Легенда о Рэндидли Гостхаунде 6 (СИ) - Voytsekhovskiy Evgeniy "puddles4263"

Он намеревался, чтобы эта энергия была небольшим источником Эфира для цели. Своего рода хранилищем, которое может стимулировать рост в важный момент, позволить Навыку развиться или образу стать конкретным. За цену хорошего, свежего завтрака это казалось наименьшим, что мог сделать Король Пустоты. По сравнению с количеством энергии, которую он перерабатывал ежедневно, это была ничтожная сумма.

Но вместо этого, Король Пустоты в чёрном одеянии посадил семечко.

Семечко было семечком, а не просто небольшим пакетом силы, по нескольким причинам. Во-первых, потому что Эфир, который использовал человек в чёрном плаще, был энергией, неизгладимо отмеченной прогрессом, ростом и невозможностью. Образы годами дышали на его субстанцию. И эти прикосновения стали инстинктивными реакциями, в конечном итоге напоминая выбор. Энергия не просто хотела быть энергией, она хотела быть семечком. И поэтому она могла им стать.

Возможно, что более важно, энергия существовала в теле, адаптирующемся к присутствию органа Пустоты. Так что Эфир не только долгое время соприкасался с Пустотой, но и эта Пустота имела прямую связь со своим Ядром Пустоты через всё более сложную физиологию, основанную на Пустоте. И из глубин Ядра Пустоты, влияния Авторитетов неуклонно накапливались в теле человека в чёрном плаще.

Достаточно энергии Анимации Нова соприкасалось с Эфиром, так что, когда она была помещена в Хомида, эта энергия помнила , как обладать дополнительным преимуществом по сравнению с обычной энергией. Это была энергия, которая источала жизнь; её сущность дрожала от желания стать чем-то большим.

Помимо этих двух причин, был и ещё один фактор: человек в чёрном плаще не был чужд созданию жизни или её имитаций. Он мог делать это с помощью сложных Гравировок, подобных тем, что покрывали его древесный образ, или через тщательные Ритуалы Пустоты, как он видел в памяти, сквозь которую теперь двигался. Эфир, Пустота и человек сосуществовали в одном теле, плод усилий трёх Мойр. Находясь в такой непосредственной близости, человек и энергия формировали друг друга.

Так он собрал горсть энергии, похлопал по плечу и посадил семечко, сам того не желая.

Теперь, у семечка могли быть все эти преимущества, но оно всё ещё было просто энергией. Поэтому, хотя оно и хотело стать чем-то большим, чем просто энергией, оно могло лишь ждать и наблюдать, следуя потокам мыслей и чувств своего носителя.

Семечко наблюдало, как носитель проводил долгие часы, патрулируя окрестности Хоумвелла, получая очень мало благодарности. Оно видело моменты, когда начальники носителя из рода Черепах насмехались над ним и отвергали его советы. Оно видело изнеможение в движениях носителя каждый день, когда он просыпался, надевал свою броню и практиковал свой неосязаемый образ в предрассветном свете. По сравнению с некоторыми сверстниками носителя, его образ был слаб, измучен противоречивыми страхами и расфокусированным источником силы.

Семечку было почти жаль носителя. Его сила вполне могла соперничать с силой Моиша.

И всё же, несмотря на эти неудачи и разочарования, направленные на носителя другими, носитель не чувствовал негатива или горечи. Он принимал выговоры от своих начальников и ехидные взгляды от товарищей-солдат, зная, что те, кто обладает властью, могут говорить и делать то, что хотят, независимо от того, что он чувствует. Он оставлял каждое взаимодействие с чистым сердцем, обладая набором внутренних убеждений, которые игнорировали предположения окружающих.

Затем, каждый день после работы, Моиш Хомид аккуратно складывал свою компактную мебель в импровизированную ступеньку и поднимался на крышу своего жилища. Оттуда он мог видеть детей Лизахов, Хомидов и других различных зверолюдей, смеющихся и играющих по бокам насыпи, на фоне которой эффектно рисовались грандиозные штрихи пыльных бурь. Они пинали дешёвый резиновый мяч с каменной насыпи, улюлюкая или вопя от причудливых отскоков. Он закрывал глаза и просто слушал.

Его сердце говорило с семечком, возможно, думая, что оно говорит только с самим собой.

Это счастье стоит чего угодно. Это то, что мне нужно защитить .

В день атаки Пустоты семечко несколько недель слушало, как сердце Моиша восторженно описывало идиллическое место для детей. И в то же время окружающая среда внезапно дала семечке ключи, необходимые для начала роста.

Воины Пустоты ревели во время своей атаки. Звон колоколов из Хоумвелла едва был слышен сквозь шум, прямо перед тем, как началось сражение.

Тревога в сердце Моиша стала удобрением. Только под большим давлением мощные желания могут сплотиться. Форма растения, удерживаемого в ногах носителя, стала целью. Каждое дикое биение сердца носителя толкало семечко всё дальше и дальше к его эволюции. Часть его магии просочилась в растение, намёк на Анимацию Нова изменял его структуру, чтобы оно могло служить лучшим проводником для силы семечка.

Семечко продолжало свой неуклонный рост, пока не уловило лёгкий вздох из сердца носителя, когда тот стоял на краю поля битвы и увидел наступающую орду Пустоты.

Я умру здесь сегодня. Но это нормально .

Семечко замерло. Потому что, как и все новорождённые дети, оно никогда не рассматривало возможность того, что то, как всё было, не будет так всегда. Перспектива перемен нависла над семечком, огромная и опасная. Злобные Воины Пустоты стали лицом перемен, насильственными и требовательными.

Первое искреннее чувство семечка было прямым: оно не хотело, чтобы Моиш умер.

Растение задрожало. Затем его корни набухли, следуя знакомой форме образа человека в чёрном плаще. Они выстрелили в землю, где собрали больше энергии, невидимые корни проникали глубоко и выкапывали обильную жизненную силу земли.

Когда корень вырвался из земли, он стал копьём, пронзив Воина Пустоты в грудь. Семечко, которое было уже не просто семечком, а саженцем, почувствовало удивление своего носителя. Радостное от внезапной свободы и силы, оно дёрнуло корнем и отбросило тело пронзённого Воина Пустоты в сторону, сбив другого с воздуха. Но в окружающем пространстве были ещё несколько десятков Воинов Пустоты, и тысячи за пределами этой первой волны, все они внезапно сосредоточились на области, где был нанесён первый удар.

Саженец заколебался, охваченный внезапным порывом качаться, как будто танцуя, и следуя ему. Вращаясь, он вонзал всё новые корни в землю. Они утолщались и вырывались наружу, становясь второй, более опасной разновидности насыпи в этом районе. Корни быстро прорезали первую волну Воинов Пустоты, убив одиннадцать.

Как только он начал ослабевать, энергия хлынула в саженец из города, который защищал носитель. Саженец оживился, немного подрос, удвоив количество своих колючих корней, вырывающихся из земли и пронзающих тела противников. На этот раз погибло почти тридцать Воинов Пустоты, причём вдвое больше потеряли конечности.

Мерцающий призрак другого дерева проявился в воздухе над саженцем, эхо дерева, тщательно выращенного человеком в чёрном плаще. Под его покровительством всем воинам Эфира стало легче дышать.

Однако, даже при всей этой энергии, существовал предел того, что мог сделать один саженец. Он стоял лишь в одной точке длинной линии берега, когда волна наступления Пустоты обрушилась на Хоумвелл. Дальше от носителя, другие воины начали погибать.

Глава 2246

Шум и хаос сошлись в Хоумвелле, яростным трением стирая красивые идеалы.

Когда ряды солдат рубили друг друга, багрово-коричневый цвет пыли и крови стал доминирующей палитрой на краю Хоумвелла. Колокола не умолкали, возвещая тревогу и повторяя один и тот же припев: те, кто на западе, держите позиции до прибытия подкреплений.

Ситуация ухудшалась, даже с корнями, даже с поддержкой от того миража дерева. Воин Эфира прыгнул на спотыкающегося воина Бездны, но чешуйчатое чудовище резко развернулось и вонзило руку в грудь Воина Эфира. В течение нескольких долгих секунд другой Воин Эфира истошно кричал от смертельной раны, пока шум внезапно не оборвался. Рубящий клинок опустился и отсёк руку лидера лизахов, всего в нескольких солдатах от Мойша.