Душелов. Том 6 (СИ) - Faded Emory

Когда же с этим было покончено, и все её вещи оказались на полу, она, прикрывая одной рукой грудь, а другой паховую область, начала опускать ногу в ванную, робко произнеся при этом:

— Извини…

Прошло несколько мгновений, и Карэн наконец оказалась в ванной. Крепко прижимая ноги руками, она села напротив Евы, которая, в отличии от неё, продолжала вести себя максимально фривольно, даже не сдвинув ноги вместе.

— И чего ты этим добилась? — кисло спросила Ева, наконец переведя взгляд на неё.

— Ну… мне кажется, так мы стали немного ближе друг к другу, — робко хихикнула она.

Ева отреагировала на это, обведя её с ног до головы. Карэн от этого стало ещё более дискомфортно, отчего она прижала ноги ещё ближе к себе.

— Знаешь, я могу ещё понять, когда дело касается слуг-врачей — пускай они и слуги, но всё равно остаются мужчинами, как ни крути. Но что я, что Алиса, что та твоя подружка…

— Стелла…

— Ага. Короче, мы же все девушки, так чего тут стесняться-то?

— Эм…

— Ты стесняешься своего тела, да? Ты вполне нормально смотришь на полностью обнажённую меня, но при этом сама обнажиться передо мной стесняешься — так что вывод напрашивается сам собой.

— Да… честно признаться, ты права…

— Забавно. Дочь рода Агнэс. Одна из главных красавиц школы. Гений своего поколения. И стесняется своего тела… прямо как какая-то идиотская шутка. Расскажи кому такую — так рассмеются, только если сочтут за метаиронию.

— Наверное…

— Ну и? Что тебе конкретно не нравиться в себе? Хотя нет, дай угадаю. Твоя маленькая грудь, да? Из-за неё ты комплексуешь?

— Угу…

— Ну и тупая же ты. Вот идиотка-Алиса как-то доказывала мне, что большая грудь — это ахуенно. Но как на мой взгляд, так грудь, вроде твоей, самая идеальная. Это не два чёртовых, свисающих мешка жира, как у многих, а утончённая, эстетичная женская грудь, которую можно подчёркивать, чем угодно и как угодно, и при этом она будет выглядеть всё столь же хорошо. Не говоря уже о том, что она банальнее в разы удобнее. Да и телосложение, в принципе, у тебя одно из лучших, что я видела за свою жизнь. Ну а раз ты этого не понимаешь и не ценишь такую удачу, то ты явно куда глупее, чем мне даже казалось всё это время.

— Эстетичная, значит?.. — тихо, задумчиво проговорила Карэн, смотря на свою маленькую грудь. — Спасибо…

— За что это?

— Раньше я никогда не думала об этом в таком плане. Считала, что если у всех окружающих его девушек грудь больше моей, и он надо мной часто по этому поводу смеялся, то значит это со мной что-то не так, и мне просто очень сильно не повезло. А оказывается, на это можно посмотреть и с такой стороны…

— Вот вообще-то потому, что ты не видела чего-то столь очевидного, я и назвала тебя только что дурой.

— Да. Спасибо, — и пока Ева не знала, как на это реагировать, Карэн, не переставая ярко улыбаться, спросила: — Так что ты там вытащила интересного из Элиаса?

Глава 12

Девушка нервничала. И нервничала очень сильно.

Как ей изначально казалось, она была готова ко всему — даже к смерти через жестокие, нескончаемые пытки, хотя, конечно же, ей очень сильно хотелось всеми возможными способами избежать подобной кончины. Однако, как оказалось на практике, она и подумать не могла, что обычное патрулирование может в итоге обернутся подобным образом.

Вероятно, ей даже было бы куда проще, если всё было по-классике — с болью, пытками, допросом и конечным хладнокровным избавлением от них. А так, всё вышло слишком странно…

С одной стороны — они очевидные пленники, которых держат на привези не только с помощью их собственных жизней, но и с помощью жизней друг друга, а с другой стороны — во всём остальном с ними общаться и ведут себя совсем ни как с пленниками.

И помимо этого хватает иных странностей, часть которых они заметили ещё прежде, а часть совсем недавно выявили. Например, что их группа, в составе которой есть совсем ещё маленькие дети; что их слова о том, что они из другой Империи, которая располагается вообще на другом континенте; что заболевший ребёнок, у которого нет Дара и которого они столь отчаянно хотят спасти, что пошли в логово своего кровного врага.

Именно из-за этого они с Элиасом не понимают, как им не то что «лучше всего действовать», а вовсе — как действовать. Ситуация настолько нестандартная, что теперь им даже примерно непонятно, в каком направлении двигаться.

Понятное дело, в приоритете у них обоих, как было, так и остаётся их собственное выживание — это превыше всего в реалиях нынешнего мира. Но… что делать дальше? Пытаться избавиться от этой странной группы? Попытаться остаться в стороне? Или вовсе — помочь им, ведь они им, по сути, и не сделали ничего плохого, а их главная цель — спасение жизни ребёнка?

Сколько они это не обсуждали — так и близко не пришли к какому-то единому мнению. Поэтому перед тем, как разойтись, они с Элиасом договорились получше узнать этих людей, и уже в ходе добытой информации решить, как им поступать с ними дальше.

Правда, даже если бы они не пришли к этому выводу, поменялось бы мало что — она бы в любом случае сейчас направлялась с этим парнем обратно к тому самому месту, где они встретились, всматриваясь при этом в каждое его действие и сразу же анализируя то.

Причём делала она это не столько обдуманно, сколько машинально — всё-таки живя с рождения в здешних условиях, иначе поступать практически не выйдет, ведь любое упущенное мгновение может стоить жизни. Это один из тех рефлексов, который вырабатывается с самого детства и остаётся с человеком до самой его смерти. Посему требуется подходить к анализу действий и возможностей своего возможного убийцы с высшей степенью доскональности.

И в случае этого парня, ещё в самом начале боя с ним, она поняла одно: он опасен. Очень опасен. И основная его опасность кроется даже не в его поражающих боевых способностях и явно хорошо развитом Даре, а в другом… в его личности.

Пускай он и ведёт себя сдержано, вежливо и даже учтиво, но его мёртвый, нечеловеческий взгляд, совершенно несвойственный парню такого возраста, говорит всё сам за себя.

Максимально похожий взор она видела только у людей, потерявших всё самое ценное в их жизнях. Как правило у тех, кто разом потерял дорого человека или вовсе — всех родных. После этого такие люди теряют смысл жизни и ломаются, больше напоминая ходячие трупы, чем людей, а их глаза идеально передают, насколько им плевать на происходящее с ними.

И контактируя несколько раз с такими людьми, она сделала для себя один очень важный, по её мнению, вывод: при любой возможности от них нужно держаться как можно дальше — настолько, насколько это вообще возможно. Этим людям попросту нечего терять и из-за этого совершенно непонятно, что твориться в их головах и что они могут выкинуть в любой момент.

В случае же с этим парнем она, так вообще, предпочла бы сразу сбежать при первой же возможности, поскольку находиться рядом с ним для неё, это словно находиться рядом с огромной бомбой ужасающей силы, которая в любой момент может взорваться и уничтожить вместе с собой всё вокруг.

Но увы, как бы она того не хотела, за неимение такой возможности, ей пришлось идти в патруль с ним, а после, достигнув без проблем места назначения, просто продолжать находиться рядом с ним.

Усугубляло же всё — отсутствие возможности нормально контактировать с ним. Знай она Имперский язык, как Элиас, смогла бы хотя бы примерно понять, чего стоит ожидать от него. А даже если бы нет, то ей всё равно было бы хоть немного, но легче.

И когда она об этом подумала, парень, подняв небольшую палку с земли, начал что-то вырисовывать на снегу. Она же, в свою очередь, разумеется, тщательно наблюдала за ним, не отводя взгляд и на секунду. Правда, ещё на половине его «рисунка» она осознала, что это такое.

— Так ты знаешь наш язык? — спросила она, прочитав написанное на снегу на их языке слово «понимаешь».