Легенда о Рэндидли Гостхаунде 6 (СИ) - Voytsekhovskiy Evgeniy "puddles4263"

Элхум наконец прервал свою атаку, косо взглянув на Невею. — Почему?

По жесткому свету в его глазах она поняла подтекст: Если ты снова вмешается, то станешь следующей.

Страх запел в жилах Невеи, когда глаза Элхума впились в неё. И всё же она заставила себя выпрямиться и встретить его взгляд. — Ты ведёшь себя как задира, Элхум. А я не дрогну перед задирами. Мы можем подавить её образ, не убивая её.

Когда его глаза сузились, а Элхум повернул бедра, Невея призналась себе, что должна была предвидеть это. И видя, как он напряг плечо и талию для атаки, она поняла, что он сдерживался в своей погоне за Мэй. За последние несколько минут эта эмоционально неразвитая версия Элхума показала, что у него очень мало других механизмов справляться с внешними раздражителями.

Элхум нанес удар, то же самое движение, но с яростью и отвращением, которых он не проявлял ранее.

Пустота сжалась вокруг тела Невеи — менее драматичный, но зловеще мощный новый аспект образа Элхума. Её собственный страх лишь наполнял Тиамат нарастающей силой, поэтому огромная драконья падаль решительно расправила крылья в знак отторжения. Сила её образа рванулась вперед и столкнулась с кулаком. Она ослабила его мощь, но Тиамат быстро начала отступать перед чистой силой его образа. Внутри пустоты исчез даже страх. Это была та смерть, которая заканчивалась апатией.

Удар пришелся по Невее и отбросил ее назад. Она крякнула, но в остальном не пострадала. Как и Рэндидли, ее физическая форма могла выдержать довольно много урона. Элхум уже отвернулся. Потому что из кратера на земле Мэй Мирна выпрямилась и закашлялась.

Буря значимости одобрительно взревела, вся тяжесть истории собралась в этой точке. Память начала давать сбои, так много сил накладывались друг на друга, первые признаки нестабильности за долгое время. Могучие механизмы Пустоты двигались за кулисами, внезапно вставая на свои места. Но Невея была единственной, кто это заметил, остальные участники были слишком заняты тем, что толкали себя с обрыва.

Его глаза, все еще лишенные каких-либо эмоций, кроме решимости, Элхум спустился, чтобы встретиться со своим Покровителем Истины.

— Это крайне безрассудно! — Покровитель Глубин попытался прорваться мимо Покровителя Клинков, но другой Покровитель удержал его. Однако, воспользовавшись его сопротивлением, другой Покровитель смог промчаться мимо и приземлился кучей рядом с Элхумом и Мэй.

Покровитель Заимствованных, Фиеро, отчаянно смотрел то на одного, то на другого. — Вы действительно собираетесь убить ее?

— Да, — безэмоционально ответил Элхум. Мэй прижала руку к груди, ее дыхание выходило со свистом. Ее глаза были яркими и хрупкими, она даже не осознавала угрозы перед собой. Упрямство держало ее прямо, в то время как остальное сосредоточение было направлено на то, чтобы похоронить собственную боль. Она оскалила зубы, и они были скользкими от ее собственной крови.

Невея вздрогнула, когда значимость разверзлась над происходящим а затем разделилась. Мир задрожал, а затем свернулся в ответ. Невея ощутила ужасную ментальную боль, когда стала свидетелем того, как другая версия жизни накладывается на существование тяжелой рукой значимости. Казалось, будто кол вбивают между ее глаз.

Это уже случалось раньше

Невее пришлось прищуриться, чтобы видеть сквозь боль, и она едва могла различить движения значимости. Мир заикался и слегка рвался, эти внезапно появившиеся механизмы пытались встать на место, но обнаружили неучтенную деталь, которая удерживала их открытыми.

Потребовалось несколько секунд ошеломленного бесчувствия, чтобы осознать источник проблемы: в двух версиях существования Покровители Истины обладали разными энергиями. В одной она сохранила чистую версию, тогда как эта оставалась испорченной. Эта разница не давала скрытым механизмам сомкнуться в подавляющем сгибе и позволила Невее заглянуть в две реальности.

Глава 2241

Значимость потрескивала и искрила, пытаясь завершить полную трансформацию, но была удерживаема в стазисе неким клином. Зёрна текущего времени оказались крупным песком, застревающим и перемалывающим на своём пути через каждого. Хотя Невеа, казалось, была единственной, кто осознавал причину напряжения, внезапная бледность и стиснутые зубы на всех их лицах указывали на то, что каждый испытывал какой-то дискомфорт.

Каждое выражение лица, то есть, кроме Элхума и Мэй, чья энергия была испорчена. Оба уже были совершенно скованны в эмоциях, словно излитые из бетона и горечи, и их глаза были устремлены только друг на друга.

Ментальная боль продолжала отвлекать, но Невеа смогла расфокусировать своё сознание и почувствовать напряжение в конструктах Пустоты, которые должны были перебросить их в альтернативную реальность. Её глаза сверкнули, когда она изучала их форму.

Это ещё одна версия тех странных моментов, что переживал Рандидли, когда казалось, будто поверх воспоминания наложили альтернативный диалог. В конце концов, это спланированное желание. Эти корректировки — единственный намёк на истинную цель желания.

Так чего же желал Элхум, создавая это воспоминание?

Конструкты Пустоты колебались; их массивные двигатели, предназначенные для движения на высоких скоростях и резкой корректировки, не обладали достаточной силой, чтобы преодолеть препятствие, возможно, из-за энергии, которую Рендидли вложил в основу воспоминания. Вся сцена оставалась заторможенной. Течение времени не продвигало сюжет, а лишь причиняло боль. Все фигуры оставались неподвижными. Значимость бурлила и пыталась завершить свой сдвиг. Однако две энергии Мэй Мирны отталкивались друг от друга, создавая шипящий статический разряд.

Значимость иссякла. Сдвиг под давлением не мог быть завершён.

Со стоном давление ослабло. Головная боль начала отступать, и обе наложенные временные линии начали течь. Заикание воспоминания, из-за которого окружение мерцало от напряжения, не прекратилось, но, по крайней мере, больше не ухудшалось. Пока Невеа фокусировалась на среднем плане, она следила за обеими сценами, разворачивающимися перед ней.

Или, по крайней мере, настолько хорошо, насколько кто-либо мог бы смотреть два фильма одновременно. Она просто скрестила пальцы, надеясь, что ей не придётся уворачиваться дальше.

Помимо общего ощущения их энергий, две Мэй были единственным очевидным различием в двух временных линиях. Текущая Мэй оставалась твёрдой и решительной, её глаза словно вызывали Элхума на бой, когда они свирепо смотрели друг на друга. Мэй из перезаписанной сцены, возможно, версия, более точно соответствующая оригинальной Мэй, была столь же пассивна, но по гораздо более эмпатичным причинам. Она смотрела на Элхума глазами, полными грусти и вины. Её выражение лица говорило, что она тоже останется неподвижной, но потому что знала, что не сможет изменить мнение Элхума.

Или, возможно, потому что не хотела.

Сцены начали двигаться, что значительно затруднило наблюдение за обеими. Два Элхума одновременно сделали шаг вперёд, подойдя так близко к Мэй, что она, должно быть, чувствовала его дыхание на своём лице. Мэй посмотрела на него, ожидая его решения.

— Ты навредила ему. Намеренно, — прошептал Элхум, по-прежнему в обеих сценах. Только оригинальная Мэй кивнула. Та, что была окутана энергией с крючковатыми краями, не удостоила его ответом. Её бескровные щёки делали её похожей на труп, который просто никто ещё не удосужился похоронить.

Значимость вздрогнула. Покровитель Заимствованного выступил вперёд в обеих сценах, но Невеа всё ещё с трудом отслеживала их в своём расфокусированном состоянии. Их голоса накладывались друг на друга, с разницей в полтакта. — Элхум, тебе не нужно этого делать. Мы мы можем найти способ исправить это, не убивая её. Она одна из нас; она сражалась с нами с самого начала.

— Она даже была первой из Покровителей, — вздохнул Покровитель Глубин в версии событий с отрицательной Мэй. По коже Невеа пробежали мурашки, когда она поняла, что его не было в наложенной версии. Без вмешательства Рендидли он был сильно ранен Вестриссером. Протест Лиса был встречен молчанием и смущением других Покровителей.