Это… нарушение всех известных нам принципов синтетической биологии. Такую интеграцию генома… невозможно провести без миллионов проб и ошибок!

Дружок вскинул голову и фыркнул.

-Ну, значит, биоконструктор умнее ваших принципов. Я только даю задачу. А он решает.